Триумф стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

Генерал проезжал мимо 78-го, когда заиграл волынщик.

– Я, кажется, приказал, чтобы все музыканты, за исключением барабанщиков, оставили инструменты, – раздраженно бросил Уэлсли.

– Без музыки, сэр, в бой идти трудно, – укоризненно ответил Кэмпбелл.

– Кто будет раненых спасать?

В сражении обязанность волынщиков состояла в том, чтобы выносить раненых, но Харнесс беззастенчиво нарушил приказ, разрешив им идти в бой с волынками. Впрочем, сейчас разбираться в том, кто и почему проявил непослушание, было некогда. Еще одно ядро нашло цель в батальоне сипаев, разбросав солдат, точно поломанные игрушки. Другое потрясло высокое дерево, стряхнув листву и согнав с насиженного места маленького зеленого попугайчика.

Уэлсли остановился перед 78-м, бросил взгляд вправо и повернулся к врагу, от которого его армию отделяло восемьсот или девятьсот шагов. Орудия били непрерывно, звуки пальбы слились в оглушающий гром, дым совершенно скрыл ожидающую наступления маратхскую пехоту. Генерал выглядел спокойным и только барабанил пальцами по седлу. Начиналась его первое полевое сражение: пушки против пушек, пехота против пехоты.

Шарп облизал сухие зубы. Лошадь под ним нервно подрагивала, Диомед прядал ушами при каждом залпе. Прямым попаданием разбило еще одно британское орудие – от него отлетело колесо. Пушкари подкатили новое, командир батареи схватил ганшпуг. Пехота топталась в ожидании приказа под яркими шелковыми знаменами и сияющими наконечниками штыков.

– Пора, – негромко сказал Уэлсли. – Вперед, джентльмены. – Похоже, его никто не услышал. – Генерал набрал воздуху. – Вперед! – крикнул он и, сорвав треуголку, махнул ею в сторону неприятеля.

Ударили барабаны. Заорали сержанты. Рванули сабли офицеры. Качнулись шеренги.

Сражение началось.

Красные мундиры наступали шеренгой в два ряда. С первых шагов строй стал растягиваться, и тут же справа и слева послышались крики сержантов, призывающих держаться плотнее. Сначала пехота прошла мимо британской артиллерии, уже понесшей серьезные потери в неравной дуэли с португальскими бомбардирами. Враг вел огонь не только ядрами. Шарп вздрогнул и невольно пригнул голову, когда снаряд взорвался между парой быков, привязанных в сотне ярдов от их орудия. Животные заревели. Один бык сорвался с привязи и, волоча перебитую ногу, устремился в сторону 10-го Мадрасского батальона. Офицер-британец облегчил страдания истекающего кровью животного выстрелом из пистолета, а шедшие за ним сипаи почтительно переступили еще дергающуюся тушу. Полковник Харнесс, понимая, что две батальонные пушки будут непременно уничтожены, если останутся на месте, приказал прислуге впрягать быков и двигаться за наступающим строем.

– Да поживей, мошенники! Не отставать!

Противник, видя, что перестрелка между батареями закончилась в его пользу, перенес огонь на пехоту. Орудия били с расстояния в семьсот ярдов – далековато для картечи, но вполне достаточно для того, чтобы удачный залп превратил в кровавые ошметки целую шеренгу. Пушки палили беспрерывно, один выстрел сливался с другим, и от непрерывного оглушающего грома закладывало уши. Неприятельские позиции скрылись за сплошной серо-белой завесой дыма, которую постоянно разрывали огневые вспышки. Время от времени та или иная батарея делала паузу, давая дыму рассеяться, и тогда Шарп, державшийся шагах в двадцати от генерала, видел, как пушкари выкатывают орудие на позицию, как отступают потом в сторону, как капитан подносит пальник к запальному отверстию, как исчезает все в клубе порохового дыма и как, мгновением позже, ядро раздирает землю перед наступающей британской пехотой. Иногда оно отскакивало и перелетало через головы людей, но чаще врезалось в человеческую массу, ломая кости и разбрызгивая кровь. На глазах у Шарпа исковерканный мушкет взлетел над строем, перевернулся и упал, воткнувшись в землю штыком.

Налетевший с севера легкий порыв ветерка обнажил центр маратхской линии, где орудия стояли, едва не прижимаясь друг к другу, колесо к колесу. Сержант увидел, как пушкари забили в жерло ядро, отскочили в сторону, и в следующий момент над позицией снова расцвел белый цветок, а над головой у него с пронзительным свистом пронеслась смерть. Один за другим из дымной завесы вырывались языки темно-красного пламени. Свинцово-серые шары дугой прочерчивали небо. Снаряды с зажженными фитилями, бешено вертясь, сверлили воздух. Пока наступающим везло: ядра падали позади шеренги или бороздили землю перед ней.

– Держать строй! – ревели сержанты. – Плотнее! Сомкнуть ряды!

Барабанщики отбивали ритм атаки. Впереди начиналась низина, и шеренга невольно прибавила шагу, спеша поскорее нырнуть в ложбину, укрыться, пусть ненадолго, от неприятельских канониров.

Бросив взгляд вправо, Уэлсли увидел, что Оррок остановился, а вместе с ним остановился и составляющий правый фланг 74-й батальон.

– Скажите Орроку, чтобы не задерживался! Подгоните его! – крикнул генерал Кэмпбеллу, и адъютант умчался вперед. Он прошил облако дыма, пролетел над разбитым лафетом и пропал из виду.

Уэлсли поскакал к 78-му, оторвавшемуся от своих соседей, из Мадрасского батальона. Горцы были выше сипаев, шаг у них получался шире, и они торопились поскорее достичь мертвого пространства, где вражеские пушки были бы уже не страшны. Скачущий снаряд уткнулся в кочку перед гренадерской ротой на правом фланге батальона и завертелся, шипя и разбрасывая искры с тлеющего запала. Какой-то смельчак, выскочив из строя, прижал неприятельский подарок ногой и ловким ударом приклада сшиб фитиль.

– Ну как, сержант, наказание отменяется? – крикнул он.

– Становись в строй, Джон, – ответил сержант, – становись в строй.

Уэлсли усмехнулся и вздрогнул – ядро едва не сбило с него треуголку. Генерал оглянулся, ища адъютантов, и увидел Баркли.

– Затишье перед бурей, – заметил он.

– Вы это называете затишьем, сэр?

– Я бы сказал, буря уже началась, – вставил ехавший рядом с ним индиец, один из нескольких маратхских вождей, перешедших на сторону британцев.

С Уэлсли были трое – другие остались с кавалерией, на южном берегу реки, – и лошадь одного шарахалась в сторону при каждом взрыве.

Майор Блэкистон, которого генерал посылал на разведку к северу, вернулся с неутешительными новостями.

– Подходы к деревне плохие, сэр. Все изрыто оврагами. Наступать невозможно.

Уэлсли молча кивнул. Посылать к деревне пехоту он пока не собирался, так что большой пользы от доклада майора не было.

– Видели Оррока?

– Так точно, сэр. У него проблемы с орудиями – лошади убиты. Но Кэмпбелл его подгоняет.

Привстав на стременах, Уэлсли увидел, что пикетчики Оррока наконец-то двинулись вперед. Шли они без обеих пушек, оставляя место для двух запаздывающих батальонов сипаев. Шеренга 74-го терялась за пригорком.