Триумф стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл

Шарп пожал плечами.

– Не знаю. Никогда таким не пользовался.

– Дело не такое уж и трудное, – снисходительно, как человек, освоивший нелегкое ремесло, заметил Флетчер. – Руку надо держать прямо. Когда дерешься против кавалерии, пускай в ход острие, потому что, если согнешь руку в локте, противник запросто рубанет тебя по запястью. А пешего просто руби – сделать тебе он все равно ничего не может. Особенно при отступлении. Только вот конь тебе нужен другой. – Драгун презрительно взглянул на безымянную лошаденку Шарпа. – Знаешь, она у тебя больше на пса-переростка смахивает. Не лает?

Дорога вышла на пригорок, самое высокое место между двумя реками, и Флетчер в первый раз увидел развернувшуюся на дальнем берегу Кайтны вражескую армию.

– Да их там миллион! – Он негромко присвистнул и вложил саблю в ножны.

– Будем бить по флангу, – сказал сержант, повторяя слова генерала.

Насколько он смог понять, план состоял в том, чтобы перейти реку по не существующей для всех, кроме Уэлсли, переправе, атаковать левый фланг неприятельской пехоты и выйти в тыл основным силам маратхской армии. План представлялся ему вполне разумным, потому что, обойдя с востока развернутого к югу противника, британцы получили бы неоспоримое преимущество перед не ожидавшим такого маневра врагом.

– Вот уж точно орда! – выдохнул в изумлении Флетчер, но тут дорога пошла вниз, и противник скрылся из виду. – И все-таки он в себе уверен.

Драгун кивнул в сторону едущего впереди Уэлсли. Перед сражением генерал переоделся в старую форму 33-го полка и повесил на ремень тонкую, прямую саблю. Другого оружия, даже пистолета, у него не было.

– Он всегда такой. Спокоен и уверен.

– Хороший парень, – охотно поддержал разговор Флетчер. – Настоящий офицер. Не больно обходительный, зато справедливый.

Он шевельнул шпорами, потому что генерал и адъютанты уже вступали в деревню, жители которой равнодушно взирали на чужаков в красных мундирах и черных треуголках. Разгоняя суетливых кур, Уэлсли проскакал по пыльной улочке до того места, где дорога резко уходила вниз и терялась в глинистом русле Кайтны. На противоположном берегу она появлялась снова, убегая в лесок, частично заслонявший деревню Варур. Похоже, генерал был прав, решил Шарп, потому как если есть дорога, то должен быть и брод. Вот только никто не знал, насколько глубока здесь река.

Остановившись над обрывом, Уэлсли задумчиво барабанил пальцами по седлу. Только это и выдавало нервозность командующего. Глядя на реку, он размышлял. Врага видно не было, но это и не удивительно, поскольку оборонительные порядки маратхов остались в двух милях к западу. Таким образом, между ним и армией Стивенсона находилось теперь вражеское войско. Уэлсли нахмурился, поняв, что нарушил первый принцип еще не начавшегося сражения: обезопасить левый фланг до подхода второй армии. Разумеется, услышав канонаду, Стивенсон прибавит ходу, но сможет ли старик эффективно вступить в битву? Впрочем, сейчас трудности Стивенсона волновали генерала в последнюю очередь, потому как само небо даровало ему прекрасную возможность ударить противнику во фланг. При условии, конечно, что переправа окажется проходимой. Капитан саперов уже привел к реке с десяток сипаев.

– Сейчас займусь тем берегом, сэр! – крикнул капитан.

Его голос заставил Уэлсли очнуться.

– Назад! – сердито крикнул он. – Вернитесь!

Капитан, уже спустившийся к воде, остановился и растерянно посмотрел на генерала.

– Уступ, сэр. Его надо сровнять, – крикнул он в ответ, указывая на круто уходящую вверх дорогу на северном берегу Кайтны. – Иначе орудиям не подняться, сэр.

– Вернитесь! – приказал генерал. Сипаи вернулись, и капитан подбежал к командующему. – Противник просматривает реку, капитан, – объяснил Уэлсли, – и я не хочу, чтобы он увидел нас раньше времени. Так что вам придется подождать, пока пройдет пехота, а потом подготовить дорогу для артиллерии.

Но было уже поздно – враг заметил саперов. Даже нескольких секунд, пока сипаи находились на открытом пространстве, оказалось достаточно, чтобы кто-то доложил об их присутствии маратхским бомбардирам, Фонтан брызг всплеснулся вдруг над водой, и почти одновременно с ним воздух содрогнулся от гулкого звука выстрела.

– Хороший прицел, – негромко сказал Маккандлесс, когда пятнадцатифутовый столб воды рассыпался, разбежался кругами и оставил после себя только кружащий водоворот. Расстояние было более двух миль, и тем не менее маратхи не только развернули тяжелое орудие, но и успели прицелиться. Ухнула вторая пушка. Ядро прочертило борозду в спекшейся глине на противоположном берегу и уткнулось в обрыв, разбросав куски сухой земли. – Восемнадцатифунтовики, – предположил полковник, вспомнив два тяжелых осадных орудия, стоявших на позиции Додда.

– Проклятье! – пробормотал Уэлсли. – Впрочем, пока ничего страшного не случилось.

Первые пехотные части уже выходили из деревни и поворачивали к реке. За полуротами подполковника Оррока показалась гренадерская рота 74-го батальона. Барабаны отбивали маршевый ритм, и от одного лишь этого звука по спине Шарпа побежали мурашки. Бой барабанов предшествовал сражению. Все происходило как будто во сне, но сержант понимал – битва неизбежна, и это воскресенье станет кровавым.

– Слушайте, Оррок. – Уэлсли подал коня навстречу авангарду. – Думаю, пойдем напрямик.

– Брод промерили? – нервно спросил подполковник Оррок, полный мужчина с обеспокоенным выражением на скорбном лице.

– Полагаю, это наша задача, – бодро ответил генерал. – Джентльмены? – Приглашение было адресовано адъютантам и ординарцу. – Откроем первый акт?

– Вперед, Шарп! – приказал Маккандлесс.

– Вы, капитан, после нас! – крикнул Уэлсли командиру саперов и, тронув шпорами гнедого, первым устремился к воде.

За генералом, держа в поводу Диомеда, последовал Дэниель Флетчер. Адъютанты, Маккандлесс, Севаджи и Шарп потянулись за ним. Всего их было человек сорок, и первым – Уэлсли. Шарп не спешил, решив посмотреть, насколько глубокой окажется река, но внезапно небо расколол глухой удар осадного орудия. Вскинув голову, сержант заметил над горизонтом дымное пятно и сразу услышал лошадиное ржание. Он оглянулся – конь Флетчера вздыбился у края воды. Сам ординарец еще сидел в седле, но головы на месте не было, а из разорванной шеи пульсирующими струйками вытекала кровь. Правая рука мертвеца держала поводья. Тело странным образом оставалось в седле, и испуганная, залитая кровью всадника лошадь ржала от страха.

Вдалеке бухнула вторая пушка, ядро прошло мимо и упало среди деревьев на южном берегу. Третье снова врезалось в реку, обдав брызгами Маккандлесса. Конь Флетчера рванул вверх по течению, но наткнулся на поваленное дерево и остановился, дрожа. Обезглавленное тело ординарца упрямо держалось в седле, хотя и свешивалось уже над водой; пальцы мертвой хваткой сжимали поводья Диомеда.