Жребий брошен - Егор Токарев

«Кто бы посмел высказаться против?» – улыбнулся сенатор.

Орил шел по дорожке, ведущей от главных ворот резиденции до парадного входа в основной дом. Он вспоминал, как больше девяти лет назад проделывал схожий путь в вечер, очень напоминающий этот.

Сенатор Гней Орил преодолел тернистую дорогу от третьего сына главы патрицианского рода до теперь уже самого могущественного человека в Республике. Он – мастер слова, ораторским искусством которого восхищались многие политики, он – самый богатый человек в стране, тот, кто мог заставить Сенат делать то, что ему нужно… влюбился. Влюбился, как простой пастух, как простой торговец вина на форуме города на окраине Республики, как юный мальчишка, только познающий жизнь. Орил не мог и подумать, что такое возможно. Он привык брать жизнь за узда, самолично диктовать ей правила, указывать в какую сторону должны развиваться события, но тогда она сама скрутила его, опалив тело и зачав пламя любви, сжигавшее его изнутри. А полюбил он жену самого Септима Юния – несравненную Юлию Литон…

«О, Боги, какая это была женщина…» – Орил, словно наяву, представлял ее рядом.

Копна солнечно-золотистых волос, ниспадающих до самой поясницы, узкая талия, делавшую свою обладательницу похожей на нимфу лесного озера и лицо. Прямые высокие скулы, аристократический нос, тонкие губы и бездонные глаза… Но внешняя привлекательность была лишь дополнением, придатком к тому, что по настоящему оглушило Орила.

Характер. Дочь древнего патрицианского рода вобрала в себя все лучшее, что только присуще благородным представителям граждан Республики. Ее голос был ровным и спокойным с осязаемой силой, осанка прямой и гордой, а манера держаться всегда восхищала Гнея. Он вспомнил случай, произошедший во время одной из кампаний против Мерийского Султаната. Тогда Юний, уже бывший ее мужем, возглавлял легионы. Все с самого начала обернулось не по плану Сената: войска змеепоклонников намного превосходили предположения, а неожиданная засуха вкупе с восстанием рабов в одном из городов лишила Республику зерна. Пищи не хватало даже для поставки на фронт, что уж говорить о простых жителях.

В столицу начали приходить тревожные слухи: говорили, будто Юний бьется из последних сил, солдаты уже начали голодать, и скоро они не смогут держать оружие. Орил знал, что это было недалеко от правды.

И тогда Юлия пришла на Главный Форум, под ошарашенные взоры толпы поднялась на трибуну и произнесла речь перед сотнями других женщин, уже начавших терять голову от паники:

– Мой муж – Септим Юний сейчас бьется бок о бок с вашими мужьями, братьями, отцами и сыновьями за будущее Республики. Припасы армии подходят к концу. Вскоре нашим легионам совсем нечего будет есть, и тогда ослабевших, их просто сомнут. Я сейчас стою перед вами в Рэме и произношу эту речь, пока наши близкие умирают где-то далеко отсюда. Кроме мечей врагов им противостоят муки голода. Я не могу безучастно переносить их страдания! – с этими словами она сорвала с себя золотое колье, усыпанное яркими искрами рубинов и изумрудов. Тяжелая драгоценность упала в каменную чашу, стоящую на постаменте, где во время празднеств горел огонь. Вслед за ней из мешочка посыпались пылающие на солнце браслеты, серебряным перезвоном застучали кольца и серьги, драгоценные камни полились туда, словно сверкающий на солнце дождь.

– Я отдаю все мои украшения и жертвую пятьсот тысяч сестерциев из средств моего рода на провизию для армии. Если понадобится, я отдам свою последнюю тогу и буду ходить нагая, но мой муж не будет голодать! Я не стану предаваться излишествам, сидя в столице в безопасности, пока наши мужчины сражаются за нашу свободу! Женщины Республики, они нуждаются в нашей помощи, так не оставим же их!

Над форумом повисло молчание. Потом одна из женщин патрицианского рода приблизилась к каменной чаше и, сорвав с себя все украшения, ссыпала их туда. Вслед за ней другая проделала тоже самое, и еще одна, и еще. Сотни женщин подходили, складывали свои драгоценности в чашу и отступали обратно.

Орил вместе с другими членами Сената ошарашено наблюдал за всем этим. Тогда он понял, что должен обладать этой женщиной во что бы то ни стало. Теперь он не сможет жить, зная, что она принадлежит кому-то другому.

Гней приблизился к парадному входу в особняк, замерев у полураскрытой двери. Больше девяти лет назад он уже стоял так. Сенатор тронул створки, и те беззвучно распахнулись. Он шагнул внутрь.

Спустя некоторое время после того, как проклятый Юний отбыл наконец на север, а все проблемы были улажены, он решился открыться. Вечером, очень похожим на этот, сенатор Гней Орил прибыл в резиденцию рода Юниев.

Служанка дома удивилась неожиданному визиту, но не смогла его не впустить. Она провела Орила в гостиную залу, сказав, что хозяйка скоро придет.

Как же он волновался пока ждал ее. Орил наматывал круги по большому помещению, потом рассматривал фрески на стенах и вазы, расставленные по углам. Сенатор чувствовал себя четырнадцатилетним юньцом, рдеющим при виде женкой груди.

Наконец, Она спустилась. Юлия медленно шла по мраморной лестнице. Легкая тога ниспала с тонких плеч, а босые ноги неслышно ступали по камню.

«Боги, какая простота и изящество» – сердце Орила готово было выпрыгнуть из груди

– Сенатор Орил, какой неожиданный визит, – она слегка улыбнулась. – Но чем я заслужила такую честь?

– Для того, чтобы увидеть вас и путь в царство мертвых покажется слишком легким… – он не узнал свой голос. Вместо него как будто говорил некто лет на двадцать моложе.

– Вы мне льстите, сенатор Орил, – она спустилась в зал и встала напротив.

– О, нисколько! Прошу, называйте меня «Гней».

– Так что же вы хотели, придя в дом вашего политического противника, которого уже несколько месяцев нету со мной, и еще неизвестно, когда он вернется? – спросила она. В голосе прорезалась сталь.

– Я хотел лишь выразить вам мое почтение и… поклонение… – он опустил глаза.

– Что?

– Я не знаю, как мне жить, не проходит и дня без мысли о тебе. Ночами мне являются видения с тобой, а днем вижу, как будто наяву. Я без ума, я потерял разум и знаю лишь один способ, как его вернуть. Я люблю тебя, будь моей…

Орил поднял глаза от пола и уперся в жесткий взгляд женщины. Она смотрела твердо и прямо, идеальная осанка, гордо поднятый подбородок.

– Сенатор, я замужем. Мой муж сейчас на севере в безумном холоде сражается с полчищами варваром. По вашей вине! – она проговаривала каждое слово. – Как вы только посмели прийти ко мне в дом в его отсутствие и просить о подобном? Вы – жалкий трус, пробирающийся в дом к женщине патрицианского рода в отсутствии мужа. Убирайтесь от сюда!

– Но но… я люблю тебя! Юлия, я люблю тебя! – Орил приблизился к ней, попытавшись заключить в объятия. Она вывернулась и ударила его по щеке.

– Убирайся! Вон из моего дома!

Ее прекрасное лицо выражало такое презрение, что Орил отшатнулся, словно от порыва ветра, но через секунду на смену замешательству пришла черная злоба.