Полнолуние - Андрей Кокотюха

Объект в лесу.

Опыты, для которых отобрали здоровых сильных мужчин из числа пленных.

Ночные нечеловеческие крики.

Гот, он же Бог.

Лютый зверь, который появился в окрестностях Сатанова, не очень далеко от какого-то секретного немецкого объекта. Страх, посеянный еще немцами, который остался с возвращением Красной Армии и советской власти.

Между всем этим прямая и явная связь. Иначе быть не может.

Хищник, который родился в лесу.

Оборотень.

Созданный тем, кто не только называется Богом, но и считает себя таким.

— Ты зачем? — спросил Игорь. — Лоб же расквасишь.

— Переживу, — Левченко отмахнулся рукой с пистолетом. — Будто бы срастается все.

— Что именно?

И Андрей, не имея сомнений, что поступает правильно, рассказал Вовку про объект в лесу. Пленных в блоке. Штрауса, сейф в его кабинете. Никем ни разу не виденного Гота. Ночную бомбардировку. В последний момент решил не говорить, когда и от кого это услышал. Впрочем, Игорь не спрашивал. Слушал внимательно, когда Левченко закончил — кивнул:

— Знаешь, ты прав, наверное. Все следы ведут туда. Думаешь, удастся кого-то или что-то найти?

— Или того, для кого объект в лесу — родной дом. Или бумаги в сейфе. Если расклад выйдет подходящим — и то и другое.

— Вдруг все это разбомбили до кирпича?

— Может, и так. Проверить надо. Айда, Вовк, собирайся. Нет времени. Оружие дам, есть у меня с собой запасной пистолет. Сам же понимаешь: один я там ничего не сделаю.

Вовк вздохнул, снова оглянулся. Нервы, решил Левченко. — Без меня.

Услышав такое, Андрей не поверил:

— Что-что?

— Хочешь — стреляй. Но без меня. Не выйдет ничего у нас.

Левченко вдруг не нашел слов. Его не интересовали аргументы. Он не понимал, что человек в таком состоянии отказывается, прекрасно представляя возможные последствия. Убеждать, уговаривать его Андрей не собирался. На это не оставалось времени.

Медленно поднял руку с пистолетом.

Сейчас Вовк или пойдет с ним, или…

— Опусти, — послышалось внезапно.

Приказали неожиданно, и Левченко в первый миг подумал: это говорит сам Вовк. Но из соседней комнаты, из-за спины Игоря, выступил человек, целясь из пистолета в голову Андрею.

— Не промахнусь, начальник! Опускай ствол!

На Левченко второй раз за день наставляли оружие.

Другой бы посмеялся.

Ясно, почему Вовк нервно озирался.

Сюрприз.

— Так-так. Гражданин Теплов. Жора Теплый. Ну-ну.

— Встречались мы недавно, а, начальник? Повоевали немного, возле магазина, не?

— Где бы еще снова.

Андрей не собирался требовать объяснений от Вовка. Но и оружие опускать намерения не имел. Поняв это, Теплый переместил руку, теперь целясь уже в голову Игоря.

— Раньше шмальну, начальник.

— Поговорим?

Ответил Андрей не сразу. Встретился взглядом с Вовком. Ничего там, несмотря на ожидания, не прочитал. Не спеша опустил пистолет, спросил:

— О чем?

— О! — возглас Жоры Теплого прозвучал радостно. — Уважаю, начальник. Я уже подумал — встанешь в позу. Заведешь шарманку: не буду говорить с тобой, морда бандитская. Сдавайся, сучий сын. Весь такой с понтом, с гонором. А тут ни понта, ни гонора. Значит, выйдет разговор. Или не выйдет?

— Не знаю. Валяй, чего хочешь.

Теплый скривил уголок рта в усмешке.

— Я тут послушал вас обоих. Интересные сказки, очень интересные. Услышал и главное: времени, начальник, ни у кого из нас нет. До вечера, до темноты тебе нужно справиться. Иначе хана всем. Мне в том числе. Тебе, мусор, оно-то выгодно, если Жору Теплого накроют. Всех собак и оборотней можно повесить на меня, живого или мертвого. Меня, понимаешь, такие расклады не греют.

— И что? Хочешь, чтобы я дал тебе сбежать? Беги, мешать не буду. Слово офицера даю.

— Ага, верю. — Теплый стер с лица кривую усмешку. — Сам себе удивляюсь, потому что легавым веры нет. Тебе же поверить готов. Но, — он щелкнул языком, — расклады не годятся.

— Не хочешь смыться?

— Хочу. Так ты же читал мое личное дело, начальник. Я под вышаком. Все равно собирался сделать ноги отсюда. Еще сегодня, до ночи. Баба вот его, — кивок на Игоря, — спозаранку тут прибегала. Знаю уже все, чекистов ждете. Когда от них кругом станет черно, мне лучше нырнуть. Только я передумал.

— Не хочешь убегать?

— Хочу и буду. Тебя послушал, начальник, и планы немного поменял. Офицер, ты б меня вломил легавому при первом же случае? Даже если бы я сейчас не проявился — сдал бы?

— Можешь не сомневаться, — выдавил из себя Вовк.

— Вишь, мне прятаться уже нет смысла. Потому, бродяги, мы пойдем вместе. Не ломайся, как целка, Офицер. Решение принято. Втроем веселее.

От бандита Левченко такого предложения не ждал.

— Куда… куда пойдем?

— О, здрасьте! Еще одна невинная барышня! Туда, — Теплый кивнул в сторону окна, откуда виднелся лес. — Мы все трое в одной лодочке. Офицера ищут за побег. Меня приказано по возможности убить на месте. Ты, начальник, сдается мне, тоже пассажир непростой. Потому что послушал, что говорил, как излагал. Окрас у тебя не красный, так себе мыслю.

В ушах Андрея все громче щелкала стрелка невидимых часов. Время, время, все это время.

— Тебя отпускают, — произнес он. — Никто не остановит. Я даю тебе фору. Никому не скажу, что видел тебя и говорил с тобой. Много объяснять, мне же хуже. Да и Вовка подставлю. Слово.

— Верю.

— И не идешь?

— Иду. Сперва — с вами. Потом — своей дорогой.

— В чем твой интерес?

— Есть один. — Теплый снова цокнул языком. — Слушай, начальник, я же по первой воровской профессии медвежатник. Ломать сейфы для меня — любимая работа. Там, куда вы с моим корешем Вовком намылились, есть сейф. Ну, может быть, я так услышал. И то, что внутри, тебя интересует. Сам откроешь? Или вы его с Офицером на пару потащите? Куда? Гранатой рванешь замок? А вдруг там все повредится? Много есть опасностей для тебя, начальник, очень много. Жора ж Теплый замок приласкает, как гладенькую пухленькую бабенку. Ничего плохого не сделает, аккуратно лишит девственности. Дальше видно будет. Годится?

Решать нужно было немедленно.

Левченко уже почти физически чувствовал, что каждая следующая потерянная минута играет против него. Взглянул на Игоря. В этот раз взгляды встретились. Теперь читалось что-то осмысленное. Дальше молчал, видно, ожидая, о чем договорятся сильнейшие стороны.