Королевство Хатуту - Дмитрий Романовский

– Я любила Томаса. Вероятно, тогда в детстве ты об этом и догадывался. Это была действительно любовь. Это и сблизило меня с Марго. Она совсем не помнила своей матери, но хорошо помнила своего отца и обожала его. В этом мы друг друга и поняли. В комнате Марго висит портрет Томаса. Я нарисовала его сразу тогда, когда привезла Марго в Париж, по своим старым эскизам. Марго до сих пор хранит память об отце. А портрет вышел удачно. В той же манере, что я рисовала до войны. – Мама тоже всё время упоминает о войне. Война стала отсчетом времени у людей. – Ты увидишь этот портрет, – продолжала мама. – И ты услышишь, как мы с Марго говорим о Томасе. Ты должен стать ее братом. Ты готов к этому?

– Да.

– Поль, я во многом виновата. Бывают такие люди, которым всю жизнь везет, им не нужно ни за что расплачиваться. А я всегда знала, что за удачи надо чем-то платить. Горе и счастье сбалансированы. Я счастлива, что ты нашелся, что ты теперь есть. Но всякое счастье непрочно. – Теперь Поль взял ее за руку. Она сказала: – Я вижу. Ты стал сильным. Ты взрослый.

– Да, мама. Я ничего не боюсь. Я готов ко всему.

Он сказал это серьезно, а мама почему-то улыбнулась. За окном стало темнеть. Франция – северная страна, и зимой здесь рано темнеет. Когда они пришли обедать в вагон-ресторан, здесь кроме омлета можно было заказать рыбу и мясо. Поль забыл с детства устройство уборных в поездах. Теперь ему нравилось ходить в уборную вагона. Унитаз был конусом. Внизу была дырка, закрытая железной крышкой. Когда ногой нажимаешь педаль, в унитазе сливается вода, а крышка с металлическим стуком отхлопывается, и в дырку видны мелькающие под вагоном шпалы. При каждом посещении уборной Поль по многу раз нажимал педаль, чтобы посмотреть на мелькающие шпалы и услышать грохот вагонных колес. Вечером, когда было темно, шпал не было видно, зато грохот колес, исходящий из дырки, казался громче. Когда они вернулись в купэ, мама сказала:

– Поль, я, кажется, очень устала.

Поль достал с полки постельное белье, постелил простыни маме и себе. Она сняла туфли, легла, накрылась одеялом. Поль тоже вытянулся на своем диване, стал засыпать.

Мама хочет видеть внука, будущего короля Хатуту. «Па! У меня глаза тоже голубые!»

Проснулся он от того, что мама трясла его за плечи. За окном было светло, мелькали обшарпанные производственные строения.

– Поль, скоро Париж! – Поль принял сидячую позу. – Поль, сходи в уборную, пока мы не приехали.

В уборной Поль первым делом открыл кран и помочил холодной водой свой член, чтобы он опал и можно было поссать. А потом он еще несколько раз нажимал педаль унитаза, – посмотреть на мелькающие под вагоном шпалы. Когда он вернулся в купэ, мама с озорной улыбкой сказала:

– А я съела половину твоего шоколада.

Теперь она выглядела уже не такой усталой. Поль доел свой, купленный еще на пароходе, шоколад, а поезд вошел под дебаркадер Аустерлицкого вокзала. На перроне их встретил шофер. Мама представила его:

– Анри, наш шофер. Как у Бернарда Шоу в пьесе. Анри, это Поль, мой сын.

Поль не понял про Шоу. Надо потом выяснить. Анри был плотным мужчиной в плотно сидящем на нем пальто. Он понес мамин чемодан. А Поль сам нес свои два чемодана. Машина показалась Полю роскошной. Сидя на мягком кожаном сиденьи, он то и дело восклицал, узнавая знакомые места:

– Монпарнас! Вожирар! Смотри, Эйфелева башня! Как только немцы не перелили ее на пушки!

И он сам удивился, когда это сказал – будто с названиями знакомых мест возвращался непринужденный французский говор. Площадь Трокадеро, Елисейские поля. Поль обернулся посмотреть в заднее стекло на арку. Арка была на месте. Площадь Конкорд, улица Риволи, Лувр. Поль понимал, что Анри специально сделал обходной круг, чтобы представить ему Париж. А вот свой дом Поль не узнал. Очень уж похожи друг на друга все дома на Сан-Антуан, почти все в пять, шесть этажей. Однако, когда зашли в парадное, Поль узнал вестибюль и узорчатую решетку шахты лифта. Дверь их квартиры оказалась новой, из полированного дерева. В прихожей их встретила горничная.

– Модестин, – представила ее мама. – Это Поль, мой сын.

Улыбающаяся Модестин, женщина средних лет, приняла их плащи. Когда они вошли в гостиную, мама первая, за ней Поль, навстречу им вышла ничем не примечательная девушка, шатенка. Мама бросилась к ней. Они обнялись.

– Марго, это Поль, твой брат, – сказала мама.

Поль стоял на месте, не зная как себя вести. Наконец, он вежливо наклонил голову, как и положено при знакомстве. Марго молча протянула ему руку, слегка улыбнулась одними губами. Они пожали руки. У нее были светлокарие глаза. На ней было зеленое платье из плотной материи с подложными, как у всех женщин, плечами. И в ней не было ничего такого, что могло бы отличить ее от множества девушек, которых Поль видел на улицах Марселя и Парижа, мельком оглядывая их из окна машины.

– Нет, нет! – и мама помахала рукой в нервном возбуждении. – Сестры так не пожимают руки. Ну, поцелуйтесь же!

– Так сразу? – усмехнулась Марго. Голос ее также был ничем не примечателен. – Должна же я сперва оглядеть его. – И она неспеша обошла вокруг Поля, оглядывая его с головы до ног. – Ну что ж, ничего, – заключила она. – Можно подумать, что он и не уезжал из Парижа. Только загар выдает. Слишком экстравагантный загар.

Она положила руки ему на плечи, поднялась на носках, он пригнул голову, и они поцеловали друг друга в щеки. Поцелуй не дал никакого ощущения, будто он поцеловал пустое пространство. Мама схватила их за руки, возбужденно заговорила:

– Вы должны обязательно подружиться. Нет, я не то говорю. Дружба тут не причем. Братья и сестры должны любить друг друга. У вас, правда, нет такого опыта. У Поля не было братьев и сестер. У тебя, Марго, тоже. Но теперь вы брат и сестра. У вас должно быть много общего. У вас должны быть общие друзья, общие интересы. Мы же одна семья. Поль, мы тебе приготовили комнату. Это бывший кабинет твоего папы. Там есть туалетная комната с душем. Ты, наверное, захочешь ванную. Мы это устроим. Квартира большая, найдется место еще для одной ванной комнаты.

– Мне хватит и душа, – сказал Поль, и Марго почему-то улыбнулась.

– Кстати о душах, мне нужно в душ, – сказала мама. – Поль, тебе тоже. Марго, ты еще не завтракала?

– Нет.

– И ны не завтракали. Марго, пока мы принимаем душ, займись, пожалуйста, завтраком. Модестин тебе поможет.

Мама повела Поля в бывший папин кабинет. Эта комната была отделана заново. Кровать, стол, стулья, всё было новое, вероятно, куплено дня два назад. Мама вынула из шкафа новое белье, полотенце.

– Белье в одном экземпляре, – сказала она. – Я же не знала твоих размеров. Ты по телефону сказал, что ты высокий, так я и покупала. Думаю, всё это тебе подойдет.

Она распахнула перед ним дверь туалетной комнаты и ушла к себе. Поль принял душ. Новое белье подошло. Только рубашка была чуть узковата в плечах. А трусы были чуть широковаты, не держались на талии. Поль тщательно повязал галстук, причесался и еще долго разглядывал себя в зеркале.