Они хотят быть как мы - Джессика Гудман

Мы сидим в тишине, пока остывает латте.

Наконец она нарушает молчание.

– Стало быть, ты выходишь из игры?

Я думаю о Вайнгартене, о Брауне, о том, что могу сделать, чтобы защитить Джареда. Еще есть время спасти его.

– Мне нужно знать, что случилось с Шайлой, – твердо говорю я.

Рейчел кивает и наклоняется ко мне так, что наши лбы почти соприкасаются.

– Я хочу, чтобы ты кое-что знала. Игроки… и все это дерьмо. Я уже давно не такая. – Она смотрит мне прямо в глаза. – Да и ты тоже.

Она права. Та Джилл никогда бы не ответила еще осенью на сообщение Рейчел. Она бы никогда не согласилась встретиться с Грэмом или поговорить с Карой. Она бы хлопала вместе со всеми на шоу и радовалась тому, что Джаред смеется над Сьеррой во время дорожного ралли. Она бы никогда не оказалась в кабинете директора и не выслушивала его угрозы. Та Джилл окончила бы школу со средним баллом 96 и дырой в сердце.

Эта Джилл не такая.

«Ты нужна мне».

Эти три слова лучше любых других признаний. Лучше, чем «скучаю по тебе» или даже «я люблю тебя». Они пронзают меня сладким током, от пальцев ног до секущихся кончиков волос. И сегодня, в первую субботу мая, они приходят от Адама в форме текстового сообщения.

«Большой Кейт разнес в пух и прах мою последнюю работу. Говорит, что я теряю хватку».

Луч солнце струится в мое окно, падает на кровать, и я щурюсь, чтобы перечитать эти слова. Я даже не знала, что Адам дома. Должно быть, только что закончил семестр.

«Хочешь, я приеду?» – печатаю я.

«Да».

Мое сердце тяжелеет, наполненное отчаянной потребностью утешить и ободрить Адама. К тому же для меня это прекрасная возможность отвлечься. Последние несколько дней мы с Рейчел просматриваем файл за файлом в деле Шайлы, и я совершенно измотана. Да и после всего, что он для меня сделал, я и представить себе не могу, что когда-нибудь скажу ему «нет».

Я быстро принимаю душ, натягиваю коралловый сарафан и джинсовую куртку и еду по маршруту, который знаю наизусть. Я опускаю стекла и врубаю первый сольный альбом Стиви Никс. В окна врывается теплый ветерок. Это мое некогда любимое время года на Золотом берегу. Несколько недель сразу после того, как все растает окончательно, но до наступления невыносимой жары. Раньше казалось, что это единственная пора, когда все пузырится возможностями. Теперь погода просто напоминает мне о потере Шайлы.

Через несколько минут я сворачиваю на знакомую С-образную подъездную дорожку Миллеров и паркую машину. Я отстегиваю ремень безопасности, когда пиликает мой телефон.

«Проверь электронную почту». Это Рейчел.

«????» – пишу я в ответ.

«Кара нашла все письма Шайлы. Ее мама держала их в какой-то коробке в своем офисе. Кара просмотрела их и сделала миллион фоток. Она только что прислала их».

«Черт возьми! Она все-таки сделала это… – Мое сердце бешено колотится. Что могла рассказать Шайла? – Там есть что-нибудь стоящее? Какие-то зацепки?»

«Смотрю, но пока не могу сказать. Может, ты глянешь, и что-то бросится в глаза?» – отвечает Рейчел.

Я открываю свой почтовый ящик и вижу одно входящее письмо от Рейчел с огромным вложенным файлом. Ожидание загрузки растягивается на минуты, но с таким же успехом это может быть и вечность. Я со стоном выбираюсь из машины.

Я все еще смотрю на экран телефона, мысленно поторапливая процесс, когда Синди Миллер распахивает передо мной дверь.

– О, Джилл. – Она встречает меня ослепительной улыбкой. – Ты, должно быть, к Адаму. После его вчерашней стычки с Большим Кейтом. – Она морщит нос, как будто учуяла что-то смешное. – Я уверена, ты его подбодришь. У тебя это всегда получается.

Я не могу сдержать румянец.

– Спасибо, миссис Миллер.

Она отходит в сторону, и я бегу вверх по лестнице, засовывая телефон в карман. Письма подождут.

Я осторожно открываю дверь. Комната Адама точно такая, какой я ее помню, оклеенная обоями с маленькими голубыми парусниками. Две клюшки для лакросса висят крест-накрест над широкой кроватью. Любимые книги в мягких обложках занимают два стеллажа от пола до потолка.

Адам лежит на кровати пластом, свешивая ноги.

– Ты пришла.

– Конечно. – Я закрываю дверь и сажусь в крутящееся черное кресло, которое поднимается и опускается с помощью рычага. – Как ты?

Адам стонет.

– Хреново. Чувствую себя бездарным неудачником.

– Ты же знаешь, что это неправда.

– Подойди ближе, – просит он. – Ты слишком далеко. – Мое сердце пускается вскачь, и я встаю. Быть с Адамом – это значит следовать его указаниям. «Ты мне нужна. Подойди ближе». Я опускаюсь на кровать и ложусь на спину, так что наши тела соприкасаются. Приятное покалывание разливается по всему телу.

– Ты всегда рядом со мной, Джилл, – говорит он. – Даже когда я тебя не заслуживаю.

– Ты всегда заслуживаешь меня, – мягко говорю я. Его кожа так близко, что я ощущаю его тепло и прикосновение крошечных волосков к моей руке. Мне интересно, чувствует ли он так же меня. Слышит ли, как гудят мои нервы, повторяя снова и снова: «Ты спас меня. Ты спас меня».

Адам приподнимается и садится.

– Джилл, – снова говорит он. – Обещай, что всегда будешь любить меня.

Эти слова поражают меня как громом. Как он узнал? Но прежде чем я успеваю что-либо сказать, Адам наклоняется, и пространство между нами исчезает. Я резко вдыхаю, когда его рот прижимается к моему рту. Губы у него мягкие, со вкусом сладкой мяты, как у мятного пирожка. Каждая моя клеточка в огне. Его влажный язык скользит по моему нёбу, и я борюсь с желанием прикусить его. Одной рукой он трогает мою шею, а другой обхватывает коленку. Мое тело так долго хотело этого – прилепиться к нему, отдаться. Забыть обо всем на свете.

Я чувствую, что он возбужден и его твердая плоть рвется наружу, упираясь в грубую ткань джинсов. Это то, о чем я мечтала целую вечность, с того самого вечера, когда он впервые пришел к нам домой. Я обвиваю руками его шею и провожу пальцем по колючим волоскам на загривке. Они такие настоящие, что мне хочется плакать.

Но в моем мозгу тут же срабатывает тревожная кнопка. Комната наклоняется, и все как будто соскальзывает со стола. Губы Адама внезапно теряют свою свежесть. Я просто чувствую, что все это… неправильно. И он мог бы проделывать это с кем угодно. Вместо меня могла быть любая другая. Я всего лишь оказалась здесь.

Я отстраняюсь.

– Подожди, – шепчу я. – Мы не можем.

Адам тихо смеется мне в шею.