Атриум - Дмитрий Матяш

Так и есть, стандартный вопрос, равнозначный гражданскому «Закурить есть?». Сейчас последует короткое объяснение, мол, тут наша территория, мы ее контролируем, так что, если хочешь пройти, плати. Это заурядное явление для относительно чистой от тварей «пригородской» зоны мегаполисов вроде Имаса. Впрочем, на подходах к большим городам часто промышляют бандюки, а потому их появление совсем не удивило Кудесника. Даже обрадовало, хотя тем мыслям, что закружились, подобно черным воронам, у него в голове, ужаснулся бы и самый отпетый маньяк-убийца.

— Заплатить? Да без проблем? — Кудесник поднял руку с ножом, так чтобы ее хорошо было видно, а свободной рукой стащил с себя рюкзак.

— Нет, не заплатить, — с характерным для блатных прононсом сказали сзади, и Кудесник наморщил лоб.

«То есть как? — хотел спросить он. — Вы не хотите, чтобы я вам заплатил за проход по вашей территории? Вы что, неформальные мародеры?»

Но спрашивать не стал.

— Вот. — Один из тех, что стоял перед ним, бросил ему под ноги блестящие наручники. — Быстро бросай свою пушку и нож.

— Что неясно? — спросил второй, габаритами чуть поменьше. — И без глупостей, бродь, а не то колено прострелю. Лучше не шути с нами. Ну!

Кудесник опустил рюкзак на землю, рядом сложил «штайр» и нож, потянулся к наручникам.

Двое, что стояли впереди, включили фонарики, направили их на бродягу. Капли дождя в белом свете приобрели стальной оттенок, словно лилась с небес ртуть. Егор сощурился, подкинул наручники на ладони, словно взвешивая их, и склонил голову набок.

Нет, это не те мародеры, которым нужны его оружие, амуниция, цацки или деньги. Эти здесь по специальному поручению. Им нужен исключительно он — Кудесник. Это первые ласточки, которые откликнулись на щедрое предложение хана. Те, кто по случайности или по везению оказались в нужное время в нужном месте — прямехонько на пути странствующего бродяги. Так отчего же не воспользоваться случаем? Грешно упускать такой момент. Тем более «монголам» они лично нигде не насолили — не дураки ведь «монголов» обчищать, пускай и зеленых, — так, стало быть, открытой вражды между ними нет. Отчего ж не помочь хану? И деньжат не срубить нормальных?

Да уж, на эти дела они мастера. Совесть? Да к черту совесть, здесь живет каждый за себя. Понятия? Дык не распространяются на обычных бродяг чисто воровские понятия. Да и не такие они вовсе, понятия, как в миру. Тут же совсем все другое, а потому и понятия другие. Вор вору друг, пока у них интересы общие. А интересы расходятся — и воры расходятся, интересы пересекаются — и воры друг друга убивают. Вот так тут у нас.

— Послушайте, — распрямившись во весь рост, сказал Кудесник, и наручники повисли, покачиваясь на его указательном пальце. — У меня сегодня очень-очень плохой день. Настолько плохой, что хуже некуда, понимаете? Чтоб было понятнее, это все равно, что для вас неделя без таких вот, как я…

— Еще слово вякнешь, — толстый сделал шаг и упер ствол АКСУ Егору в грудь; изо рта у него воняло сосисками и томатной пастой, — пришью на хрен, как паршивую собаку. За дохлого тебя тоже деньги дают. Так что давай, поостри мне еще тут, поиспытывай терпение на прочность.

— Да шмальнуть его надо, Корень, — прогундосил тот, что стоял сзади, — а то сбежит еще, он же у нас фартовый. Реально, нужно прошибить ему колено, ведь ударит по пятам и не получим мы ни хрена.

— Быстро набросил на свои клешни гребаные «браслеты». — Корень проигнорировал вполне рациональное предложение напарника и вдавил дуло поглубже в грудь Кудеснику. — Считаю до двух…

— Похоже, разговор у нас не получился, да? — растянул губы Егор в коварной ухмылке. — А зря! Я ведь предупредить…

— Раз!

— … хотел.

Убивать бы его точно не стали. Не такой народ мародеры. Продырявить колено даже не решились бы. Ведь Кудесник в данном случае товар. И чем он целей, тем больше за него можно выручить. А потому все эти угрозы типа «считаю до двух» — чистой воды понт. Корень не нажал на курок, не только когда Кудесник схватил рукой ствол и отвел его в сторону, но и когда ударял его тыльной стороной ладони в кадык. Что уж вовсе удивительно, поскольку хоть рефлекс-то должен был сработать.

Толщина шеи смягчила удар, но Корень все равно выпал с ринга очень быстро. Фонарь покатился по земле, на миг выхватив из темноты выпученные глаза здоровяка. Прижав ладони к горлу, он упал на четвереньки, уперся локтями в землю и принялся кашлять, задыхаться, блевать и материться одновременно.

Второй, тот, что был немного стройнее, выстрелить-таки успел. Он целился Кудеснику в ноги (жадность фраера), но тот сделал к нему шаг раньше, а потому пули ушли в изобильно орошенную землю. Прикладом автомата, который достался ему от Корня, Звягинцев ударил его по зубам. Именно по зубам, потому как мародер в последний миг растянул губы, обнажив плотно сжатые, словно ему делали операцию без наркоза, зубы. В свете луны и валяющегося на земле фонаря было видно его лицо — казалось, он собирается засмеяться. Но не засмеялся, а теперь ему долго не придется смеяться — зубы свои он проглотил. Прикладом бродяга затолкнул ему их в самую глотку. Кажется, не только передние. Бедолага даже не успел взмахнуть руками, чтобы закрыться, удар поднял его в воздух и отбросил на несколько метров назад. Упав на спину, он принялся выть и кататься по земле, закрыв нижнюю часть лица руками.

— Считаю до одного, — сказал Кудесник, повернувшись с автоматом в руках к гнусавому, стоявшему доселе у него за спиной мародеру, в изумлении хлопавшему ресницами.

«Как??? — читалось в его глазах. — Как так быстро??? Это просто невозможно!»

— Вали отсюда. Раз…

— Да, — только и вырвалось у согласно трясущего головой и тройным подбородком гнусавого.

В следующее мгновенье он развернулся и бросился наутек. Но, преодолев всего десяток метров, поскользнулся на мокрой траве и шмякнулся на задницу. Толстый и неуклюжий, не привыкший удирать, он тут же лихорадочно заскоблил пальцами по раскисшей земле, пытаясь двигаться на четвереньках. Снова поднимался и снова падал.

Кудесник скорчил кислую мину, приложился щекой к прикладу, шмыгнул носом.

«Неужели я и вправду так похож на доброго самаритянина?» — удивился он.

Одиночный выстрел заставил не способную даже по-человечески передвигаться тушу застрять аккурат между двумя молодыми соснами, растущими в форме буквы «V».

— Я предупреждал, — присев возле бездыханного Корня, сказал Кудесник. Затем взял его руку, пролистал пришедшие на КИП сообщения и отписал хану на его предложение: «X** вам!»

Имас — огромный каменный форт, нынче прибежище для отставных военных, а некогда лагерь для особо трудных заключенных, уже издали устрашал своим видом. Обнесенный серой гранитной стеной, увенчанной растянутыми пружинами колючей проволоки, с суровыми бойницами в башнях и холодными, сугубо прагматичными в смысле архитектуры сооружениями внутри, он до сих пор напоминал страшный сон зеков, свозимых сюда с конца семидесятых. В те годы это было самое ужасное место для отбытия наказаний. Как колония особого режима для самых отъявленных уголовников, она отличалась не только суровостью и беспощадностью тюремных надзирателей, но и явлениями «светлых» ночей, вызванных оседанием урановой пыльцы. Ведь именно благодаря местности вокруг, богатейшей на урановые залежи, здесь и был воздвигнут этот форт — дабы заключенных не свозить с далеких поселков каждый день. А потому бедолаги трудились в шахтах по три смены, и не мудрено, что в скором времени умирали от лучевой болезни, лейкемии или рака. За неполных пятнадцать лет здесь умерло народу больше, чем, наверное, на то время в остальных лагерях, вместе взятых.