Елизавета Тюдор. Дочь убийцы - Виктория Балашова

— Подготовьте речь, — повторила она, — покажите Кранмеру. Он её прочтёт, подпишет и скажет перед всеми собравшимися в соборе людьми. Такой урок никто не забудет.

Позже Мария чуть изменила приказ. На сей раз речь должен был писать сам Кранмер. Конечно, её проверили и поправили. Но в целом он её подготовил лично.

Казнить епископа намеревались в Оксфорде при большом стечении народа. Всё было подготовлено к сожжению главного еретика Англии. Но вот только Кранмер, собравшись с духом, поняв, что помиловать королева его не собирается, решил сказать слова, которые от него никто не ждал. Правда, вначале, он поклялся в преданности и верности королеве, но после начал говорить не то, что было написано на листе бумаги, лежавшей перед ним.

И тут досталось всем, а папе римскому в первую очередь. Назвав его антихристом, Кранмер сказал, что не предаёт своих убеждений. А раскаивался он лишь потому, что боялся пыток и смерти. Епископ напомнил, что следовал законам, прописанным королями Англии, Генрихом и Эдуардом. Эти законы сейчас попраны папой.

В зале стояла тишина. Епископ довёл свою речь до конца. Тут-то все осознали, что произошло, и стащили его с кафедры. Но дело было сделано. Смерть Кранмер принял мученическую, став в глазах англичан примером стойкости и преданности вере. В костре он горел медленно, успев перед самой смертью ещё раз выкрикнуть проклятия Риму...

Испанские корабли на всех парусах шли по морю. А Мария проигрывала очередное сражение с ересью. Теперь её боялись и ненавидели, понимая, что за истребление еретиков она взялась не на шутку. Отречение и принятие другой веры считалось обязательным, но не спасало от костра.

Что касается Елизаветы, то любовь к ней в Англии росла просто потому, что она тоже считалась врагом сестры. Причём врагом номер один.

Филиппу всё же пришлось возвратиться в Англию. Всего месяц он пробыл на родине, как пришлось ехать обратно. В январе его на остров опять отправил отец — просить выступить вместе против Франции, с которой Испания вновь вступила в войну. Казна обеих стран опустела. В тот момент они вполне могли соревноваться, чья обеднела больше. Поэтому вначале Филиппу отказали. Ему пришлось остаться, чтобы попробовать убедить жену помочь испанским родственникам. Этот приезд Филиппа прошёл гораздо скромнее предыдущего. Погода не способствовала перемещению из страны в страну морем. Никакой армады кораблей, никаких сундуков...

Надо сказать, что Мария приняла мужа с распростёртыми объятиями. Она уж и не надеялась его увидеть, тем более так скоро. Королева готова была отдать сколько угодно денег и снарядить сколь угодно большое войско, но зависела от Тайного совета, который Филиппа, так как она сильно, не любил. Совет и парламент сопротивлялись, а Мария наслаждалась подобием семейной жизни...

Вместе с Филиппом вернулся и Фредерико. Он сразу поехал в Хэтфилд, чтобы поприветствовать Елизавету и рассказать о своём путешествии.

— Ты доволен? — спросила она, улыбаясь. — Ты сделал, что хотел? Видел сына? Передал письмо? — Елизавета завалила его вопросами.

— Нельзя ответить вам, ваше высочество, одним словом, — Фредерико развёл руками. — Да, я бесконечно признателен вам за оказанную помощь. Вместе с доном Филиппом мы проехали по морю, причалив к берегам Испании как раз вовремя. Ещё бы чуть-чуть, и наши корабли раскидало бы бурей по морю. Все б потонули, — Фредерико выдержал паузу, — сменился ветер, ваше высочество. Одно дело пассатные ветра они способствуют путешествию из Англии в Испанию...

— Ты рассказывай про сына, а не про ветра, — Елизавета хмыкнула, — хотя мне, может, и полезно послушать о том, когда лучше поднимать паруса, чтобы достигнуть испанского побережья.

— Так вот, — как ни в чём не бывало продолжил Фредерико, — причалили. Затем отправились в Толедо. Туда мне и нужно было. Я без труда нашёл тот дом, в котором последний раз видел своего маленького сына. Побродив кругом, поговорив кое с кем, понял, что те люди так там и живут, как раньше. А сын мой, хоть и подрос за эти годы, всё ещё при них. Каждый день я ходил к их дому, надеясь увидеть сына. Однажды мне это удалось. Он уже совсем взрослый. Похож на меня только фигурой, — Фредерико посмотрел на своё отражение в зеркале, стоявшем в углу комнаты, и ткнул туда пальцем, — такой же невысокий и коренастый. А вот лицо — точно Матильда. Красивый. На испанца не очень-то похож.

— Ты с ним поговорил? — спросила с любопытством Елизавета.

— Нет, не стал. Что бы я сказал ему? Всё написано в письме. Я решил поговорить с его приёмными родителями и попросить их передать ему письмо, когда они сочтут нужным. Вскоре представился удобный случай. В честь возвращения в Испанию во дворец дона Филиппа пригласили всех богатых и знатных людей города. Туда пришли и родители моего сына. Я подошёл к ним, разговорился. Узнав, что я один из приближённых принца, они пригласили меня к себе в гости. Вот это мне и было нужно.

— Что случилось потом?

— Я пришёл и сразу сказал, зачем. Конечно, они удивились. Но затем успокоились, потому что ведь знали, что у их приёмного сына есть родные отец и мать.

— Они обещали передать письмо? — поинтересовалась Елизавета.

— Обещали. Я им разрешил его прочесть. Также сказал, что у меня есть в Англии клочок земли, который я хочу передать сыну...

История выглядела замечательно. Елизавета порадовалась за Фредерико и напоследок лишь спросила о его планах:

— Я готова отпустить тебя, если понадобится. Что ты собираешься делать дальше?

— Дон Филипп зовёт меня с собой на войну с французами. Когда королева соберёт войско в помощь испанцам, я, может, и в самом деле поеду с ним.

— Ты хочешь воевать?

— Стоит попробовать ещё разок, — пошутил Фредерико. Всей правды он рассказывать принцессе не стал.

А правда состояла в том, что, конечно же, граф де Вилар явился в Толедо к Фредерико собственной персоной. Встреча не была лишена случайности: граф увидел своего заклятого врага тогда же, у принца во дворце. И тут же отправил ему записку, в которой назначал срочную встречу.

— Зачем ты приехал в Испанию? — спросил он по-английски. — Что, жизнь при дворе Елизаветы наскучила? Но там тебе было гораздо безопаснее, чем здесь.

Фредерико лгать не стал:

— Я приехал повидать сына. Неизвестно, сколько мне осталось жить на свете. Захотелось напоследок успеть его увидеть.

— Вот это верно, — заметил граф, — сколько тебе жить, зависит лишь от меня. Советую в Испании долго не задерживаться. Ты мне нужен в Англии. При Елизавете. Скоро Филипп отправится в обратный путь. Поезжай с ним.

— Он вернётся в Англию? — Фредерико не скрывал удивления. Принц так хотел удрать от жены, что с трудом верилось в его скорое возвращение.