Закрой дверь за совой - Елена Михалкова

«Продам их, – думал он, не отрывая взгляда от синих камней. – Елки, куча денег! С пацанами поделюсь. А потом уеду. Буду сам по себе жить, в Новую Зеландию смотаюсь, там «Властелина колец» снимали… На Кубу рвану. Там девки! С задницами, и все танцуют, и дают за копейки…»

Будущее пьянило.

В будущем он был свободен и богат.

А главное, никто не станет его подозревать.

Разве он украл диадему из банка?

Разве он принес ее мошенникам в ювелирном?

Оставалось решить серьезный вопрос – как сбыть драгоценности. Василий не раз слышал от бабки об Антуане Турне и догадывался, что не сможет продать диадемы в ближайшем ломбарде. Нужно разломать их, вытащить камни. Пусть в итоге выйдет дешевле, зато безопасно.

Он договорился с приятелем, нечистым на руку, что тот наведет справки насчет скупщика, не задающего лишних вопросов.

Сегодня тот должен был известить о результате. Вася ждал его звонка с минуты на минуту, а пока забивал голову «Мортал Комбатом».

И тут пришла Динара.

– Чего тебе?

Она молча шагнула вперед. На губах ее заиграла странная полуулыбка. Глаза эти… черные, в которых зрачок сливается с радужкой, и из-за этого возникает странный эффект – как будто она всматривается в тебя, но не видит.

Динара сделала еще шаг.

Маленькая, прелестная, грациозная как зверек. Платье ей чертовски шло. Отчего ему могло показаться, что это не так?

– Это моя комната, – слегка охрипшим голосом сказал Василий. – Ты дверью не ошиблась?

Молчит, смотрит, улыбается. Не высокомерно, как всегда, не усталой понимающей улыбкой взрослой женщины, вынужденной терпеть рядом такую вонючую тварь как он. А как девчонка – нежно, лукаво, призывно.

– Говорить-то будем? – сделал еще одну попытку Василий.

Шаг, другой, третий. Легко, словно она невесомая. И вот уже стоит совсем рядом, смотрит на него снизу вверх, и пахнет от нее горькой полынью, луговыми травами, звездами в черном небе и талой водой, пахнет сладким грехом и пьяным медом, диким зверем и нежным шиповником.

Василий застыл, не в силах шевельнуться.

Тонкие сильные руки обхватили его, горячие губы прижались к его губам, и его закружило, уволокло в темную глубину, на дно омута.

Он целовал ее так, как ни одну девчонку до нее. Кажется, исцарапал своей отросшей рыжей щетиной, а еще сдавил слишком сильно, так что косточки хрустнули, но она не отстранилась, а только рассмеялась, и он снова прижался к ее губам. Его охватило безумие, счастливое помешательство, в котором не было никакого отца, никакого его брака, а были только они вдвоем, не разделенные ни долгой ненавистью, ни презрением, ни кражей.

Когда он оторвался от нее, у него кружилась голова.

– Где диадемы? – мягко спросила Динара.

Он не понимал, о чем она спрашивает. Потянулся снова поцеловать ее, но она выставила ладонь.

– Ты взял диадемы. Верни.

Это была не просьба, не требование. Просто она сделала так, что слово «нет» больше ему не принадлежало. Он утратил способность отвечать отказом.

Василий безропотно выдвинул ящик стола и из-под конспектов достал непрозрачный пакет.

– Ты же только за этим пришла, да?

Слова давались ему тяжело.

– Отдай, – ласково сказала Динара.

Конечно, за этим. Василий понимал, что она дрянь, бесчувственная сука; она воспользовалась тем, что он хочет ее до безумия, и выманила у него свое сокровище. Ее надо прогнать и обо всем рассказать отцу… Черт с деньгами. Но так же нельзя… Он же живой, он человек!

– Так нельзя, – с тоской сказал Вася.

Она притянула его к себе, шепнула:

– А вот так можно?

Но когда, совсем потеряв голову, он сгреб ее в охапку и пытался донести до постели, она с поразительной ловкостью вывернулась и отскочила на шаг:

– Диадемы!

Василий точно под гипнозом протянул ей пакет.

Она даже не заглянула туда. Несколько секунд с насмешливой жалостью смотрела на него – красного, потного, измученного, растерянного – и вышла из комнаты.

Василий рухнул на кровать.

В себя он пришел, когда за окном стало темнеть. Поднялся, пошатываясь, глотнул теплого пива, не чувствуя его вкуса. Застонал: кретин, боже, какой кретин! Зачем отдал ей украшения? Она сунет подделку в банк, сама продаст оригинал и сбежит.

Надо предупредить отца. Сказать бабушке!

Но тогда и с нее станется выложить правду. Об ограблении и о том, что произошло сегодня…

Василий сел на кровать, прижал ладонь к потному лбу. Он бы отдал все за то, чтобы Динара пришла. А если бы она пришла, свернул бы ей шею. Сейчас ему было совершенно ясно, что его использовали, как втюрившегося мальчишку, как последнего простака. Никогда она его не хотела, все это ложь, чтобы выманить диадемы.

Динара этого даже не скрывала.

Вот что самое чудовищное. «Ты хочешь меня, – безмолвно сказала она, – я знаю об этом. Я твоя слабость, и тебе меня не обыграть». В вечной схватке между мужчиной и женщиной она использовала самое мощное оружие, и ему хватило одного несчастного поцелуя, чтобы сдаться и встать на колени.

Какой же он тупица!

Как он мог отдать ей диадемы?!

А она!.. Зачем она так с ним? Он бы все для нее сделал… То есть нет, он не сделал бы! Он не вернул бы ей диадемы! Но как же не вернул, когда они уже у нее, и он все сломал своими собственными руками?

Василий уткнулся лицом в подушку и глухо завыл.

– Ты мрачный, – сказал Бабкин. – Надеюсь, это потому, что тебя мучает совесть?

Илюшин озадаченно взглянул на него:

– С чего бы вдруг?

– Ну, мы фактически стали пособниками преступления. Узнали, у кого похищенное, и сообщили об этом не владельцу, а вору.

– Да начхать, – отмахнулся Макар.

Маша рассмеялась и поставила перед ним тарелку с омлетом.

Илюшин приехал к Сергею с утра, когда тот еще завтракал. Его усадили за стол, налили кофе, сделали бутерброд. Он молча сжевал его, глядя перед собой, и взял вместо своей чашку Бабкина.

Сергей чашку отобрал, на друга посмотрел скептически.

– Выкладывай. С чего ты не в себе?

– Маша, когда человек начинает ощущать себя взрослым? – вместо ответа обратился Илюшин к его жене.

Маша, казалось, не удивилась.

– Взрослым?

– Ну… скажем, задумывается о старости. О своей старости.

– Когда умирают родители, – спокойно сказала Маша.