Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

Газета Financial Times, тоже увидев потенциальную угрозу, подхватила повестку дня; она писала: аудиторские фирмы «хотят продолжать шантаж угрозой ухода в “офшоры” и размахивать ею как тяжелой дубиной перед носом правительства Великобритании, пока оно не предоставит им удобный закон о ТОО». Но на стороне аудиторов была большая часть британской финансовой прессы, которая набросилась на Сикку, а заодно и на британское правительство, взяв на вооружение свой излюбленный старый лозунг о «враждебности нашего правительства к бизнесу». Кампания оказалась успешной: в 2001 году Великобритания приняла закон о ТОО, и аудиторские фирмы остались в стране. «Это было делом, которое Ernst & Young и PriceWaterhouse провернули вместе с правительством Джерси… Мы все-таки добились расположения британских министров… Спору нет, мы продавили в нашем правительстве эту идею с законом Джерси, и какая разница, кто напирал сильнее – мы или PriceWaterhouse.» – гордо и радостно возвестил один из партнеров Ernst & Young31. Как сказал Сикка, «джерсийская килька выполнила свою задачу: британская треска попалась на крючок».

Британский закон о ТОО был не настолько скверным, как джерсийский, поскольку предусматривал, в частности, большую открытость информации о деятельности товариществ с ограниченной ответственностью, – возможно, свою положительную роль сыграла кампания, развернутая Сиккой. Тем не менее этот закон существенно ослабил заинтересованность аудиторов в качестве своей работы. Ernst & Young стала товариществом с ограниченной ответственностью в 2001 году, KPMG – в мае 2002 года, PriceWaterhouseCoopers последовала примеру этих фирм в январе 2003 года, а Deloitte & Touche – в августе того же года. К ним присоединилась целая армия юридических, конструкторских и прочих фирм, получивших дополнительные доходы и право на ограниченное раскрытие информации о своей деятельности (которое предоставляли товариществам), но при этом ограничившие свою ответственность.

Канада узаконила ТОО в 1998 году. За ней последовали: Новая Зеландия, Австралия, Южная Африка, Сингапур, Япония, а совсем недавно – Индия (здесь перечислены далеко не все страны). Может быть, и эти перемены способствовали последнему финансовому кризису? Если бы аудиторские фирмы непосредственно сами сталкивались с серьезными неприятностями в тех случаях, когда они или их партнеры совершают ошибки, то, возможно, они бы не списывали все расходы по забалансовому финансированию с такой поспешностью.

Истории с Джерси и Делавэром поразительно похожи, хотя и произошли с интервалом в пятнадцать лет в разных местах, разделенных океаном, затронули совершенно разные профессиональные группы и были связаны с разными законами. Это стало возможным, потому что и в том и другом случае оказались задействованы фундаментальные принципы глобальной финансовой системы. «Кто-нибудь выдвигает новую идею, но действующее в развитых странах регулирование блокирует ее принятие», – говорит Роберт Киркби, технический директор финансового департамента Джерси, повторяя то, чем хвастались в свое время делавэрские официальные лица. «В развитых странах можно вести лоббирование, но там масса заинтересованных сторон, и надо пробиваться через их сопротивление, а это отнимает много времени. На Джерси все можно провести очень быстро. Мы давно уже всех опередили. Мы можем изменить наши законы о компаниях и наши правила регулирования гораздо быстрее, чем это можно сделать, скажем, в Великобритании, Франции или Германии», – беседа с Киркби состоялась в марте 2009 года, в разгар финансового кризиса, который в значительной мере был вызван опрометчивым дерегулированием, однако он буквально из кожи лез, расхваливая и действующий на Джерси новый режим дерегулирования деятельности фондов, и специализацию Джерси на секьюритизации. Подобная практика в итоге привела к полному хаосу. «Мы способны соответствовать критериям, но наше регулирование легче», – утверждал Киркби.

В принципе у меня нет возражений против дерегулирования – до тех пор пока оно является процессом подлинного, подчеркиваю, подлинного демократического урегулирования, при котором учитываются интересы всех сторон, как внутри страны, так и за ее пределами. Но на Джерси и в Делавэре мы сталкиваемся с ужасающе неконтролируемым дерегулированием, которое поставлено на службу немногочисленным местным группкам и крупным корпоративным игрокам. Политика, проводимая глобальной финансовой системой, напоминает действия средневековых феодалов: никому не подчиняясь, они укреплялись в родовых замках, узурпировали свою власть и порабощали всех вокруг себя, вымогая дань местных крестьян. Современный финансовый капитал сначала вступил в сговор с неподотчетными политическими и экономическими силами, засевшими в удобных и укрепленных крепостях. А затем, подчинив себе местную политическую власть, довел эти юрисдикции до состояния простых механизмов, быстро и послушно штампующих гибкие законы. Законодательные механизмы хорошо защищены от внешнего вмешательства, а от внутренних поломок их предохраняет сплоченность истеблишмента и полное отсутствие инакомыслия.

Офшорная зона – это не просто место или идея, или способ ведения дел, или специфический финансовый инструмент. Офшорная зона – это еще и процесс, это гонка до самой низшей границы, за которой уже нет ни правил регулирования, ни законов сдерживания. Все нормы, присущие демократической системе, приходят в упадок по мере того, как офшоры отвоевывают себе новые территории, превращая их в свои финансовые редуты. В результате офшорная система постоянно расширяется и углубляется, пуская глубокие корни в юрисдикциях, где еще недавно царило нормальное налоговое право. Налоговые гавани стали таранами, пробивающими стены традиционного регулирования.

Большинство людей, находясь в плену заблуждений, еще не понимают всей правды об офшорах. Первое заблуждение рождено попытками применить для определения секретных юрисдикций формальные критерии, то есть объяснить их такими понятиями, как ставки налогов, формы секретности и тому подобное. Прежде всего нам надо выявить эти оплоты финансового могущества и нанести их на карту. В своей книге я использую довольно размытое определение офшоров («территории, стремящиеся привлечь бизнес предложением политически стабильных условий, которые позволяют физическим и юридическим лицам обходить правила и законы, действующие в других юрисдикциях»), но оно помогает сориентироваться, в чем нам следует разобраться. Второе заблуждение заключается в том, что вся проблематика офшорной системы обычно сводится к вопросам географии, но суть ее надо искать в другом – в идеологии секретных юрисдикций, порожденной узкополитическими интересами и внутренними крепкими связями небольших групп людей. В том светлом будущем, которое нам сулит офшорная система, явно просматривается средневековое начало. В том будущем мире, где еще номинально могут существовать демократические национальные государства, будут править офшорные гильдии, обслуживающие интересы никому не подконтрольных и зачастую преступных элит.

Джерси и Делавэр должны служить предостережением для крупных экономических регионов – вот во что вы можете превратиться, если вовремя не дадите отпор безнравственным установкам офшоров.