Люди, обокравшие мир. Правда и вымысел о современных офшорных зонах - Николас Шэксон

Выкупы за счет заимствованных средств (а такие заимствования всегда осуществляют в офшорах) стремительно ускорялись перед кризисом: объем средств, мобилизованных паевыми инвестиционными фондами с 2003 по 2007 год увеличился более чем в шесть раз и превысил 300 миллиардов долларов. К этому моменту доля таких фондов во всех сделках по слияниям и поглощениям достигла 30 %. В отчетах хвалят паевые инвестиционные компании за «великолепное создание стоимости». Иногда эти фонды действительно создают реальную стоимость, но ее создание вовсе не является основной чертой их бизнес-модели, сводящейся к тому, что фонды снимают сливки с уже созданной, существующей стоимости. Большие налоги сокращаются, стоимость акций компаний или стоимость самих компаний растет, вознаграждения управляющих становятся более «жирными», а богатства уходят от налогоплательщиков к богатым управляющим и акционерам. Нигде, ни в одном из звеньев этой цепочки, никто не производит более совершенных или более дешевых товаров. А в процессе этого в финансовую систему закачивают все больше долга. В результате обременения офшорными долгами, которое New York Times в 2009 году назвала «уолл-стритовским вариантом документального сериала “Отремонтируй и продай”», разорилось множество хороших фирм. Более половины компаний, объявивших дефолт по своим долговым обязательства, либо принадлежат паевым инвестиционным фондам, либо недавно принадлежали таким фондам41.

В малых и средних компаниях происходит очень много нововведений (я говорю о полезных инновациях, позволяющих производить более совершенные и дешевые товары, а не об инновациях лондонского Сити, которые просто перераспределяют богатства в пользу верхов и возлагают бремя рисков на низы). Но офшорная система работает в совершенно противоположном направлении.

Офшорная система субсидирует многонациональные корпорации, помогая им сокращать налоги, быстрее расти и мешать здоровой конкуренции мелких инновационных компаний, которые становятся объектами атак хищников, желающих «повысить ценность», создающуюся в процессе «взаимодействия», якобы возникающего в результате поглощения мелких фирм крупными, более диверсифицированными компаниями. В известной мере взаимодействие может быть полезным фактором (порождая, например, эффект масштаба), но хищники слишком часто «повышают ценность» просто за счет получения неправедных, непроизводительных офшорных налоговых привилегий. Некоторые компании-хищники получают максимальные прибыли за счет того, что отыскивают мелкие, действительно инновационные компании, которым пока не удалось самим открыть эти неправедные приемы получения привилегий, и выжимают из них все до последней капли.

Это вымывает с рынка подвижные, конкурентоспособные и инновационные фирмы и перемещает их в крупные корпоративные бюрократические структуры. В результате происходит ограничение конкуренции, что, возможно, приводит к росту цен. Долг растет, рядовые граждане платят больше налогов и становятся свидетелями того, как приходят в упадок их социальные институты, в первую очередь школы и больницы. Я уже не раз говорил, что отложенное налогообложение – это в сущности беспроцентный государственный кредит, дата погашения которого не установлена.

Посмотрите, что происходит, если многонациональная корпорация является банком. Подобно «подсаженным на стероиды» многонациональным корпорациям, банки искусно уходят в офшоры, где стремительно развиваются: они используют налоговые гавани для ухода от налогов, от требований обязательного резервирования и других норм финансового регулирования и для ускорения заимствований. По данным Банка Англии, в 1986–2006 годах банки достигли ошеломляющей нормы прибыли на свой акционерный капитал, составившей 16 %42. Этот усиленный офшорами рост означает, что теперь банки, ставшие достаточно большими, потребуют со всех нас выкуп. Пока налогоплательщики не дадут банкам того, что те хотят, следует ожидать финансовых бедствий. Проблема коммерческих структур, ставших «слишком великими, чтобы рухнуть», то есть обанкротиться, возникла из-за офшоров. Но и это еще не все.

Следующий момент, который мне хотелось бы обсудить, требует небольшого объяснения. Многие возлагают вину за последний кризис не только на дерегулирование, но и на возникшее в мире нарушение равновесия. Средства приходят из стран, имеющих положительное сальдо торгового баланса

(Китай, Индия, Россия, Саудовская Аравия), в страны, испытывающие дефицит (США и Великобритания). В странах, испытывающих дефицит, это приводит к чрезмерному потреблению и заимствованиям. А теперь взглянем на выполненную организацией Global Financial Integrity оценку, согласно которой незаконные финансовые потоки, исходящие из развивающихся стран, достигают в общей сложности триллиона долларов в год. И снова отмечу: большая часть этих гигантских средств исходит из крупных развивающихся стран вроде Китая, России и Саудовской Аравии, и уходит в крупные страны – члены ОЭСР вроде Великобритании и США. Незаконных потоков, имеющих противоположную направленность, гораздо меньше, так что чистым результатом трансграничной перекачки средств становится ежегодный приток сотен миллиардов долларов в экономики богатых стран и секретные юрисдикции43. Незаконные, не отраженные статистикой и едва ли заметные потоки, дополняют отраженные официальной стратегией дисбалансы.

А теперь посмотрим, с чем сопряжены эти незаконные потоки. Возьмем, например, метод, известный как повторное оформление счетов-фактур. Допустим, лондонский трейдер покупает у экспортера из Москвы груз нефти стоимостью 100 миллионов долларов. Экспортер выставляет покупателю счет-фактуру на 120 миллионов долларов и просит без лишнего шума перевести 20 миллионов долларов на свой личный счет в Лондоне. Российская торговая статистика отразит факт экспорта нефти на сумму 120 миллионов долларов, хотя на самом деле нефти вывезли только на 100 миллионов долларов. Для специалистов, составляющих торговую статистику, 20 миллионов долларов остаются совершенно невидимыми, хотя и представляют вполне реальный незаконный финансовый поток, исходящий из России и направленный в Великобританию, и у этого потока вполне осязаемые последствия. Эти 20 миллионов долларов будут реинвестированы, скажем, в лондонскую недвижимость, с которой русские могут получать не облагаемый налогами рентный доход. Незаконные потоки ни в какой мере не повышают производительность. Они вызывают искажения на рынке британской недвижимости и увеличивают прибыли, получаемые банками от ипотечных операций. Цены на жилье в Великобритании растут; людям, впервые покупающим себе жилье, все труднее занять место на лестнице собственности; пузырь недвижимости разбухает все сильнее, а в экономике увеличивается сумма долга.

Есть еще одно обстоятельство. Эндрю Халдейн, исполнительный директор Банка Англии, в мае 2009 года опубликовал заслуживающую внимания статью, в которой очень точно сформулировал суть проблемы: «Если существует объединяющая тема, то ею является информационный провал. Это кризис порожден и продлен недостатком информации»44. Финансовые рынки в 2007 году были захвачены врасплох, потому что никто не знал, что делают другие игроки рынка, чего они стоят, каковы риски и где они существуют (или не верил в имеющуюся информацию). При этом словно бы не существовало никакой, подчеркиваю, никакой, офшорной системы, несущей ответственность за полную непрозрачность.