Магиер Лебиус - Руслан Мельников

Слушается! Механическая рука его слушается! Теперь оставалась самая малость.

Дипольд навалился на тележку. Сдвинуть с места ее оказалось непросто. Но уж когда маленькие колесики все же покатились по ровному камню, усилий прикладывать почти не понадобилось.

Колесики поскрипывали, тележка ехала, будто сама собой, растопыренные пальцы механической руки тянулись к решетке. Тянулись, приближались… Пока не приблизились, пока не дотянулись. Стальные пальцы прошли меж прутьев где-то в середине решетчатого окна.

Ну, с Бо…

Дипольд вновь щелкнул рычажком.

…гом!

Стальная длань сомкнула, сжала фаланги пальцев, будто гигантские клещи. Жалобно скрипнула и прогнулась казавшаяся несокрушимой решетка. С натужным звоном – дз-з-зянь-нь-нь-нь! – полопались прутья. По краям оконного проема посыпался искрошенный камень.

Есть!

Господи, какая же силища в этом захвате!

Дипольд заставит стальной кулак разжаться. Звякнул об пол вырванный с корнем кусок решетки. В искореженном, изогнутом переплетении оставшихся железных прутьев зияла дыра. Недостаточно широкая, чтобы пролезть. Но если повторить… Если еще разок…

Дипольд немного откатил тележку с рукой назад и, чуть-чуть повернув, подкатил снова.

Щелк!

Хрусь! Дзинь!

А вот теперь – ай да чудо-рука! – через взломанное окно мастератории пройдет не только дым и пар. Человек – тоже. Запросто!

Дипольд высунул голову наружу. Глянул вниз, под стену. И – отшатнулся. Выругался сквозь зубы. Да, он убедился: окно выходит не в замковый двор – наружу. Но…

Но не так все просто, ваша светлость!

Разноцветная колдовская смесь пара-дыма-конденсата, что валила из окна магилабор-залы, тут же столбом поднималась в небо, не подчиняясь воздушным потокам. Не мешая взгляду. Однако внизу клубилось еще одно тяжелое, чуть размазанное слабым ветерком облако обычного беловато-серого, не подкрашенного магией дыма. От горящей соломы, к примеру, такой бывает.

«Из подземелья, из окошек темницы натянуло, – догадался Дипольд. – Быстро же там все разгорелось! А уж раздымилось-то как!»

Однако дымная пелена, через которую следовало спуститься не надышавшись, не задохнувшись, – еще не самое страшное. Страшнее было другое.

В прорехи стелющегося над землей дыма видно: не один и не два этажа отделяли сейчас беглеца от земли. Пфальцграф разглядел глубокий – футов семьдесят-восемьдесят, а то и поболее – провал у основания замковых стен. Сложенная людьми кладка плавно, незаметно переходила здесь в естественный обрыв. А ведь знал… знал же с самого начала, что крепость Чернокнижника стоит не на ровном месте!

Ох, безрадостное зрелище… Дрожь вызывающее. Ровные, отесанные и тщательно подогнанные друг к другу – ни носок сапога упереть, ни пальцем зацепиться – глыбы, а дальше – голая отвесная скала. Штурмовать замок с этой стороны – самоубийство. Спускаться без длинной прочной веревки – самоубийство еще более верное.

От двери щепки летели уже вовсю. Ширилась пробитая дыра. Тяжелое лезвие алебарды уже почти догрызлось до засова. Еще немного, совсем-совсем немного… А длинной прочной веревки у Дипольда не было. И из порубленных трубок ничего путного не сплетешь. И даже всесокрушающая ручища голема тут не поможет.

– Скорее! – кто-то заглянул сквозь разбитые доски. – Скорее, пока он не взял цепь!

Цепь?! А что, это ведь тоже идея! Еще одну подсказку невольно подкинули ему любезные оберландские стражи. Не подсказку даже – так… толчок, зацепку. Дальше мысль работала сама. В верном направлении работала.

Цепь! Все еще опутывавшая множеством витков мертвого монстра на обитом железом столе. Того самого неведомого монстра, который при жизни тянул соки из несчастной Герды и пропускал через себя колдовские эликсиры.

Цепь… Длинная, крепкая, надежная железная… веревка. Она сейчас – его единственный путь к спасению. И не беда, что толстые звенья не перерубить мечом. И неважно, что массивный замок не открыть без ключа и отмычки. Руки Дипольда – это, конечно, не руки Мартина, они не приспособлены к работе взломщика, но…

Но в его распоряжении имеется еще одна рука. Которая способна выдрать из камня решетку. И разорвать запаянные звенья. И смять в труху любой замок.

Дипольд развернул тележку с механической рукой. Покатил от окна в глубь магилабор-залы. Мимо разбитого насоса с разрубленными и неумирающими останками неутомимых качателей рычагов – покатил. По зловонным лужам, по застывающей слизи, по шипящим разводам, по спекающейся крови и бурлящему подобию крови – покатил.

Докатил.

И снова все оказалось легко и просто. Еще проще, чем с оконной решеткой. Движение неприметного рычажка. Стальные пальцы захватывают в жмень замок, несколько цепных звеньев и окованный край стола.

Треск, хруст, скрежет…

Освобожденный конец цепи грохнул о каменные плиты пола, тугие мотки раскрылись, разъехались, распались, обвисли под собственным весом. И открыли взору…

Господь Всемогущий!

Дипольд наконец разглядел то, что так усердно колол мечом вслепую. Больше всего ЭТО…

Всемогущий Господь!

…отдаленно, где-то, как-то, но ЭТО все же напоминало неродившегося ребенка. Зародыш. Быть может, даже человеческий. Частично – человеческий. Только невероятных, гигантских размеров. Только покрытый не полностью еще сформировавшейся тонкой металлической чешуей, что выпирала из толстого полупрозрачного кожного покрова, обволакивающего скрюченное тело. И проткнутого его, Дипольда, рукой. И сильно расползшегося в местах глубоких разрезов.

Сморщенное личико… жуткая личина громадного дитяти смотрела на него сквозь темную вязкую кровь и лопнувшую оболочку рваной плаценты щелочками чуть приоткрытых глаз. В мягком лбу меж двух поблескивающих металлом изогнутых пластин – дыра. Из дыры – сопливые пузырящиеся мозги.

Гейнский пфальцграф подавил рвотный позыв. Блевать, равно как дивиться и ужасаться, времени нет. И уже неважно, что за тварь он сегодня убил. И во что эта тварь превратилась бы, если бы ей дали развиться.

Дипольд судорожно размотал и сбросил на пол гремящую скользкую цепь. Один конец оказался намертво прикован к железному кольцу под тяжелым столом-помостом. Что ж, Дипольда это устраивало вполне.

Подтащить тяжелую цепь к окну оказалось непросто. Но пфальцграф старался. Изо всех сил. А уж когда первые звенья, переброшенные наружу, потянули все остальное, дело пошло совсем споро.

– Уходит! – орали за дверью. – Он уходит!

Прорубленная брешь была уже достаточно велика, чтобы стража могла видеть все действия Дипольда.

Видеть могла, а вот остановить его – нет. Засов еще держит дверь. Алебарду через разбитые доски не просунешь, да и не достать беглого пфальцграфа алебардой-то. В отверстие, правда, легко пройдет рука, однако до утопленной в специальных пазах скобы, фиксирующей запертый засов, снаружи тоже едва ли дотянешься. Никто даже не пытался. То ли понимали преследователи, что бесполезно это, то ли опасались, как бы отчаянный беглец не отсек сунувшуюся в дыру конечность. А арбалетов у этих стражников, на счастье Дипольда, не оказалось.