Морской волк - Борис Царегородцев

У меня лучший акустик флотилии Ханс Хубе, «Моцарт», говорят, что он и в самом деле пианистом был. Не уши у парня — а бриллианты. В Атлантике обнаруживал конвой за двадцать миль. И что только мне не предлагали, чтобы сманить его на другую лодку — черта с два! На субмарине хороший акустик — это лишний шанс на жизнь.

Холодно. Освещение — едва горит. Воздух — тяжелый уже. Как в гробу. Сколько еще нам так лежать? Мысли лезут нехорошие — что мы уже заживо похоронены, никогда больше не увидим солнечного света. Скорей бы завершилась эта проклятая война. Когда падет этот проклятый Сталинград? Когда-то мы боялись, что война завершится слишком быстро — чтобы мы успели получить заслуженную долю побед, чинов, наград. Но все больше наших не возвращается — а конца войны не видно. Этот проклятый ефрейтор… неужели Грау все же решился?

Еще сутки — и мы уходим. Есть предел человеческой выносливости. Видит Бог, мы честно старались и сделали все, что могли.

— Шумы винтов. Идет конвой!

Молодец, «Моцарт»! Проходит еще почти час. Можно уже детально различить цели. Два эсминца, тип «Громкий» — их винты не спутать с купцами или рыбаками, четыре как раз рыбаки или торгаши — тихоходные, паровые, два в хвосте, что-то дизельное — тральщики?

— И еще кто-то, герр Маркс. Очень тихий, идентифицировать не могу. Катер-охотник? «Восемьдесят восьмая» откачивает балласт и работает рулями на всплытие! Гидролокатор! Торпеда в воде. Взрыв — совпал с пеленгом «восемьдесят восьмой». Звук разрушения прочного корпуса.

Торпеда — по лодке под водой, на глубине? Как?!

— Снова гидролокатор — сигнал очень четкий. Мне кажется, источник не на поверхности — на глубине. Приближается. Русские наверху — идут прежним курсом. Гидролокатор приближается. Это… это подлодка, командир!

Русские построили лодку-истребитель, которая может стрелять под водой по субмаринам? С торпедами, наводимыми по локатору или по проводам?

Надо что-то предпринять. Даже на фоне дна стальной корпус лодки даст на локаторе четкий сигнал. Надо уходить — немедленно! Или лежать, в надежде, что пройдут мимо.

— «Четыреста восьмая» продувается, всплывает. Идет полным ходом на русскую субмарину!

Что хотел сделать Рейнгард фон Гуттен, командир U-408? Уйти, нырнув под конвой, как когда-то делал в Атлантике, или в отчаянии таранить русскую субмарину, чтоб захватить врага с собой? Если второе, то фон Гуттен грубо ошибся, поверив своему акустику; на субмаринах «тип VII» никогда не было гидролокатора, только шумопеленгатор. (Зная скорость изменения пеленга на цель и скорость самой цели, можно определить расстояние — первый параметр дал ШПС, второй же, классифицировав цель как подлодку, акустик посчитал за обычные четыре узла, в то время как на самом деле «Воронеж» в тот момент имел девять. Что для стандартной дизельной лодки тех времен было близко к предельной под водой, разряжающей батареи за один-два часа. Результатом же была ошибка в определении дистанции больше чем вдвое.)

— Торпеда в воде… Взрыв… Звук разрушения корпуса.

Погибла и U-408. Мы — следующие. Теперь ясно, что стало с остальными. Русские запустили в море волка, который режет нас, как овец. И это оказалось опаснее, чем британские корабельные патрули. Что делать? Пытаться таранить, как «семьдесят седьмая»? Не успеем — торпеда по ней пошла, едва они оторвались от грунта.

— Срочное всплытие. Продуть все, моторы на полный! Радисту — приготовиться передать сообщение: «Торпедированы лодкой на глубине, самонаводящиеся, гидролокатор». Открытым текстом — шифр не успеем. Артрасчету — приготовиться. Может, выиграем еще несколько секунд. И — прощайте.

— Фридрих, если лишь выиграть время, может, спустим флаг? Депешу передадим, но и сохраним жизнь экипажу.

— Торпеда в воде, идет на нас!

Продуваем все цистерны, еще на глубине — плевать на скрытность. Когда в лодку ворвется вода, важен будет каждый килограмм дополнительной плавучести. Для тех, кто останется жив.

Попадание на глубине двадцать. В дизельный отсек — все, кто там был, захлебнулись сразу. U-376 вздрогнула — только бы не пробило воздухосистему, только бы не сдохли моторы — тогда сразу камнем на дно, давление начнет ломать переборки, конец! Нет, продолжаем всплывать, медленно, еще медленнее — но всплываем. На глубомере — рубка и антенны должны уже выйти из воды!

— Давление в системе падает — воздух утекает! Теряем плавучесть, долго не продержимся. Электромоторный говорит, их заливает!

Значит, не спасение, а отсрочка. Затапливаются кормовые отсеки и кормовая группа цистерн. Когда уровень затопления станет критическим, лодка пойдет на дно. И это может случиться через секунды.

А тем, кто оказался отрезан в электромоторном, в самой корме — надеюсь, вы попадете в рай. Вам никак уже не выбраться, но продержитесь хоть минуту, вытяните нас!

— Радист, связь! Всем прочим — оставить корабль.

Выскочить успели восемь человек, когда лодка вдруг ушла на дно и вода стала хлестать в открытый люк, на головы карабкавшихся наверх. Четверых затянуло в воронку — и лишь четверо еще держались в ледяной воде, когда подошла шлюпка с русского тральщика.

Фридрих-Карл Маркс был среди спасенных. Акустика не было. И радист остался в лодке — до конца.

30 августа 1942 года.

— Нет, вы объясните мне, Редер, что сделал флот — кроме того, что меньше чем за месяц потерял почти половину своего состава без нанесения врагу какого-либо ущерба! Расписывая мне ваш «Вундерланд», вы обещали успех, превосходящий битву за Атлантику: истребление русского судоходства в тех водах на годы вперед, полное разрушение их Северного морского пути! Где результат — вы, бездарность! Германский боевой корабль сдался, не исчерпав возможности к сопротивлению! Сдался после боя не с равным противником, а с каким-то почти безоружным пароходом! Вы знаете, что фотографии из русских газет — этот «Сибиряков» на фоне «Шеера» со спущенным флагом и шлюпок со сдающимся экипажем — публикуют газеты всего мира?! Знаете, какими комментариями это сопровождается — в адрес Кригсмарине, Германии и меня лично?

Редер, Дёниц и другие флотские чины стояли навытяжку, как новобранец перед фельдфебелем. Гитлер был в бешенстве — орал, топал ногами, голос его срывался на визг.

— …в то время, как мой вермахт и мои люфтваффе сражаются за Германию, приближая окончательную победу, флот прохлаждался в безделье, занимаясь черт знает чем, но только не сражениями! Зачем мне эта гора бесполезного железа, которого не хватает доменным печам рейха для производства танков и пушек? Сколько нефти потребил флот, которая так нужна для люфтваффе? И я знаю, в чем причина, Редер — не вы ли всячески противились распространению во флоте, в отличие от прочих родов войск, подлинно арийского духа, идей национал-социализма? Не вы ли утверждали, что профессионализм, традиции и выучка важнее? Не вы ли всячески препятствовали очистке флота от лиц еврейской крови? Ваш коллега Дёниц подтвердит — в подводных силах этот дух и идеи присутствуют в несравненно большей мере, и оттого подводники рейха воюют намного успешнее, чем ваши линкоры и крейсера!