Колдун со Змеева моря - Анна Гурова

Едва увидев их, он понял, что шел сюда не напрасно. Палатка на вершине с незапамятных времен считалась заклятым местом, к которому лучше даже не подходить близко. В роду Лахтака передавалось сказание, что в палатке похоронена могучая шаманка, ставшая ещё сильней после смерти… Нойда свел брови, разглядывая обрывки сброшенной ветром кожи неизвестного зверя, крепи – огромные кости, пустые остатки ложа. Да, здесь лежала нежить, и отсюда ушла! Ох, не случайно приплыла в залив Черная Акка!

Нойда думал, а взгляд его скользил по остаткам вежи, пытаясь найти хоть что-то, на чем могли остаться следы прикосновений пробудившейся. Но прошедший здесь колдовской ливень смыл все, не оставив ни единой зацепки.

«Спроси сайво!» – явилась мысль, произнесенная голосом учителя.

Нойда призадумался. Он в самом деле уже обрел нескольких духов-хранителей и помощников. Но пока у него не было своего бубна, он не повелевал им – духи приходили тогда, когда сами того желали.

«Они могут не явиться несколько ночей подряд, – мысленно ответил он Кумже. – Я не могу сидеть здесь так долго…»

«Так возьми бубен и призови их, бестолочь!»

Нойда выпрямился, будто его стукнули по спине – сообразил, что мысленная речь наставника ему вовсе не примерещилась. Он спустился с горы, подошел к санкам, в которым был погребен Кумжа и неуверенно протянул руку к его бубну. То, что он собирался сделать, было немыслимо. Нельзя брать чужой бубен – да еще и с могилы… Страшно подумать, что может случиться! С другой стороны, все самое страшное уже случилось. «Я же Убийца Бабушки, – ухмыльнулся нойда, чтобы подбодрить себя. – Чего еще ожидать от такого злодея?»

Он долго смотрел на бубен, собираясь с духом. Наконец, бормоча слова извинения перед учителем, взял «небесного коня» и колотушку. В тот же миг он ощутил рядом тень своего наставника. Все, что заботило Кумжу, была даже не его собственная смерть, которую тот еще не успел осознать, а желание помочь ученику.

Воодушевленный поддержкой, нойда нашел ровное место поодаль от погребальных саней, насобирал мелкого сухостоя, развел костер. Согрел бубен, как это много раз делал на его глазах Кумжа.

«Призывать сайво на кладбище! Того и гляди, снова явятся духи нижнего мира, чтобы пожрать мое тело и душу, – нойда вспомнил Терзание и осознал, что готов немедленно умереть, лишь бы не переживать подобного еще раз. – Но что мне еще остается? Все отвернулись от меня! Даже Великий Старик промолчал… Но я все равно буду искать!»

Он задержал дыхание и ударил в бубен – сперва тихо и робко, потом сильнее, пока во всем в мире ничего не осталось, кроме этого звука. Тело нойды стало прозрачным, бубен был его сердцем. Прекратит стучать бубен – и сердце остановится.

…И вот ночной сумрак вокруг костра начал наполняться призраками. Давно и недавно умершие родичи, старики и старухи; женщины, умершие родами; мужчины – утонувшие, замерзшие, умершие от ран на охоте, – все они просыпаются и прислушиваются к неуместному стуку с удивлением и недовольством.

Ближе всех, за плечом, стоит учитель Кумжа. Он так близко, и присутствие его столь явно, что нойде кажется, до него можно дотронуться. Кумжа глядит на гроб и старается поверить в свою смерть.

А вот Сирри – нет! Тело ее лежит в кереже, – но где же она сама, горюющая по утраченной жизни?

«Равка украла ее душу!» – понял нойда.

На миг он перестал стучать, и все призраки будто погасли, подернулись туманом… Нойда поспешно застучал снова.

– Сайво мои, идите сюда! Отыщите след нежити!

«Неспящая», – вспомнил он прозвище морской равки из страшных сказок. Она это или не она? Но если даже она – все равно это не настоящее имя…

Вокруг медленно темнело. На склоне ближней сопки возникла тень оленя. Первый из его сайво топтался вдалеке, явно не желая приближаться к мертвецам.

«Ладно, не подходи», – пожалев, отослал его нойда.

Промелькнула над головой тень ворона и исчезла. Ворон сверху мог увидеть много, но сейчас не заметил ничего. «Не ушла ли она снова в море?» – с тревогой подумал нойда. В море ему равку не настигнуть…

Что-то маленькое и юркое промелькнуло среди камней, приблизилось к его ноге. Это был горностай. Нойда сперва удивился, затем обрадовался. Похоже, к нему пришел новый сайво!

Маленький зверек сел столбиком, оглядываясь и принюхиваясь. Затем, выгибая спину, пробежался среди кереж. Порылся на развалинах вежи, вернулся к костру. «Следов нет», – убедился нойда. Но горностай вдруг вскочил на гроб Сирри, посмотрел на нойду горящими в темноте точками-глазами, и исчез.

– А-а! – воскликнул нойда, вскакивая и откладывая бубен. – Конечно! Глаза!

Он быстро снял берестяную крышку с кережи. Сирри лежала как живая, только верхнюю часть лица – ту самую, к которой прикасалась ведьма, – закрывала повязка. Нойда, стараясь не глядеть, снял ее, наклонился и взял лицо невесты в ладони.

И сразу вихрь видений замелькал перед внутренним взором.

Вот Черная Акка рыщет в море, пугая рыбаков. Да, не случайно она приплыла в тот день в бухту!

«Она знала заранее! Знала, что мы идем сюда с учителем… Она следила за нами! – осознал потрясенный нойда. – И мы радостно влетели в ее силки!»

Вон над заливом бушует неслыханная буря. Просыпается в шалаше мертвая женщина…

«Бессмертная… Повелевает погодой… Подчиняет людскую волю… Слишком много для обычной нежити! Но кем бы она ни была – равкой про прозвищу Неспящая, рыбой-оборотнем Черной Аккой или неведомой богиней – мы с учителем помогли ей возродиться в этом мире», – с ужасом и раскаянием понял нойда.

Он видел, как возвращается жизнь в древние кости. Как древняя ведьма бредет на побережье, выманивает Сирри и убивает ее… Как, похитив ее глаза и выпив силу юности, расправляется с Кумжей, затем – с ним самим… И исчезает.

«Где же она теперь, где я найду ее?!»

– Великий Старик, – вырвалось у нойды. – Ты держишь небо и землю, льды и воды! Почему ты не вмешался? Почему позволил этому случиться?

В сущности, нойда и так знал ответ. Кумжа говорил много раз: Змеево море – сродни Внешней Тьме, в котором рождаются и умирают боги. Сам Первородный Змей тысячи лет спит где-то в морских глубинах…

– Почему тогда ты не убил меня?! – в отчаянии прошептал нойда.

И тут он кое-что сообразил. Это и было ответом.

«Великий Старик оставил мне жизнь, чтобы я нашел и одолел ее сам!»

Он выпустил лицо Сирри, накрыл его повязкой. Затем пошел тушить костерок.

«Неспящая скрылась, но рано или поздно она даст о себе знать, – думал он, готовясь отправиться в путь. – Да, она очень могущественная – но у нее теперь человечье тело, пусть и живое только благодаря чарам. Значит, она уязвима! Остается только отыскать ее…»

* * *

Серым, туманным утром Нежата не спал. Он ходил по берегу, пиная подворачивающиеся под ноги сухие ветки. За всю ночь он не сомкнул глаз – ярость не давала ему заснуть. Досада от того, что сбежала крылатая мара, не шла ни в какое сравнение с бешенством при одном воспоминании о нойде. Проклятый колдун, кажется, богами был создан ради того, чтобы путаться у него под ногами, разрушать замыслы и отнимать удачу. «Только попадись мне еще, – мстительно думал Нежата. – Оплеухами больше не отделаешься…»