Дело всей жизни. Книга вторая - Ульяна Громова

— Доченька, мужчина не должен твою любовь покупать, он должен быть достоин тратить на себя твое время. Цени мужчину, который знает, что жизнь — бесценна.

Я только теперь поняла, о чем говорила мама. А еще я поняла, почему Никита предложил мне сбежать от всех и отправиться в племя майорунов, чтобы разделить наш праздник с шаманом Демонтином Уокэндой Энканти.

История должна закончиться там, где она началась.

***

— О чем ты думаешь? — спросил Никита, когда после бранча через некоторое время бортпроводница Шантель принесла мне лаймово-мятный фреш с кусочками арбуза.

Я держала в руках скетчбук и простой карандаш, но не рисовала новые формы флаконов для духов, а… строила планы на жизнь. Несколько пунктов я написала уверенно, но потом подумала, что теперь я не одна, и должна считаться с планами мужа, и сразу застопорилась.

Оказалось, что быть женой — это не только секс и погладить рубашки, которые теперь носил Никита вместо бессменных темно-синих футболок, и это не только «он всегда рядом и никуда не уйдет, даже если от него рябит в глазах» — все гораздо сложнее. Труднее всего оказалось включить другого человека в свои приоритеты и во все списки.

— А ты? — перевела я вопрос, чуть дернув подбородком на планшет в его руках. Наверняка он работал и отвлек меня, чтобы не скучала, с задумчивом видом рассматривая облака. — Новый проект?

— Ну-у… — едва заметно кивнул, — я бы не назвал это проектом… Хотя, может, так мне было бы проще…

Я вздернула бровь — моему мужу явно тоже нужно было включить меня в свои дела первой необходимости. Странное и волнительное ощущение, мурашки по коже. И не только от этого.

Никита наклонился и посмотрел в мой скетчбук:

— Умеешь играть в Морской бой?

— Ну да, конечно, умею, — я немного растерялась.

— Тогда предлагаю сыграть. Только немного изменим правила: ты читаешь свой список, я держу удар, ок?

— Эмм… — то есть я читаю пункты своего плана по порядку, а он… — Ну ладно, правда, я ничего не поняла, — призналась.

— Вместе разберемся… — Никита почесал кончиком пальца переносицу, и я впервые видела его таким растерянным. Он вдруг показался мне мальчишкой, который получил почти неразрешимую задачу, от правильности решения которой зависел мир на планете. У меня от нежности защемило сердце. Как же я люблю его! — Начинай, что ли… — почти беспомощно попросил он.

Я улыбнулась. Моему большому мужчине нужна была подсказка — вопрос, потому что в каждом правильно поставленном всегда есть варианты ответов. Вот только теперь я испугалась, что не смогу задать эти так ему нужные вопросы правильно.

О, святой Иисусе! Как сложно быть замужем!

— Выучить французский язык, — прочитала я первый пункт.

Хоть Теренс мне и помогал очень серьезно, но разговаривать на французском я могла только с ним и очень мало понимала, когда смотрела не дублированные фильмы. Мне явно нужно было общение с носителем, иначе я просто не смогу учиться в Международном институте парфюмерии.

Никита пробежался глазами по экрану своего планшета, прижал к нему палец и повел его верх. Он еще полминуты помолчал, сосредоточенно что-то записывая, а потом поднял на меня взгляд:

— Мы можем на время переехать во Францию. Мне как раз нужно помочь брату с его разработкой. Мы можем снять дом на побережье в Кале, как ты думаешь?

Никита рассказал мне о Стасе и о Варе. Этот разговор произошел после того, как он сделал мне предложение выйти за него замуж. И ревность к русской девушке, которую Никита еще и привез с собой в Нью-Йорк, стала тем барьером, который мешал мне его простить «за все, что он с нами сделал».

Я очень плохая католичка…

— Этот удар ты выдержал, — я улыбнулась и прочитала следующий пункт: — Погладить кита.

Если он мне это устроит, я точно стану истинной католичкой.

— Оу! — чему-то обрадовался Никита, аж подскочил в кресле, и глаза заблестели увереннее: — Это проще простого! Я как раз собирался покатать тебя на нашей яхте по Атлантике! Запланируем это на период их миграции и…

Он вытащил еще один пункт своего плана вверх и что-то там быстро к нему дописывал, куда-то там переходил — кажется, сверял даты и открывал навигационные и погодные карты.

А я застыла с открытым ртом. Как так?! Этот пункт в моем списке стоял последним, после всех тех, которых вообще еще не было! Как Никита может быть уверен, что я точно смогу погладить кита?!

— Ты хочешь сказать, что какой-то кит только и ждет, чтобы я сунула руку в океан?

— Нет, зачем? Сначала пусть он высунет свою голову, а ты погладишь, — ответил, не задумываясь, даже не подняв на меня взгляд. — Еще не хватало, чтобы твою руку откусила мимо проплывающая акула.

— То есть у тебя там плавает парочка знакомых китов?! — воскликнула я.

Он поднял на меня взгляд и рассмеялся, пока я задыхалась от возмущения. Нет, ну невозможный же человек! Ладно, сейчас я такой пунктик придумаю!

— Хочу полететь в космос! — с вызовом заявила и ткнула руку в бок.

— Фу-ух… — выдохнул облегченно Никита, провел тыльной стороны ладони по лбу и откинулся в кресле. — Я боялся, что ты не согласишься. — Поднял на меня взгляд и моргнул. — Это была шутка? — кажется, огорчился.

— Ты сейчас надо мной издеваешься? — вкрадчиво его спросила, прищурившись.

Он округлил глаза, открыл рот возразить, но промолчал и решительно уткнулся в свой планшет, а через минуту дал мне его в руки:

— Вот…

Я опустила на экран взгляд и пристыла к нему. Два билета на суборбитальный полет от компании «SpaceX» с открытой датой.

— …Это пока единственная частная компания, которая получила сертификат NASA, так что ей можно доверять[40]. Правда, нам нужно будет пройти полугодовую предполетную подготовку… — Никита замолчал и вскинул брови в недоумении, когда я подняла голову и уставилась на него. — Ты боишься?

Да разве я могла подумать о том, что это возможно?! Космический туризм?! Фантастика!

Разница между мной и Никитой — невероятная. Я сейчас это поняла так четко, что сдавило сердце. Мы такие разные… Он — небо. А я — земля. Получится ли у нас быть вместе?

— Я тебя боюсь, — ответила ему сдавленно — в горле встал ком.

— Почему? — тихо изумился он.

Потому что для него ничего невозможного нет. Потому что Никита теперь — другой. Потому что он выбрался из своей клетки и смел все границы. А я…