Дело всей жизни. Книга вторая - Ульяна Громова

— Никита… — прошелестел едва слышно словно и не мой голос.

— Несси… — шагнуло ко мне через порог видение.

— Несси! — услышала эхом другой голос и скрип снега на ступеньках. — Всё в порядке? — Никита сделал шаг в сторону, оказываясь точно под уличным фонарем, горевшим над дверью браунстоуна. — Ты быстро выбежала из кафе… Мне показалось, кто-то увязался за тобой в парке… — тревожно объяснился Коннор и перевел нахмуренный взгляд на моего гостя. Лицо его тут же изменилось узнаванием, парень стянул перчатку с руки и протянул ее спокойно стоявшему призраку прошлого: — Оу, вы — легенда. Прошу прошения, что помешал.

Мужчины пожали друг другу руки, и Коннор — гвоздь момента — ушел, оставив мне на прощание широкую улыбку. Только я так и стояла, как статуя с бурей в груди.

Никита вошел в дом, закрыл за собой дверь и усмехнулся:

— Надо же… такой момент испортил… — провёл тыльной стороной ладони по моей щеке, разглядывая лицо внимательно и серьезно, опустил руку на плечо и потянул: — Иди ко мне… — выдохнул еле слышно.

***

Мы перетекли друг другу в руки да так и застыли, не в силах разорвать соединение тел. Сердце билось как заполошное, меня мелко трясло, я был дико взволнован и… спокоен. Сжал в объятиях хрупкие плечи и закрыл глаза, вспоминая Несси всем своим телом. И поцеловать ее сейчас, унести в спальню и завершить это новое знакомство было бы, наверное, логично. Но для меня прежнего. Этот я не хотел клонировать реальность.

Я уже приготовил для нас новую.

— Несси… — положил ладонь ей на затылок, и она откинула на нее голову, посмотрела в глаза своими мокрыми.

Она плакала беззвучно, а уголки губ дрожали в робкой улыбке. Я не нашел слов, просто провел кончиками пальцев ото лба до губ:

Я знаю тебя.

Я вижу тебя.

Я чувствую тебя.

— Я люблю тебя, — закончил то, что она должна была услышать уже давно.

Она всхлипнула, слезы лились по лицу бриллиантовыми бусинами, хлюпнула носом, и её словно судорогой с ног до головы продернуло. Я едва успел ее подхватить, когда она врезалась своими губами в мои, цепляясь за плечи. Пожалел, что не скинул куртку, подбитую натуральным мехом. Хотел чувствовать ее ярость и желание, потому что давил в себе эти эмоции. Она меня целовала. Сжала бедра согнутыми ножками, цеплялась то за плечи, то за волосы, плакала и рычала.

Моя Несси. Любимая. Больше не девочка — увидел ее, и понял, что уже нет. Девушка. Не котенок, что цеплялся за меня несколько месяцев назад после обморока в клинике Рассела. Кошка. Ее не отцепить уже и не сунуть в руки друга — на, разберись. Нет, эта пантера не уступала мне, моему внутреннему зверю. Черному ягуару. Он послушно рокотал в груди, подчиняясь. Мне нравилась ее жажда, голод, который мог утолить только я.

Я не хотел… не собирался делать это сейчас. Даже сегодня. Но…

— Попробуй только хоть на секунду исчезнуть, сэр Никита Соломат! — гневно ткнула она мне в грудь указательным пальцем, так что стало даже больно, как нож воткнула, а взглядом вбила его до самого позвоночника.

— Но я до того… — споткнулся, чуть не потеряв мысль от того, как она предупреждающе опасно вздёрнула бровь, сидя у меня на руках, — как мы поженимся, — проблеял, оправдываясь, хотя не собирался вот так сдавать свои планы с потрохами, пока не прилетят ее родители и мой отец, — пригласить тебя на свидание…

Я думал, ей это понравится. Ведь я лишил ее этого, запер в своей клетке.

Но Несси поджала губы и кивнула, на мгновение бросив взгляд на входную дверь слегка отстраненно, и спросила строго:

— Ресторан, вкусный ужин, болтовня обо всем, прогулка по городу?

Похоже, это провал. Может быть, мне стоило выйти и войти заново?

— Еще цветы.

— К черту веники! — припечатала. — Остальное оплачено, — сказала, будто молотком судьи ударила.

— Я убью его, — предупредил хмуро, понимая, что Несси говорила о проведенном вечере с тем парнем из ее кафе — Коннором.

Но это была не серьезная угроза — я знал, что они только друзья, помнил, что он поддержал её и защитил от репортеров, когда я поверил в ее виновность. Я просто уже пришел в себя и подыграл Несси. Любовался ею, потому что — черт возьми! — на меня заявила права моя любимая девушка. Смотрел на нее, не скрывая восхищения случившимися с ней переменами. Улыбался, как придурок, понимая, что потерял ту невинную девочку с робким взглядом прямо в душу, но обрел…

Чертов ты сукин сын, шаман Демонтин-Джейкоб!

Джейкоб

Расс, вминая добротными ботинками снег в дорожку Центрального парка, с улыбкой задумался, потом хмыкнул:

— Джейк, ты страшный человек… И женщин понимаешь, и богов…

— Так точно, — бросил я слово-триггер и улыбнулся, зная, о чем сейчас вспомнит друг.

— Нику не нужна мамочка. А она, похоже, именно так себя и позиционирует. Это дорога в никуда.

— Почему?

— Потому что он её действительно любит. А своих мамочек нет.

— Считаешь, рецидив — хороший вариант?

— Стабилизатор не Несси, а сам Ник. Значит, их надо разрывать. Несси придётся сыграть по моим правилам…

— Джейкоб Карриган… не помню, говорил ли я тебе, но ты — страшный человек… — повторил, покачав головой, ошеломлённый Рассел. До него только что дошёл масштаб той глобальной работы, которую я провернул. — Ведь с самого начала их истории ты был главным действующим лицом. И никто этого не понял…

Друг замолчал, и я мог поклясться, что он прокрутил в памяти каждую мою фразу. Расс остановился, испытующе посмотрел мне в глаза, требуя больше.

— Никита всегда был слишком близорук, — ответил я на его вопросы. — Всю жизнь искал то, что его вылечит, изучал мозг вдоль и поперёк, искал в нём то, чего в нём, может быть, и нет. Дело всей жизни каждого человека — жить, а не откладывать на потом. Он, наконец, взял это дело в свои руки.

Психология — это серфинг. Я просто заставил каждое воспоминание, каждую ситуацию работать на одну цель — заставить Никиту переписать свой учебник жизни. Учиться по чужим азбукам нельзя. Нужно прожить всё самому, прочувствовать каждую эмоцию и создать собственную книгу жизни. Двадцать лет мой друг наращивал панцирь, становился циником и мнил себя козлом. Почти семь лет я ждал Несси. Она — та, ради кого он стал готов ломаться, терять и меняться.

Человеческая психика уникальна и не познана, как и мозг. Люди самонадеянно постановили, что разгадали четыре процента его загадок. Но разве можно высчитать эти проценты, не зная всех возможностей? Психика — это стихия мозга, его деятельность. С ним нельзя договориться, его нельзя уговорить или убедить. Он как ребёнок — ему нравится всё новое, он любит играть, для него нет границ между реальностью и нереальностью. Дай ему то, что хочет он — и он сотрёт границы. Так и исполняются самые нереальные мечты.