Сумерки богов - Влад Савин

Первого марта фронт наконец двинулся вперед. Немецкие обстрелы перестали беспокоить, гуннов отбросили на юг почти на сто километров. Бомбардировщики все так же проходили над головами, по нескольку раз в день - но немецкие истребители практически не появлялись. И пошли разговоры, что эскадрилью "черные пантеры" вновь перебазируют - это было жаль, потому что аэродром расширили, поставили ангары, мастерские, уютные сборные домики вместо блиндажей, построили настоящую столовую, магазин и клуб - все удобства, как в мирное время. И сидела тут уже не одна "черная" эскадрилья, а несколько истребительных на "мустангах" и бомбардировочных на В-26. Фронт двигался к Парижу, и пилоты уже заключали пари, когда перелетят на аэродром Орли.

А пока было объявлено, что приедет с концертом оркестр Глена Миллера. И очаровательная солистка Энн Шелтон обязательно исполнит 'Comin' in on a wing and a prayer, про бомберов. Бомберы здесь в большем почете. А концерт будут сразу передавать по радио.

- Эй, парень, что это ты такое поёшь? - двое белых в аккуратных костюмах довольно вежливо спросили Джимми.

- Это моя песня.

- Любопытно. И голос у тебя неплохой. Ты ведь пилот?

- Я истребитель.

Белые оказались долгожданными оркестрантами. И один из них - сам Глен Миллер. А поскольку они были ценителями джаза, то и не слишком свысока отнеслись к поющему негру, и даже предложили попробовать спеть - с белым оркестром. Джимми недолго думая согласился. Не каждый день такое предлагают.

На репетиции он пел вполсилы, не сильно выкладываясь, смущаясь юной Энн. Слава богу, она не знает русский. Музыкантам тема понравилась, но Глен велел на концерте "добавить мощи".

Концерт Джимми с товарищами смотрели с задних рядов. Впереди расположились белые люди в больших званиях, подальше от сцены - в званиях пониже. И когда после двух раз на бис исполненной песни о бомберах на сцену позвали его, он, прямо скажем, оробел. Ещё бы, всё начальство здесь, а он, почти никто, полезет на сцену?! Но отступать было поздно. Всей кожей ощущая поток недоуменных взглядов, нетвёрдой походкой Джимми прошел в оркестр. Он не знал, куда девать руки, Глен догадался подсунуть ему небольшой тамтам. Джимми глубоко вздохнул, взглянул поверх голов, словно снова шел в лоб на немца. И начал. Негромко. Постепенно добавляя мощи.

На припеве оркестр грянул во всю мощь, а Джимми перешел на звериный рык.

А на втором куплете зал уже неистовствовал...

Аэродром Банак, советская северная Норвегия.

Вообще-то слушание заграничного радио в СССР не приветствовалось, тем более в воинских частях. Но здесь случай был особый: на базе Банак уже третий день принимали американскую комиссию, которая пыталась узнать, куда пропал В-29, совершивший здесь аварийную посадку. Это произошло еще в середине декабря, во время визита Президента в гости к русским, в операции обеспечения была задействована и эскадрилья новейших бомбардировщиков. Через десять дней представители ВВС США, посетившие Банак, увидели лишь полуразобранный остов - русские объяснили, такое тут местное население бедное и вороватое, успело растащить приборы, оборудование, поснимало все, что можно снять. А сейчас там, где еще недавно стояла шестидесятитонная "суперкрепость", не было вообще ничего - а что вы хотите, обшивку содрали крыши покрыть, балки силового набора тоже в хозяйстве сгодятся!

"Варвары, - подумал американский майор, глава комиссии. - Сами сняли, ломом и кувалдой, все, что показалось ценным. А что осталось, сбросили в море, чтобы скрыть следы воровства!"

Майор ошибался. Демонтаж осуществляли аккуратные люди из Москвы, снимая на фото и кинокамеры каждый этап - чтобы все после можно было собрать, как было, в НИИ ВВС, и ни в одной мелочи не перепутать! Ведь Сталин прочел о том, как в иной истории делали Ту-4, и какое значение это имело для советского авиапрома - ну значит, и здесь товарищ Туполев справится с этим заданием. Техники авиадивизии, размещенной на аэродромном узле Банак, привлекались лишь в качестве квалифицированной рабочей силы, без права самовольно открутить от самолета даже гайку - а уж местного населения не было в пределах запретной зоны на пять километров вокруг.

Но - бизнес, ничего личного! Вы, друзья и союзники, но за наше имущество, утраченное по вашей вине, положено заплатить. Русские возражали, что самолет после посадки был уже битый, а оттого существенно дешевле - вялый спор о сумме компенсации продолжался двое суток. И прийти к консенсусу неожиданно помогло то, что майор был большим поклонником Глена Миллера и знал, что сегодня вечером по радио будет его концерт. Когда же он упомянул о том русским, те с неожиданной легкостью согласились пойти навстречу: "О, конечно, но вы тогда подпишите тут?"

В Банаке была хорошая, мощная станция на радиоузле - устойчиво брала волну, несмотря на помехи, частые в это время в северных широтах. А так как Глен Миллер был достаточно известен в СССР - еще летом показывали "Серенаду солнечной долины", дублированную на русский - то под радиоконцерт выделили целый зал клуба, радисты протянули линии, поставили динамики, американцы, конечно, сидели в первых рядах, как и командование базы, но присутствовали многие свободные от дел, и летчики, и техсостав. Точно в указанное время - началось.

- Это что за песня?

- Не узнал? 'Comin' in on a wing and a prayer!

- ???

- "На честном слове и на одном крыле", только в оригинале. О, сейчас что-то новенькое будет. Баттл ас, сонг файтер джаз. Не помню что-то такого...

Из динамика донесся поначалу бесстрастный, явно негритянский, баритон:

In the European dark sky fly parachute

His 'Messer' is down, flame up, and Capoot

Heirs planes were seven, these hunters wild passion

But I said - Hui!

And fought as Russian

а затем дикий рев:

Jo-bana-vRRot! RRazdeRRi tebya choRRt!

HRRRRen!!! YakoR'VsRRaku! URRod!

Suka! Paskuda! Padla! Gadinablyat'!

JRRRii!!!

Sdokhni zaRRaza!

Jobtvojumat'!

Полковник ГРУ Лев Маневич, "Этьен". Ватикан, 20 февраля 1944.

Здесь хотелось думать о вечном. Что ни зал, или даже коридор, то картины или росписи прямо на стенах на библейскую тему. Для того, чтобы любой вошедший проникся величием Небесного Престола. И стражи у дверей, в старинных мундирах и доспехах, с пиками в руках. И сама атмосфера - кому довелось бывать в ленинградском Эрмитаже или во дворцах Пушкина, Павловска, Петродворца, тот меня поймет! Однако же кабинет его святейшества был однако обставлен по-современному. По крайней мере, викторианский стиль в сравнении с обстановкой предшествующих комнат смотрелся именно так.

- Итак, что же вы хотели сообщить мне, сын мой? - голос папы Пия Двенадцатого мог бы показаться добрым. Но взгляд был, как у группенфюрера Рудински, более подходящий обер-шпиону, чем святому отцу. А ведь так и есть - вступив в должность, этот папа так и не назначил кардинала-камерленго - лицо, в ватиканской иерархии ответственное за охрану и безопасность Святого Престола, то есть руководящего Гвардией, жандармерией, "опус деи" (так здесь называется служба разведки и контрразведки) - а исполнял его обязанности самолично. А разведслужбы Католической Церкви - факт, известный лишь профессионалам! - это такая контора, что заткнет за пояс хваленую британскую Интелледженс Сервис.