Вавилон. Месопотамия и рождение цивилизации. MV-DCC до н. э. - Пол Кривачек

С городской стены Менахем мог бы увидеть лишь верхушку айсберга. Чтобы собрать, обеспечить и вывести на поле боя огромную боевую силу вроде этой, требовались глубокие изменения в ассирийском обществе, которое ко времени правления Тиглатпаласара III было милитаризовано вдоль и поперек. Армия стала сущностью – во всех смыслах этого слова – всего ассирийского народа. Каждый взрослый мужчина должен был служить в армии, если только он не посылал вместо себя замену или не платил, чтобы избавиться от службы. Три самых высоких воинских звания – главнокомандующий, командующий левым крылом и командующий правым крылом – принадлежали губернаторам провинций. К военным офицерам в переписке обращались по их гражданскому званию, и, по-видимому, не было никакого (или очень мало) различия между этими ролями точно так же, как в Европе в Средние века, когда титулы герцог, граф, рыцарь и эсквайр изначально имели отношение к воинскому званию. И, как в Средневековье, ассирийская знать получала от царя земли в обмен на военную службу – первичная феодальная система.

Многое из этого было известно Менахему, когда он смотрел сверху вниз на ассирийскую армию, стоявшую перед стенами его города. Также он прекрасно знал о судьбах тех, кто оказывали ей сопротивление, так как ассирийцы всегда заботились о том, чтобы никто не оставался в неведении относительно наказания. В соответствии с принципом Oderint dum metuant прапрапрадед Тиглатпаласара объявил миру: «Я построил колонну напротив городских ворот, я содрал заживо кожу с вождей, которые подняли восстание, и я покрыл эту колонну их кожей. Некоторых я посадил на колья, торчащие из этой колонны, а других привязал к столбам, расставленным вокруг нее… Я отрубил руки и ноги офицерам… которые подняли мятеж… Многих пленных… я сжег в огне, а многих взял живьем. У некоторых я отрезал носы, уши и пальцы, многим выколол глаза. Я сделал одну колонну из живых людей, а другую – из отрубленных голов, и я привязал их головы к стволам деревьев по всему городу. Их парней и девушек я сжег в огне. Остальных их воинов я истребил жаждой в пустыне Евфрата».

Менахем понимал, что он не может идти на риск и потерпеть поражение от такого жестокого врага, поэтому он заплатил ассирийцам щедрую контрибуцию. Во всяком случае, он считал, что поддержка мировой сверхдержавы укрепит его власть при сохранении трона Древнееврейского царства от любых посягательств, а таких предпринималось немало: «И Менахем дал Пулу тысячу талантов серебра, чтобы его поддержка была с ним для сохранения царства в его руках»; «И Менахем взыскал деньги израильские даже со всех богатых людей – по пятьдесят сиклов серебра с каждого, чтобы отдать царю Ассирии. Так что царь Ассирии повернул назад и не остался в стране» (1 Лет., 5: 26; 2 Цар., 15: 19).

Это решение и огромные расходы окупились. Благодаря помощи Ассирии Менахем во время этого периода анархии стал единственным израильским правителем, который сумел сохранить свое положение и умереть естественной смертью в собственной постели. Эту сделку лаконично подтверждает одна из личных надписей ассирийского царя: «Я получил дань от Кушташпи из Коммагенского царства, Резона из Дамаска и Менахема из Самарии [написано клинописью как «Ме-не-кхи-им-ме Са-ме-ри-на-а-а»]».

На тот момент царство Израиль, которое ассирийцы называли Самарией (или иногда страной Омри по имени могущественного основателя 4-й Израильской династии, свекра царицы Иезавель, который построил себе столицу Шомрон), влилось в число зависимых от империи государств, но не входило в состав самой Ассирии. Изначально политика империи состояла в том, чтобы позволять тем, чья лояльность была обеспечена, сохранять свою формальную автономию, подобно княжествам, которые продолжали существовать во время британского владычества в Индии.

Подобно британской Ост-Индской компании, Ассирия сначала росла за счет захватов торговых путей и складов и удерживания стратегически и экономически важных мест, а также обхода тех, что имели меньшую значимость, – но лишь пока они не представляли угрозу интересам Ассирии. Не будучи постоянным и единым блоком владений, империя оставалась до довольно позднего этапа своей истории скорее открытой структурой. Как пишет один историк того времени: «Империя – это не земельное пространство, а сеть коммуникаций, по которым возят материальные товары».

На протяжении длительного времени существовало разграничение между собственно Ассирией – неизменной территорией, управлявшейся из столицы и известной своим правителям и народу как Mat Ashur – страна Ашшур, и удаленными территориями, подчиненными Ашшуру, но отличающимися от его владений. Случись так, что правитель-данник отказался бы выполнять свои обязательства или, что еще хуже, вступил бы в заговор с целью напасть или причинить ущерб интересам Ашшура, он без промедления был бы низложен, а его царство стало бы собственностью империи.

Так, со временем «дыры в этой сети» заполнялись по мере того, как сопротивление и мятежи менее уступчивых зависимых правителей заставляли ассирийских императоров приводить все больше и больше номинально независимых царств под свой непосредственный контроль, как произошло в ситуации, когда царь Израиля Осия, пришедший к власти после трех правителей, но лишь через 17 лет после Менахема, перестал платить дань и начал строить заговор с фараоном Египта с целью свержения ассирийского ига. Как рассказывает Вторая книга Царств (18: 4):

«Царь Ассирии обнаружил заговор Осии, потому что тот отправлял послания царю Египта Со [вероятно, Осоркон IV из Двадцать второй династии] и не предложил никаких подарков царю Ассирии, как он делал год за годом. Поэтому царь Ассирии запер его в тюрьме и держал там.

Затем царь Ассирии прошел по всей стране, вышел к Самарии и осаждал ее три года.

На девятый год правления Осии царь Ассирии взял Самарию».

Сам Саргон так писал об этом событии: «Я осадил и завоевал Самарию. Я увел из нее 27 290 человек. Из них я сформировал отряд из 50 колесниц. Тех, кто остался, я заставил вернуться к своим обязанностям. Я поставил над ними одного из своих чиновников и обложил их данью, которую должен был мне платить предыдущий царь».

Это был конец Северного древнееврейского царства и, согласно религиозному преданию, десяти племен, которые его населяли. На место депортированных сюда привезли людей из других земель. Сама территория, включенная в собственно Ассирию, утратила свою идентичность. Ассирийские царские летописи обычно формулировали это таким образом: «К стране Ашшур я добавил страну, к ее народу я добавил народ».

Так к концу своего существования Ассирийская империя случайно или намеренно стала единой огромной территорией, включавшей почти весь Ближний Восток, простиравшейся через весь Плодородный Полумесяц – от средиземноморского побережья до Персидского залива, от Египта до Элама. Это были владения, каждый житель которых считался ассирийским гражданином, как в обширной Римской империи после императора Каракаллы, когда проживавший в ней любой свободный человек мог сказать: «Civis Romanus sum» («Я римский гражданин»). Ведь империи невозможно постоянно удерживать одной только силой. Подневольное население покорится голой военной силе лишь на время. Должны существовать еще вера и принципы. Ассирийская империя основывалась на твердой идеологии, оставшейся на протяжении всей истории образцом для империалистов.