Я - утопленник - Андрей Прусаков

Долго вели по прямой. Судя по гулкому эху, я находился в длинном коридоре. Я постарался успокоиться: если лицо закрыли, значит, убивать не станут. По логике. Честно говоря, это не слишком успокоило. Какая, на хрен, логика, когда тебя выкрали из дома, отвезли черт-те куда и ведут с мешком на голове?

Щелкнул замок. Меня втащили в узкий дверной проем, судя по тому, как охранники переместились с боков вперед и назад. Удобная позиция, чтобы бежать. Переднего пинком, заднего затылком по физиономии. Но вслепую далеко не убегу.

Меня усадили на стул и сняли натершую нос шапку. Передо мной была каменная стена, сложенная бог весть в какие времена. Только сейчас я понял причину необъяснимого ужаса. Я думал о ворожбе и чутьем понял, что здесь я не смогу колдовать. Здесь безводная, чужая и враждебная среда.

– Вот он, Станислав Федорович, – сказал кто-то. В голосе сопровождавшего чувствовались безмерное уважение и страх.

– Вижу, – откликнулся кто-то. Человек обошел стул, на котором я сидел, и остановился напротив. Новые темные очки украшали лицо Темного. Действительно украшали, потому что я уже видел его без них. Правильно делал, что носит. – Здорово, утопленник.

Желать ему здоровья я не хотел и потому промолчал.

– Перейдем к делу, – сказал он. – Я хочу знать, где известный тебе лешак прячет камень.

– Какой камень?

– Свят-камень, – терпеливо пояснил Темный. – Он мне нужен.

– Ничем не могу помочь, – сказал я. – Понятия не имею, о чем вы.

За спиной саркастически хмыкнули. Темный, он же Упырь, чуть приподнял голову, и воцарилась полная тишина.

– Ты не понимаешь? Думаешь, что ты бессмертный: Дункан Мак-Лауд? – издевательским, но вполне серьезным тоном произнес Темный. – Это не так. Ты в этом убедишься, если не скажешь, где камень.

– Не знаю я, где камень! – крикнул я. – Какой еще камень?

– Может быть, скажешь, что и Лешего не знаешь и не видел?

В голове мигом созрела шутка: видел, в мультиках, по телевизору. Но вслух ничего не произнес. Не оттого, что боялся. А потому, что знал: никто здесь не оценит юмора. И место, куда я попал, отбивало способность шутить.

Это было древнее помещение, скорее всего выкопанное глубоко под землей (судя по ведущим вниз двадцати двум высоким ступеням). Неотесанные булыжники выпирали из старинной кладки. Свет одинокой лампочки под сводчатым потолком отбрасывал пугающие фантастические тени. И тут я вздрогнул: у стоящего передо мной Упыря тень была! А ведь в книгах… Но мало ли что пишут в книгах. Что они знают о смерти после жизни? Здесь все по-другому.

– Будь ты жив, я выпил бы всю твою кровь! – нагнувшись ко мне, негромко прошептал Упырь. Он выставил перед моим носом указательный палец, заканчивавшийся кривым и совершенно черным ногтем. Серая, едва заметная дымка вдруг заклубилась вокруг него, и я понял, что это магия. Магия смерти. Упырь склонил голову набок, словно присматриваясь, и зашептал доверительно и страшно: – И ты бы все, все мне рассказал! Но ты мертв. Тебе повезло.

«Это точно, – подумал я, – какое счастье…»

– Я не люблю долго ждать, – выпрямился Упырь. – Где Леший прячет камень?

– Не знаю! – выкрикнул я с вдруг проснувшейся ненавистью. – А знал бы, хер бы тебе сказал!

За спиной неопределенно хрюкнули. Я ожидал удара сзади и напрягся, но позади никто не двигался и, похоже, даже не дышал. «И там мертвецы?» – подумал я.

– Я могу убить тебя прямо сейчас, утопленник, – сказал Упырь, убирая руку и дымящийся палец в карман дорогого пиджака. – Ты мне надоел. Но такая смерть слишком легка для тебя. Не хочу, чтобы тебе досталось посмертие мученика. Нет, я не стану убивать тебя. – Он сделал паузу и кивнул стоящим за спиной: – Заприте дверь и не открывайте, пока я не велю. Без воды ты сдохнешь сам. Быстро и мучительно.

Пока я осмысливал сказанное, Темный вышел. Те, что стояли за спиной, тоже. Я повернулся, но успел заметить лишь одну широкоплечую фигуру, на миг заслонившую проем. Дверь захлопнулась, и только тогда я понял, на что меня обрек Упырь, оставив без воды взаперти.

Очень скоро я ощутил зуд. Зачесалось все тело, казалось, по мне бегают тысячи тараканов, протаптывая дорожки в плоти. Я разодрал рубашку, посмотрел, и стало худо: кожа покрывалась трещинами, усыхала, как усыхает вырванное с корнем растение, только то сохнет незаметно для глаза, а я все видел. На миг возникла надежда, что меня пугают и скоро выпустят. Я не мог поверить, что умру и превращусь в прах. Я ведь уже умирал один раз. Это просто издевательство! Неужели стану усохшим трупом, как мумия Тутанхамона, разложусь и рассыплюсь?

Внутри разгорался огонь. Внутренности пылали, невидимое пламя пожирало меня. Я ползал по полу, скручиваясь узлом и царапая ногтями стены. Нестерпимая боль уничтожила время и место, мне казалось, я попал в ад, и мукам моим не будет конца. Лампочка на потолке превратилась в сияющий огненный шар, немилосердно жгущий лучами яркого света. Нет, это всего лишь лампочка, ее можно разбить! Я попытался подняться, чтобы дотянуться до солнца и повергнуть вселенную во тьму, но не устоял и рухнул на пол.

Пришлось отдаться боли и замереть, ожидая конца, как избавления. Воды, кто-нибудь, дайте воды…

Жизнь заканчивалась. Сознание мерцало и меркло, как меркнет лампочка от разряженной батареи. Глупая смерть, дурацкая смерть… Зато не выдал тайны, которой не знал. Пусть Упырь позлится. Но злорадства не было. Не было ни злости, ни прощения. Вообще ничего не было. Даже боль устала и оставила меня…

Я с трудом приоткрыл глаза и посмотрел на усыхающее тело. Одежда обвисла. Я напоминал узника концлагеря, которого видел в старых кинохрониках. «Скоро иссохну, – подумал я, – и рассыплюсь. Прах мы и в прах возвратимся…» Больше я ни о чем подумать не успел. Тьма накрыла деловито и по-хозяйски, разом разрешив все проблемы.

…Я очнулся и увидел белый облупленный потолок. Затем надо мной склонилась голова Костика.

– Твою мать! – с неподдельным чувством произнес он. – Просто охренеть! Андрюха, ты живой?

– Жи-вой, – по складам произнес я, приподнимаясь на постели, и это слово вызвало тучу эмоций. Я жив! Живой! Мой взгляд скользнул вниз. Оказывается, я лежал не на постели, а на старой железной каталке, покрытой простыней. Вокруг стоят такие же каталки с бледными недвижными телами.

– Это где я?

– В морге! – пояснил Костик. Он непрестанно оглядывался и прислушивался. – Жутко здесь, ты бы знал! И твой призрак где-то здесь, должно быть.

– Не бойся, я с тобой! – объявил я, спуская на пол ноги. Морг меня ничуть не испугал. Лежу, можно сказать, среди своих, чувствую себя, в общем, вполне неплохо, ничего не болит. Зато ощущалась каждая косточка, скелет казался чужеродным проволочно-шарнирным устройством, внедренным внутрь каркаса из плоти. Еще зверски хочется пить, и кожа невыносимо зудит. – Какой призрак?