Моя война с 1941 по 1945 - Алексей Фёдоров

То ли немцы поверили, что местные жители ни при чём, то ли потому, что мы поколотили власовцев, которых все немцы в душе презирали (это участь всех предателей), но никаких репрессий против жителей они не применили.

Мы решили выйти на шоссе ночью в то же место, где была организована засада прошлый раз.

Вечером 7 августа зашли в кафе деревни Трезилле перекусить как следует перед операцией, и застали там французских «макизаров». Двое из них были мне знакомы и пригласили к своему столу.

– Куда вы идёте, Алёша?

– На засаду в лесок между Малашер и Южье.

– О, и мы туда идём, пошли вместе. Фрицы сейчас ездят ночами, вот мы им и всыплем!

– С удовольствием, только перекусим слегка.

Руководитель группы не ответил – он стал рассматривать наших ребят.

– Алёша, я что-то никого не знаю из ваших, кроме тебя и Жана (Яника). Это новички?

– Да, новые. Власовцы. Сдались в плен, а нам приказали дать им возможность оправдаться перед Родиной.

– И ты не боишься идти с ними на операцию? Ведь они же предатели. Мы своих петеновских молодчиков расстреливаем. Почему вы не расстреляли?

– Я же сказал, что руководство запретило нам расстреливать и власовцев, и немцев.

– Я знаю, что вы имеете такой приказ, но я бы не стерпел.

– Нас с Валерием обещали отдать под суд, если мы не будем брать в плен.

Командир французской группы задумался, потом, глядя мне прямо в глаза, сказал:

– Мы с вами не пойдём. Я не хочу воевать вместе с предателями. Прощай.

Он козырнул, вставая. Потом все французы вышли вместе с ним.

Мы закончили ужин и в сумерках пошли полем прямо на Южье. Вскоре я дал задание двум власовцам произвести разведку шоссе в районе выхода на него просеки.

Было уже темно. Они пошли лесом слева от просеки и вернулись минут через сорок:

– На шоссе никого нет.

– Вы посмотрели с обеих сторон?

– Нет. Мы забрались на насыпь, просмотрели кюветы и всю насыпь. Никого.

– Вперёд!

Мы пошли левой стороной просеки к шоссе. Метров через двести с просеки нельзя уже было пройти в лес. Кустарник и деревья обвивали колючие растения. Две стены – справа и слева. Ширина просеки метров пять, не более. Я шёл впереди. За мной Яник, дальше власовцы. Шёл я медленно, осторожно ступая, держа в руках автомат.

Я не доверял разведке власовцев, предчувствуя неладное. Так и оказалось. Метров тридцать оставалось до шоссе, когда справа со стороны Малашера послышался треск мотоцикла. Мы замерли. Мотоцикл всё ближе и вдруг останавливается как раз на выходе просеки на шоссе. Темень такая густая, что нам не было видно ни мотоциклиста, ни того, с кем он заговорил. Мы легли. Яник подполз ко мне и шёпотом переводил.

– Все спокойно? – спросил приехавший.

– Да, господин обер-лейтенант.

– Колонна может двигаться?

– Может, господин обер-лейтенант.

И вдруг в нашем направлении засветился ручной фонарик. Слабый свет не мог нас осветить, но от неожиданности мы пригнули головы к земле. Я услышал позади шорох, который быстро затих.

Когда застрекотал мотоцикл, мы с Яником встали. Позади никого не было. Власовцы удрали.

Мы медленно пятились назад, потом пошли быстрее.

В груди кипел гнев. «Предатели, трусы. Рвались на операцию, а как услышали немецкую речь, сразу наложили в штаны. Собака боится прежнего хозяина. Не выдержали испытания. Что с ними делать? Может, они удрали от нас совсем?»

В конце просеки нас ждали беглецы. Они принялись оправдываться. Я не стал их ругать и приказал всем идти в лагерь. За ночь мы молча отшагали по азимуту до лагеря, где я доложил Валерию печальные результаты похода. Валерий ругался, на чём свет стоит. Власовцы стояли, понурив голову. Я рассказал, как в кафе французы отказались пойти с нами на операцию из-за недоверия к власовцам.

– Они были правы, – закончил я, – с вами ходить на операцию страшно: предадите.

– Как будем жить дальше? – спросил их Валерий.

Власовцы молчали. Потом заговорил Иван-шофёр.

– Испугались, Валерий. Мы привыкли их слушаться, а теперь бить надо. Но это первый и последний раз!

Мы закончили разговор, но решили больше испытаний власовцам не устраивать, а брать их с собой на операции.

В черновике рапорта записано: «8 августа на дороге Везуль – Безансон сорвалась засада, т. к. немцы устроили в этом месте свою засаду предварительно на машины резистанса. Только благодаря тщательной разведке наша группа не нарвалась на немцев».

«Дипломаты» мы были ещё те! Не хотелось докладывать начальству о своих просчётах. Но всё же честно сообщили, что операция сорвалась. А могли бы написать, что-де обстреляли ночью колонну отступающих немцев, машины, мол, ушли, и результаты операции неизвестны. Но тогда мы были более честные, чем в 1968 году. Я говорю о книге «Против общего врага», где Валерий лишнего добавил, да вероятно и многие добавляли выдумок в этом сочинении. Беляев, например («1-е Объединение красных партизан») отсиживался, бездействуя (у М. А. Фортус есть по этому поводу данные), а в статье – «храбро сражался».

Теперь о второй неудачной операции, и в то же время, самой страшной из всех, в которых мне приходилось участвовать.

11 августа мы опять пришли на железную дорогу Великсон – Сове. И что же увидели? В том месте, где мы уже дважды пускали под откос поезда, лес вырублен метров на 60 от спуска на полотно, а на той стороне железной дороги – два бетонных дота метрах в трехстах друг от друга; их амбразуры направлены на лес. Что делать? Нас шестеро: Николай-1 (сапёр), Николай-2, Костя (ленинградец), Павел, я и кто-то ещё, не могу вспомнить. Совещаемся на опушке леса. Меня что-то храбрость разобрала, и я предложил взорвать полотно как раз посередине между дотами. Ребята колебались, но я поднажал и все согласились. План операции таков: все ползут до спуска на полотно. Первыми Николай-2 и Костя (как штрафники за бегство с операции на шоссе Комбфонтен-Пор-сюр-Сон, когда погиб Григорий); они проводят разведку. Если охрана внизу или на той стороне есть, то они должны вернуться. Наблюдение ведут в течение получаса. Затем, если Николай-2 и Костя не возвращаются, ползём мы – я с Николаем-1 и за нами Павел с напарником. Как только мы доползаем до Кости и Николая-2, они ползут влево в течение 15 мин., а Павел с напарником вправо.

Через пятнадцать минут я и Николай-1 должны спуститься на полотно – Николай-1 заложит взрывчатку, а я с автоматом буду его охранять. Ребята справа и слева наблюдают за полотном с той стороны оврага. Если появится охрана – стрелять в неё, а мы с Николаем-1 бежим вверх и ползём к лесу. Ползут все. Встречаемся в овражке на шоссе за железной дорогой.

Николай-2 и Костя уползли. Стоя в тени леса на опушке, мы видели их извивающиеся между пеньками тела. На небе половина луны или что-то вроде, и ни тучки, ни облачка. Проходят томительные полчаса, ребята не возвращаются, наша очередь ползти. Ползём, спина быстро взмокает, несмотря на прохладу ночи. А вот и ребята.