Неизменная любовь - Ольга Горышина

— Яна, — он убрал руки и спрятал под стол. — Это правильно. Ты пока не понимаешь, но потом поймешь, что так правильно. Только не говори пока ничего родителям. И Мише.

— Значит, ты веришь, что у нас с тобой есть шанс?

— Да, верю, — он усмехнулся и покачал головой. Потом поднял руку и сложил вместе большой и указательный пальцы. — Только вот такой крохотный.

Он поднялся, оставил грязную посуду на столе. Вместе с кофе, который я не допила из его чашки. Стелла поплелась следом. Он долго не возвращался. Потом пришел в прихожую со спортивной сумкой.

— Взял кое-каких теплых вещей.

— Березов, — я облокотилась головой о дверной косяк. — Дай мне сто евро.

— Зачем? — тряхнул он удивленно головой.

— На билет на поезд.

— Заработаешь с одной из своих квартир. Испания сдана до ноября.

— Позвони, как доберешься. Пожалуйста.

— Позвоню. Пока.

— Пока.

И он даже меня не поцеловал.

На двери щелкнул замок. Я съехала по косяку на пол и разрыдалась. Это конец? Или все еще возможно продолжение?

— Мама, можешь называть меня балдой, — голос сына по телефону дрожал. — Я знаю, что мы как снег на голову, но… Другого времени приехать у нас не будет. Зима не вариант. Слишком холодно для Эйлин. А осенью срывать папу с работы не хочется.

Я улыбалась и одновременно кусала губы, чтобы не заплакать. От радости.

— Миша, это супер-новость! Отец будет счастлив. О бабушке с дедом и говорить нечего! Я как раз сейчас в Питере по делам. Возьму их, и мы приедем. Пять дней так пять дней. В любом случае, это лучше, чем ничего! Ты позвонишь отцу или мне самой сообщить?

Заминка.

— Хорошо, я всем позвоню сама. Но, по правде говоря, папа очень обижается, что ты не звонишь. И если бы он не орал на тебя в свое время, чтобы ты делал уроки, никакой Ирландии бы не было. И Эйлин бы тоже не было. Подумай об этом хорошенько.

— Мама! — О, да, я знаю этот тон на «отстань!». — Ты слишком сильно любишь папу и готова его защищать, даже когда он не прав. Я тоже люблю его. Но по-своему… Мам, ну мне не о чем с ним говорить. Вот абсолютно. Ну не о синусах и косинусах же! Мам, ну честно…

— Какая же ты неблагодарная свинья, Майкл! — заявила я уничижающим тоном, но тон на Мишу не подействовал. — Я позвоню папе, и он вас встретит.

— Мы возьмем на станции машину.

— Как знаешь. Но у нас левый руль.

— Мам, ну ты же понимаешь, что Эйлин не может два часа молчать, а я не могу два часа переводить папе, что она сказала…

— Миш, у тебя на все готов ответ. Это папины гены.

— Мам, пока.

— До встречи.

Я опустила телефон на колени и выдохнула. Да, дети лечат отношения. И именно этим Миша, без его на то ведома, будет заниматься пять дней. Целых пять дней. Неужели нам с Березовым их не хватит, этих пяти дней? Чтобы помириться, хотя мы и не ругались. Просто у кого-то котелок закипел. Из-за… из-за придурка Артема!

Я прокрутила на пальце кольцо — оно шло свободно и, отполированное, горело, как солнце. Мастер в ювелирной мастерской еще пошутил: как новое, можно и нового мужа искать… Знал бы, как жестоко он пошутил над клиенткой.

— Яна, я хочу его уволить.

— Настя, не надо. Во-первых, никого лучше не найти, а, во-вторых, Артем решит, что это из-за меня. Минус тысяча мне в карму. Бог терпел и нам велел.

На почте я больше не появлялась. Не специально, а не было времени. Я использовала месяц вынужденной разлуки, чтобы обставить наше новое гнездышко. Отношения по-новому надо начинать в новом месте. Кое-что из мебели привезли сразу. Что-то пришлось ждать. Как раз сегодня прибыл диван, и Миша позвонил как раз тогда, когда я закрыла за грузчиками дверь.

— Мам, вы сейчас на даче или в городе?

— Мы на даче, а вы где?

— Половина на даче. А лучшая половина в Питере.

— Зачем приехала?

Счастливая, не знает, что я никуда и не уезжала.

— Мебель принять. У нас новая квартира.

— Какая еще квартира?

— Приезжай в гости, увидишь.

— Сколько у тебя еще сюрпризов?

— Всего один. Зато какой! Твой внучек во вторник прилетает в Хельсинки. Так что мы в понедельник едем в Финку.

На том проводе тишина. Нет, ну что такое? Должны быть вопли восторга.

— Один?

Ожидаемо.

— Конечно, не один. С Эйлин. Но какое это имеет значение? — и сама тут же ответила: — Никакого! Так за тобой приехать? Или вам не надо собираться?

— Я твоего отца попрошу отвезти меня. Если я приду к тебе одна, он месяц будет обижаться. Что купить?

— Ничего не надо. Это еще не новоселье.

В этом доме нет хозяина. Вернее, он есть. В бумагах и только.

— Березов, встретишь меня в понедельник с утреннего поезда?

— Зачем?

Хорош ответ. Хорош вопрос.

— Я через полторы недели и так приеду. Что-то случилось?

— Вот с этого и надо было начинать! — злость пробралась в голос. А куда ей деться! — Твой сын во вторник приезжает к тебе в гости. С Эйлин.

— Зачем?

— Блин, Слава, ты чего? С нами повидаться. Я родителей привезу. Зимой он приехать не может. Ты что, не рад?

— Я рад.

— Что-то по голосу не скажешь…

— А твой сын не мог раньше сообщить?

— А твой?

— Ян, я заказал бульдозер выровнять площадку перед домом для гаража. У нас здесь все в поваленных деревьях сейчас.

— А не плевать? Пусть работают. Мы свозим ребят в Варкаус в музей, в церковь, на рыбалку, в замок. А вечером будет тихо. В чем проблема?

— Тогда ни в чем. Как ты?

— Я в полном порядке. Лежу на новом диване с высунутым языком и думаю, сожрать мне новые тапки хозяина или все-таки сходить в кафе сожрать салат.

— Яна, ты можешь быть когда-нибудь серьезной?

— Слав, я как никогда серьезна. Квартира готова и ждет хозяина. Остается понять, готов ли хозяин. И выяснением этого я займусь в понедельник вечером.

— Яна…

И больше ничего не сказал.

— Слава, хватит, честное слово… У нас под окнами теперь театр. Там дают Ремарка и, представь себе, Драгунского. Так вот, даже маленький мальчик знает, что Земля круглая и если все время идти вперед, то обязательно вернешься туда, с чего начал. Пожалуйста, прекрати. Не знаю, как ты, но я ужасно соскучилась. Я хочу гладить тебе рубашки и отправлять тебя в институт в костюме, а потом до вечера кусать локти, не покусилась ли на твою бэху какая-нибудь длинноногая дура с нарощенными ресницами.