Плоды свободы - Яна Горшкова

Страшно помыслить даже, сколько людей живет под четырьмя лунами. Не счесть ведь, будто песчинок на морском берегу, а то и поболе. И каждый дышит, каждый надеется, и никто не хочет умирать прежде своего срока, а кто ж ведает его, этот срок? Кто захочет его знать?

Майрра теперь ведала. И – странное дело! Еще намедни мнилось – хуже нет, чем дожидаться своего часа, отсчитывать мгновения, которые теперь наперечет, ан вот оно как обернулось! И не сказать, будто не страшно ничуть – страшно, как же без этого? А только бывало и страшнее, и больней бывало тоже. Не думала гражданка Бино о смерти, о спасении графском, ее жизнью оплаченном, не кляла судьбу и колдунов поганых и даже на чудо никакое не надеялась. Поважней нашлось дело янамарской мятежнице, куда как поважней, да и потрудней, пожалуй, чем тоскливо глазеть на светлеющую полоску неба в щели между досками да слезы лить.

Девочка пришла неслышно, прокралась, невидимая никому, и присела рядом с приговоренной робким котенком. Обхватила себя за тощие коленки и посмотрела испуганно и жалобно.

– Тетушка Майрра, тебе страшно?

И вдова ответила, не заботясь, что графская невеста подслушает и сочтет, будто селянка спятила с перепугу. Хотя… та, похоже, «пребывала в прострации», как господа говаривают, сидела в своем углу да в стенку таращилась. Может, тоже с богами беседы вела, кто знает?

– Теперича-то, пожалуй, и нет, милая, не страшно, – шепнула Майрра богине.

– А мне – очень, – тоже шепотом призналась Алая Луна. – Он такой жуткий, тетушка, такой сильный и злобный! Хорошо, что ты не видишь. Я даже не знаю, справимся ли мы с Ним теперь!

– Справимся, – уверенно отозвалась вдова Бино. – Ты уж поверь, миленькая моя, справимся и туда загоним живоглота запечного, где ему место!

– Я не могу тебя освободить. – Богиня повесила нос, как настоящая девчонка, да еще и шмыгнула так жалобно.

Ну вот, и глаза на мокром месте, того и гляди – заревет! Майрра, окончательно позабыв про собственные невзгоды, даже потянулась платок поискать, хотя откуда б ему взяться-то, платку?

– Ты меня уже освободила, малышка. Ты вот мне что скажи… Арагир-то мой, и сыны, и девчоночка наша, Лэйда… где они теперь? Неужто насовсем расточились?

– Вот еще! – возмутилась богиня, смешно сморщив нос. – Расточились! Скажешь такое! Они будут со мной, и ты тоже будешь. Вот увидишь! Что же ты, не веришь мне? Честное слово!

– Но как же ж… – янамарка даже не заметила, как двери открыли и как охранники вошли, чтоб отвести пленниц к месту казни.

– Вставай, Майрра, – серьезно сказала богиня, сразу повзрослев. – Нам пора. Я тебе по дороге расскажу. Хочешь, я возьму тебя за руку?

– Хочу.

Синтафцы только переглянулись. Оно и понятно, тронулась баба умишком: поковыляла сама, без понуканий, скособочившись и бормоча себе под нос чего-то. С другой стороны, не воет и не рвется – уже хорошо.

– Как же так, миленькая? – допытывалась вдова. – Они ведь померли еще до того, как ты народилась?

– Майрра, я всегда была. Просто я должна была дождаться, пока меня позовут. Вы позвали, и я пришла. Ну, идем? Уже недолго осталось. Только на помост подняться. Сможешь?

– Смогу. И я всегда буду с тобой?

– И ты всегда будешь со мной, – кивнула Алая Луна, выпуская руку янамарки. – Я подожду тут внизу, хорошо?

– Хорошо, – согласилась Майрра и подставила руки палачу, чтоб побыстрей уж связывал. Она дрожала, но не от страха или холода, а в нетерпении. Еще немного – и… Нет, не конец! Начало. Словно на пороге застыла, и всего лишь шаг нужно сделать, чтобы дорога сама легла под ноги, а там – русоволосая девочка вложит свою ладошку в ее ладонь, и они пойдут, пойдут, а потом навстречу из тумана выбегут мальчишки – все трое, и любимый окликнет из-за калитки…

– Иду! – отозвалась на этот оклик Майрра Бино и шагнула навстречу протянутым рукам.

Дождь шел всю ночь, словно небо над Эйнсли оплакивало отбытие Хозяина Архипелага. Ветер, должно быть, сорвал лист кровельного железа на крыше: мало того, что грохот не давал Удэйну заснуть, так еще и протечка разбудила его почти сразу, как только он сумел сомкнуть веки. Глядя, как с плюханьем падают капли в чашку с недопитой вечером кадфой, Апэйн с отвращением откинул сырое одеяло и пошарил ногой по полу. О! И тапки отсырели тоже! Так и до простуды недолго дошлепать босиком по холодному полу.

Сестрица недаром пеняла на холостяцкое запустение его жилища. «Не хочешь тратиться на женщину – возьми хотя бы денщика, – вспомнил Удэйн ее слова: – При твоей должности его содержание и вовсе оплатят из казны! В конце концов ты нарушаешь порядок, освященный веками!»

О да, заведи ир-Апэйн себе человека для проветривания мундира и чистки сапог, тапки помощника его высокопревосходительства лорда-секретаря наверняка остались бы сухими. Но кто поручится, что грамотный денщик – а они тут грамотные все поголовно! – не сунет любопытный нос в какую-нибудь депешу? Например, в ту, что пришла вчера из Идбера от ее превосходительства эрны Хайнри.

Пока на материке совершенствовали породы почтовых голубей, ролфи приручили альбатросов, буревестников и чаек. Нет ничего невозможного для посвященных Морайг, если сама Серебряная Луна то позволяет и если желает невозможного ее воплощение – княгиня Мэрсейл. Если Мать всех ветров и Госпожа приливов не против, отчего бы не использовать морских птиц – ее слуг – в таких важных целях, как своевременная доставка шифровок? Многого, конечно, в таком письме не напишешь, но иногда и пары слов достаточно. Или – не достаточно. Во всяком случае, вчера Е.С.О. княгиня Вигдэйн, пробежав глазами поданную ей бумагу с изложением улик против лорда Конри, лишь бровь выгнула с недоверием:

– И все? Это все, что у тебя есть?

– Заговор. – Удэйн начал загибать пальцы. – Сношения с врагами государства, в том числе и денежные. Поддержка повстанческого движения «Новая Рилинда» в конце концов! Финансовая и политическая поддержка, я бы сказал. И…

– Да, верно, – огненная княгиня прищурилась. – Но все это относится к беглой леди Конри, а против ее супруга доказательств нет.

– Кроме ее слов.

– Ну, милый мой! – Вигдэйн фыркнула. – Цена ее словам невелика. Если пойти к Вилдайру с этим, он рассмеется мне в лицо, тем паче теперь, когда гораздо более серьезные опасности грозят нам, чем шалости лорда Конри. К тому же лорд-секретарь развалит все эти построения с одного пинка.

– Но ведь эти обвинения истинны, миледи. Вы знаете это не хуже меня. И оставить без внимания эти свидетельства сейчас, когда все персоны из правящей семьи покидают Ролэнси…

– В точку, Пес Локки! И убрать льстивую шавку Рэналда я хочу не меньше, чем ты. Но доказательства должны быть неопровержимы! А пока что у нас есть только… – она еще раз глянула в бумаги: – О, у нас есть только шуриа! Свидетельство шуриа, бывшего рилиндара к тому же, и свидетельства женщин, обиженных Конри и симпатизирующих шуриа. Эрна Хайнри, которая пишет об этом Элире так, будто влюбилась; эрна Кэдвен, которая в открытую с ним спала; Элайн Конри, которая – подумать только! – тоже спала с ним. Ты представляешь себе, что это будет за трибунал? Посмешище! Поэтому я, будучи на материке, сама расспрошу эрну Хайнри и ее… единомышленников, а также займусь Элайн Конри и этими ее «Детьми Кинэйда». Если у меня будет на то время и возможности, в чем я не уверена. И только после всего этого я пойду к Вилдайру с обвинением против Конри.