Скорпионья сага. Cамка cкорпиона - Игорь Белисов

После Второй Мировой войны климат в Европе существенно изменился. Но Лебовис по-прежнему в изоляции. Только в 1954 г. ему предоставляют убежище в США. Именно здесь вызревает его триумф. Через три года он получает место профессора Техасского университета вкупе с заведованием исследовательской лабораторией. В 1967 избран секретарем первого съезда криптоскорпиологов, а два годя спустя – президентом ассоциации скорпиологов. Создает свою школу, растит плеяду учеников, ездит с лекциями, публикует монографии и статьи. Его наследие составляют десятки томов, ставших сегодня признанной классикой. Всей своей жизнью профессор Лебовис олицетворяет идею, красною нитью прошившей ткань его творчества: без интегрального философского осмысления любая наука слепа, и ее гордые достижения – лишь возня на песке в пределах захвата скорпионьей клешни…

Я задумался. А ведь профессиональная реализация всегда произрастает из человеческой личности. Чтобы правильно оценить его вклад хоть в ту же науку, мало прочесть его книги – надо постичь биографию. О частной жизни Лебовиса в предисловии сказано весьма сдержанно. Но даже эти контурные штрихи к портрету впечатлили меня нисколько не меньше его яркой научной судьбы…

В первый раз Лебовис едва не женился в Берлине на студентке одного с ним факультета. Родители против такой скоропалительности. Юные влюбленные сбегают в Париж. Пока жених перебивается случайными заработками, его пассия скучает и вскоре знакомится кем-то, кто увлекает ее в более сладкую жизнь. Несостоявшийся муж порывает с предательской немкой и отбывает в Мадрид. Там он внезапно попадает в больницу из-за отравления скорпионьим ядом. В больнице Лебовис знакомится с медсестрой, которая становится его другом, а чуть погодя – и женой. Вскоре у них рождается сын. Испанское счастье длится семь лет и кончается романом жены с офицером Испанской фаланги. Лебовис борется до последнего, но вынужден сдаться и перебраться в Марокко, затем в Алжир, затем в Тунис. Несколько лет проходят в глубокой депрессии, заполненной размышлениями о судьбе человечества. По мнению немногих его тогдашних друзей, Лебовис вплотную приблизился к самоубийству, и уже казалось, не избежать рокового шага – когда ученый вдруг начинает писать стихи. На презентации книги он появляется с африканкой, которую всем представляет как свою супругу. Через год у них рождается дочь, через два – сын, через три – снова мулатка. Неожиданно Лебовис для всех исчезает. Никто не знает, что с ним стряслось. Лишь годы спустя он возникает у двери посольства США, преследуемый разъяренными аборигенами. С трудом замяв дипломатический инцидент, Лебовиса срочно эвакуируют за океан. Новые хозяева его незавидного статуса пристраивают эмигранта в службу дезинсекции штата Техас. Здесь он случайно попадает в коммуну хиппи, где становится адептом идеологии свободной любви. Однако вскоре ему встречается ассистентка местного университета, которая убеждает с бродягами порвать. Социальная адаптация оборачивается женитьбой, а дезинсекция – работой на кафедре инсектологии. Далее следует восхождение по карьерной лестнице в соответствии с логикой американской мечты. У соединенных мистера и миссис Лебовис рождаются множество совместных проектов, включая двух отпрысков (мальчик и девочка), а также дом с весьма гуманной рассрочкой кредита.

Этим бы закруглить «хеппи энд» всей истории, если бы профессор не увлекся индивидуальными тренингами с милой студенткой собственного курса. Неприятность затягивается надолго. Скандал тлеет, дымит, дурно пахнет. Весь университет, затаив дыхание, ждет публичного взрыва. Уже казалось, апокалипсис неминуем, когда Президент ассоциации скорпиологов внезапно уезжает в мировое турне с циклом лекций, в котором его сопровождает отнюдь не жена – и они тают бесследно в открытом финале кругосветного путешествия и оставленных шлейфом скабрезных домыслов…

Мило, мило. Драматично, забавно, и по́шло. Это первое, что приходит на ум.

Но вдруг меня захлестнуло движение мысли, и я кинулся перечитывать путь Лебовиса в науке. Затем снова – фактографию личной жизни. Умозрительно наложил одно на другое. И тут меня передернуло осознание.

Всякая правда – всего лишь интерпретация.

Кстати, о финале…

Не установлено, жив Лебовис до сей поры или нет. Известно лишь, что в Америку он не вернулся. Равно как и ни в одной стране мира не объявился в качестве ученого или хотя бы владельца недвижимости. Иногда в прессе мелькают сообщения, якобы его видели то в Средней Азии, то в Австралии. Но едва ли стоит доверять журналистам, этим охотникам за жареными сенсациями. Наиболее правдоподобным представляется слух, будто Лебовис осел где-то в Северной Африке. Рассказывают, что он удалился в пустыню Сахара, возвел себе скит из песчаника и предался созерцанию скорпионьего бытия.

В кругу скоприологов эту легенду принято считать канонической.

Про Лебовиса я дочитывал уже на кухне. Жена ворчанием удалила меня из спальни, потому что успела приблизиться ночь, и я мешал «нормальным людям» спать. «Нормальные» – это еще и Малыш. Накануне она вернулась от бабушки, впервые самостоятельно, поездом. Устала с дороги. Вырубилась, едва стемнело. Вообще-то спала она за дверью своей комнаты, так что подсветка из спальни не могла ей мешать. Но спорить с женой я смиренно не стал: ее ворчливость могла взорваться в любой момент, это уж точно.

Дочитав, я собрался примкнуть к «нормальным», когда вдруг обнаружил между страницами книги Лебовиса сложенный лист из тетрадной бумаги в клетку. Я развернул.

Это был последний кроссворд Соломоныча.

Трудно сказать, зачем я его сохранил. Наверно, на память. Даже не предполагал, что этот лист будет единственным, что останется от секретной лаборатории. На меня взирали четыре слова.

ЛЮБОВЬ. ДЕНЬГИ. ВЛАСТЬ. ЭНЕРГИЯ.

По моей спине поползли насекомые. Я содрогнулся от щекочущего предчувствия – мысли, которая стремительно складывалась в мозгу. И вот сложилась.

Я понял, что имел в виду покойный завлаб.

И любовь, и деньги, и власть – единая сущность, неделимая, триединая в своих проявлениях, это три ипостаси одного и того же невидимого ядра – энергии человеческого взаимодействия. Где есть двое, там и взаимодействие. Где взаимодействие, там выстраивание отношений. При всем многообразии отношений между людьми, все они сводится к трем культовым идолам. Дружба, товарищество, искреннее самораскрытие, духовная близость, телесное единение; доверие, привязанность, партнерство, обмен, стремление хоть что-нибудь поиметь; коварство, интриги, натянутая дипломатия, ожесточение, открытое применение силы – все это, и еще миллионы самых разных оттенков, смыкаются в троицу: любовь, деньги, власть.

Господи, и сто́ило столько мучиться, чтоб осознать такую банальную очевидность? Энергия – вот и все настоящее содержание какого угодно межличностного феномена. Отсюда и счастье, и горе, и все эти драмы, проблемы, противоборства, победы и поражения.

Жизнь есть перетекание энергии, и любой конфликт – борьба за источник ее.

Хм… Звучит как религиозный догмат. Или – как фундаментальная формула. А ведь всякий человек, не зависимо от религиозности или учености, это знает глубинным инстинктом. Все его действия подчиняются необходимости. Он просто ищет, где бы разжиться энергией. Как любое животное. Вплоть до простейших. Таков абсолютный Закон Природы… Эх, Соломоныч, Соломоныч…