Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - Уильям Манчестер

В бешенстве кайзер направил телеграмму Фрицу: «Когда я посылаю своих солдат в битву с желтыми бестиями, попытки извлечь золото из серьезности ситуации неприемлемы». Для Эссена ситуация была неблагоприятна; Ланс стал национальным героем. Фриц терпеливо объяснял, что если доблесть капитана бесспорна, то точность его информации вызывает серьезные сомнения. К сожалению, форты были действительно вооружены артиллерийскими орудиями Круппа, но это были не скорострельные пушки, а устаревшие модели. И что его отец продал их в начале века, когда Фриц был еще ребенком. Как кайзер может обвинять ребенка! И коли на то пошло, как может он обвинять отца мальчика? Когда совершалась та сделка, Ли был добрым другом Германии. И фактически им оставался. Он вовсе не нес ответственности за восстание в Пекине. Теперь ему уже семьдесят семь лет и, как губернатор, он сам подвергался большому риску, находясь в оппозиции к «желтым бестиям». Но императору уже было известно это, он знал Ли и был в числе суверенов, назначив его уполномоченным по восстановлению мира после подавления Боксерского восстания.

Берлин хранил гробовое молчание. Ведь нелегко признать, что офицер с высшим орденом мог заблуждаться, и еще труднее допустить, что сам кайзер попал впросак. Месяц молчал телеграф, связывавший Берлин с Эссеном. Затем Вильгельм, сменив гнев на милость, пригласил Круппа для беседы в Берлин. Они говорили о другом. Император делал вид, что ничего не произошло. Как бы то ни было, Фриц его простил. Он не умел таить обиду; когда импульсивного императора стал критиковать их общий друг барон Арманд фон Арденне, Крупп был смущен. Майор (позднее генерал Арденне) вспоминал слова Бисмарка о Вильгельме: он хотел бы, чтобы у него каждый день был день рождения. Арденне согласился с этим мнением, он считал монарха недалеким малым. Это не так, сказал Фриц. Недавно он обедал в главной штаб-квартире, и за бренди в мужской компании кайзер авторитетно говорил о рентгеновских лучах, консервативной партии, об Англии, Фридрихе Великом и о научных и технических проблемах. «Гениальность сквозила в речи императора, – сказал Крупп тепло. – Это величие духа». Арденне спросил: «А что говорили другие гости?» – «Но ведь никто не говорил, кроме его величества», – ответил Фриц. «Вот именно!» – воскликнул барон и, к замешательству Фрица, разразился смехом.

Бой «Ильтиса» становился национальной легендой, в которой не было места недоумению – как это неведомые «ихэтуани» умудрились нанести такой урон немецкому военному кораблю, и уже никто в Эссене и в Берлине не вспоминал об императорском гневе. Но и раскаяния не требовалось. В разъяснении Круппа был дан ответ на все вопросы, а все потому, что Вильгельм II, подобно Вильгельму I. привел слабый аргумент. Главной проблемой была международная индустрия вооружений, и каждое новое изобретение делало ее еще сложнее. Пять колоссов боролись за свою долю мирового богатства: Крупп, Шнайдер, Армстронг, Виккерс и Мицуи. Затем в этот круг вступил австриец по имени Эмиль фон Шкода, переоборудовавший свой уже сорокалетний машиностроительный завод в Пльзене в предприятие военной промышленности. В 1890-х годах король Альфонс XII, обеспокоенный действиями кубинских повстанцев, дал понять, что Мадрид интересуется рынком новой техники; Фриц тут же нацелил своего аса в торговых делах, Фридриха Вильгельма фон Бюлова, который фактически присвоил шедевры вооружений Турции, Португалии и Италии. К своему несчастью, Бюлов наткнулся на сэра Базиля Захарофф – бывшего балканского беженца, который провел детство на базарах Константинополя, встретил юношескую зрелость вором и на службе у Виккерса настолько отточил искусство подкупа военных министров, что его вторая родина с благодарностью удостоила Базиля титула Рыцаря Большого креста Бани и ученой степени доктора гражданского права (Оксфорд). Пять лет Бюлов и Захарофф вели между собой жестокую дуэль. В конце концов почти каждый испанский офицер в ранге выше майора становился служащим либо у Круппа, либо у Виккерса. Но никто не поступал так подло, как сэр Базиль, когда он по-настоящему брался за дело; он закупил оружие у Круппа и передал его повстанцам на Кубе, выдал повстанцев Испании по имевшемуся у него списку и пришел к Альфонсу со свидетельством против них. Это вывело ситуацию из тупика. Королевские песо стали конвертироваться не в марки, а в фунты. А так как Захарофф имел еще и акции Шнайдера, довольные французы позднее наградили его Большим крестом Почетного легиона. Бюлов вернулся домой обескураженным. Фриц ободрял его: графики финансового советника Хокса даже не покажут неудачу, а в следующий раз, говорил он, Бюлов сработает лучше. (Однако судьба распорядилась иначе. В 1914 году, как лондонский агент Круппа, он был обвинен в шпионаже и на четыре года брошен в тюрьму. Правда, после войны был принят в фирму в Берлине и стал эффективным звеном в секретном перевооружении, но беда все время шла по пятам: его сына, вместе с внуком Фрица, обвинили в организации одной из самых страшных империй рабского труда Третьего рейха. См. главы 19–22.)

На Всемирной ярмарке в Чикаго 1893 года Круппу сопутствовал успех. Чтобы разместить экспонаты, он построил отдельный павильон, уменьшенную копию виллы «Хюгель», со своим именем над парадным входом. Затраты составили 1500 американских долларов. Журнал «Сайнтифик Америкэн» посвятил этому событию целый выпуск. «Из всех зарубежных стран, принимающих участие во Всемирной Колумбийской выставке в Чикаго, – подчеркивала передовая статья, – Германия лидирует по размаху, разнообразию, по затратам и уровню. Среди частных экспозиций держит пальму первенства крупнейший металлопроизводитель Германии Крупп. Его экспозиция великолепна и своей грандиозностью затмевает чуть ли не все представленное на выставке в этой области». На чертежах был изображен образец стальной формы для отлива новых германских защитных покрытий, один из мостовых кранов для подъема и переноса больших пушек Круппа и три 16,24-дюймовых орудия на гидравлических лафетах. «Особый интерес вызвал этот последний тип орудия, – гласил один из заголовков, – потому что пушка была испытана в присутствии германского императора в Меппене, 28 апреля 1892 года. По такому случаю стрельба велась на расстояние почти в 13 миль». Реклама товара не была бы столь красноречивой, если бы статьи были написаны в Эссене (что, конечно, было возможно), но никто не попался на удочку. Америка была удовлетворена своей собственной техникой, и справедливо: пятью годами позже пушки Соединенных Штатов свели на нет рынок тех товаров, которые предлагал Захарофф, в Манильском заливе, в Эль-Кэни, в Сан-Хуан-Хилл и Сантьяго. Интересно, каким бы был ход испано-американской войны, если бы Бюлов не потерпел неудачу в Мадриде. А в следующем году буры, которые закупили себе орудия (и орудийные расчеты) у Круппа, поколебали британскую империю, разгромив три английские армии всего за неделю. (Кайзер со своим неизменным тактом тут же написал принцу Уэльса, что Британии следует уйти: «Даже наилучшая футбольная команда, потерпев поражение в решающей игре, делает при этом хорошую мину и мирится с поражением».)

Фриц не только удержал в руках превосходство, которого добился его отец в этой области; он неуклонно его наращивал. Единственным конфликтом 1890-х годов, в котором потерпело поражение оружие Круппа, была китайско-японская война 1804 года, когда китайцев – старых клиентов Альфреда – потеснили с поля битвы японцы, ставшие новыми клиентами Фрица. К началу нового века, через десяток лет после того, как сын вступил во владение фирмой, Крупп стал официальным оружейником Москвы, Вены и Рима и продал 40 тысяч пушек европейским капиталистам – «вполне достаточно, чтобы заставить их поверить в необходимость вооруженного мира» (цитата из «Нэйшн»). Так же как и отец, Фриц удостоился наград (16 из них за исключительный героизм) и громких титулов: кавалера Командорского креста ордена короны Румынии первой степени с бриллиантами, Большого креста зоркого белого сокола, Ордена короны первой степени с бриллиантами – последний был от его величества, на которого произвела впечатление хладнокровная отповедь Фрица под огнем обвинения из Меппена.