Чернокнижник - Марина Суржевская

Армон мигнул и попытался подняться, но снова упал.

А я вновь уставился на облака. Первые тугие и крупные капли упали на губы, и я облизал их. Вкууусно…

— Только не умирай… — Одри присела возле Армона, это я понял по звуку, но смотреть не стал.

Два месяца спустя…

Родовое поместье Раутов в Кайере по-прежнему разрушено, единственное, что успели сделать — это вынести мусор и разбитую мебель. Теперь комнаты встречали гулкой пустотой и светлыми пятнами на месте бывших шкафов и комодов. Я уже заказал новый интерьер, но мастера огорчили, что обставить дом в короткие сроки не получится. Так что теперь у меня была узкая лежанка в спальне, и в гостиной — два кресла, стол, который каким-то чудом уцелел, и парочка сундуков.

И, глядя на поместье, было обидно осознавать, что его разворошили без цели, просто Шинкар выгонял меня из города и загонял в Пустошь. Все это время, начиная с первого визита Одри, тень Меченого стояла рядом, направляла и руководила, ведя меня к жертвеннику в старом храме.

Он хотел, чтобы я пришел в Пустошь. Сам, добровольно. Чтобы умер на той плите, наполняя кровью ритуальные камни. Не об этом ли говорил Дориан? Он ведь тоже твердил что-то о камнях, что уже разбросаны, просил предупредить императора. Правда, подобную глупость я делать точно не собирался.

И что именно произошло в Пустоши, я не понимал.

Мои раны заживали долго, хотя я и не хотел в этом признаваться. Как мы достигли Кайера, я помню смутно, все затянуло дымкой боли и беспамятства. Зато когда я пришел в себя, то понял одну занятную вещь. Связи с Одри больше не было. Видимо, боги причислили меня к умершим, и слова «только смерть разлучит нас» сбылись.

Я уже второй раз в своей жизни покинул Пустошь, много лет назад на границе меня нашли бродячие кочевники, направляющиеся в северные пределы. Воспоминания о прошлом вернулись ко мне, но вопросов так и осталось больше, чем ответов. Да и новые прибавились…

Впервые по-настоящему очнулся я спустя пару недель, уже в столице, в доме почтенного целителя Сиолиса Норгулиса. Поговаривали, что он даже пользовал в свое время членов королевской семьи, хотя, скорее всего, поговаривал сам Норгулис, набивая себе и без того немалую цену.

Я открыл глаза и облизал сухие губы.

— Лекс! — мутное пятно, нависшее надо мной, уплотнилось и воплотилось в знакомые искусанные губы, высокие скулы и встревоженные дымчатые глаза с розовой каемкой по краю радужки. Одри облегченно улыбнулась. — Слава Богине! Ты очнулся.

Я вновь облизал губы, и она схватила со столика кружку, дрожащими руками поднесла мне.

— Одри, что из слов «пошла вон» ты не поняла? — хрипло спросил я. Пить хотелось ужасно, но лучше сдохну, а из ее рук точно не возьму.

— Лекс, послушай…

— Я не хочу тебя слушать. Я даже видеть тебя не хочу. Я не убью тебя только потому, что ты пыталась помочь в конце, видимо, совесть проснулась? Но я могу передумать, детка. Так что свали, пока я достаточно слаб.

— Лекс, ты можешь просто выслушать? — это сказала не Одри — Армон, которого я не увидел сразу. Он тоже подошел, встал рядом. Рука на перевязи, на щеке — свежий шрам. Но в целом выглядел напарник неплохо, регенерация оборотней в сотню раз превышает человеческую. Поговорка «заживет, как на оборотне» не зря кочует в народе.

Я поморщился и, подтянувшись, сел, кривясь от боли под ребрами.

— Тебе нельзя… — тихо сказала Одри. Я, конечно, проигнорировал.

— Ладно, валяй, — махнул рукой. — У тебя пять минут.

— Я… — она растерянно моргнула, потом сжала губы и решительно подняла подбородок. — Я не думала, что все выйдет… так. Я просто… Ко мне пришел человек в форме законника. Сказал, что я должна помочь… Что пропал мой друг — Дориан, и у них есть подозрения, что был совершен запретный ритуал. Он сказал, что мне надо прийти по адресу к одному чернокнижнику и рассказать ему… историю. Что этот темный и есть виновный… подозреваемый.

— Занятную они выдумали байку, — усмехнулся я.

— Законник сказал, что так нужно. Что тебя увлечет лишь что-то сложное и таинственное. Что иначе ты откажешься, и они не узнают, где Дориан.

Что ж, надо признать, они неплохо меня знают. Я действительно заинтересовался. И это очень неприятно.

— Я сделала, как он велел. Я думала… — она вздохнула, — что поступаю правильно. Не только ради Дориана. Но и ради дяди. Он… в застенках. Мне так сказали. И его отпустят, если я помогу…

— Ладно, благородство твоей миссии я понял, — махнул рукой. Дотянулся до кружки на столике, напился.

— Я лишь хотела помочь! Я не желала никому зла… Богиня! — она сжала ладони в кулаки, подышала, пытаясь успокоиться.

— Как они, а вернее, он, потому что к тебе наверняка приходил Шинкар, отдавали тебе приказы?

— На коже появлялись слова, — тихо ответила она и указала на предплечье. — Вот здесь. Сначала обжигало, словно кипятком, потом проявлялись буквы, а через несколько мгновений они исчезали. Но все пошло не так! Мне приказали остаться с вами, а потом ты пропал… И мы нашли тебя в Лаоре. Тот человек… он не знал, как ты там оказался. Какое-то время приказов не было, — она опустила голову. — А потом этот монастырь…

Одри сглотнула и отвела взгляд.

— Ну что же ты замолчала? Лечь под меня тебе тоже приказали?

Она вспыхнула, вновь сжала кулаки. Кажется, девушке сильно хотелось этим кулаком засадить мне в лицо.

— Выбирай слова, Лекс, — глухо произнес Армон.

— Ой, да ладно. Можно подумать, ты не знал. Конечно, знал. Ты все понял еще там, в этом проклятом месте. Только как всегда благородно смолчал, мой желтоглазый друг, все еще верящий в честь и добро. Когда же ты поймешь, что мир насквозь прогнил и пора бы оставить свои принципы в своих Дубовых Кронах, откуда тебя изгнали?

— Я ушел сам, — зрачок в глазах Армона вытянулся в вертикальную линию. — Только это не твое дело, Лекс.

— Пожалуй, — я пожал плечами и вновь посмотрел на Одри. Девушки обхватила себя руками, словно замерзла.

— Я хотела рассказать, — тихо сказала она. — Хотела. Но они… он, он написал, что если я не буду выполнять, то Дориан и дядя умрут! А ты… ты лишь…

— А я лишь чернокнижник, — смрадный зад орка, это даже смешно. — Всего лишь поганый темный, без которого мир станет намного лучше.

— Я… — она моргнула. — Я запуталась!

— Твой друг Дориан на Изнанке, — жестко сказал я. — Не знаю, как он попал туда, думаю, и здесь Шинкар постарался. Но аптекаря ты уже вряд ли увидишь.

— А дядя?

— О нем ничего не знаю, — я отвернулся, показывая, что разговор окончен.

— Понимаю, что прошу много… Но… простите. Мне жаль, что я вас в это втянула. Я пыталась сказать, говорила, что не стоит идти в Пустошь! Но меня не слушали! — Шуршание шагов на светлом и дорогом паркете. — Я, пожалуй, пойду. Рада… что ты очнулся, Лекс.