Испания для королей - Виктория Холт

Крики сменились гнетущей тишиной, и узники, звеня кандалами, упали на колени перед испанскими монархами.

– Нет! Не надо! – воскликнула Изабелла.

Соскочив с коня, она подошла к слепому старику в лохмотьях и положила ладонь ему на плечо. Тот повернул голову, пытаясь поцеловать ее руку.

– Встань, сегодня не ты должен преклонять колена передо мной, – сказала она и подняла его на ноги.

У нее дрожал голос, и слезы, блестевшие на ее щеках, поразили христиан не меньше, чем вид их измученных соотечественников.

Фердинанд тоже спешился – и тоже обнимал этих несчастных, и тоже плакал.

Наконец Изабелла вытерла слезы, повернулась к собравшимся и громко произнесла:

– Отведите этих людей в самый лучший дом Малаги, снимите с них цепи и приготовьте для них застолье. Ни один из них не будет забыт. Клянусь, я отплачу за страдания, выпавшие им в неволе.

Она вновь села на коня, и процессия проследовала дальше. Вскоре к ним привели Гамлета Зели – изможденного, закованного в кандалы, но державшегося гордо и независимо.

– Вижу, ты и сам поплатился за свою глупость, – ухмыльнулся Фердинанд. – Если бы не ты, здесь никто не умирал бы от голода.

– Мне было велено защищать Малагу, а не склонять голову перед христианами, – ответил Гамлет Зели. – Будь у меня хоть немного больше сторонников, я бы погиб в бою и не стоял сейчас перед вами.

– Но сторонников у тебя не было, поэтому теперь вы все будете, выполнять мою волю, – сказал Фердинанд. – Завтра утром все население Малаги соберется на главной площади, и я вынесу мусульманам свой приговор.

– Великий король Фердинанд, – глядя ему прямо в глаза, произнес Гамлет Зели. – Вы завоевали Малагу и все ее сокровища. Возьмите их, они ваши.

– Разумеется, сокровища перевезут в Барселону, – улыбнулся Фердинанд.

– Но, прошу вас, пощадите горожан.

– Уж не отпустить ли на свободу? От их рук погибло немало моих воинов.

– Против вас воевали солдаты, мирные жители не принимали участия в войне.

– Нет, слишком дорого мне обошлось их упрямство, – сказал Фердинанд. – И я уже решил их судьбу.

Люди, стоявшие на главной площади Малаги, молчали, мысленно взывая к Аллаху, умоляя его не покидать их и смягчить сердце христианского короля.

Увы, Аллах не слышал их молитв. Не слышал или не желал пробудить милосердие в человеке, завоевавшем их город.

Выступив перед ними, он определил их участь одним страшным словом: рабство.

Рабами должны были стать все мужчины, женщины и дети Малаги. Они отказались от сделки, которую он им предложил, и за свою глупость поплатились свободой.

Рабство! Это слово их оглушило, повергло в ужас и повисло в жарком летнем воздухе.

Так вот какая судьба была уготована им, так гордившимся собой и своим прекрасным городом! Их закуют в цепи и разбросают по всему белому свету. Детей разлучат с родителями, жен – с мужьями. Ими будут торговать на невольничьих рынках, каждый из них познает унижения и тяготы рабского труда. Так сказал христианский король: рабство – всем жителям, всем без исключения.

Главную площадь Малаги Фердинанд покидал в благодушном настроении. Наконец-то весь этот прекрасный город принадлежал ему – целиком, со всеми своими сокровищами и людьми.

Затем у него появились кое-какие опасения. Мог ли он быть уверен в том, что ему передадут все ценности, за долгие годы накопленные в Малаге? Арабы – народ хитрый, думал он. Запросто припрячут что-нибудь для себя. Закопают где-нибудь драгоценные камни или золотые монеты, а потом постараются с их помощью выкупить себя из неволи.

Это были тревожные мысли, и он решился поделиться ими с королевой.

Изабелла подсчитывала деньги, которые должны были поступить от продажи живого товара, доставшегося им в Малаге.

– Думаю, мы сможем выкупить часть наших подданных, попавших в плен к маврам, – взглянув на вошедшего Фердинанда, сказала она.

На этот счет Фердинанд придерживался другого мнения. Ему казалось, что прежде всего им следует пополнить казну, а уже потом заниматься благотворительностью.

Однако Изабелла была непреклонна.

– Ты видел, в каких жутких условиях содержатся христиане, угодившие в рабство к неверным? – спросила она. – Так вот, я предлагаю переправить треть населения Малаги в Африку, чтобы обменять на равное число наших соотечественников, находящихся там в неволе.

– А остальных – продать, – подхватил Фердинанд.

– Да, еще одну треть, – кивнула Изабелла. – Вырученных денег нам хватит на продолжение войны с маврами.

– А остальные?

– Фердинанд, есть ведь обычай, который нам не следует нарушать! Часть рабов мы должны подарить нашим друзьям и союзникам. Не забывай, это они помогли нам одержать победу. От нас ожидают вознаграждения Папа Сикстус, королева Неаполитанская, еще несколько итальянских монархов… А брак, который мы надеемся заключить между Изабеллой и Алонсо? Полагаю, самых юных и красивых девочек мы обязаны послать португальской королеве.

– Выходит, мы вправе распоряжаться только третью рабов? – опешил Фердинанд. – Не думал я, что от взятия Малаги будет так мало пользы.

Впрочем, гораздо больше его сейчас волновала мысль о том, что от него утаят какую-то часть сокровищ, а он даже не будет знать о ее существовании.

У жителей Малаги пробудилась надежда.

– Друзья, у нас есть возможность выкупить нашу утерянную свободу! – Эти слова передавались из уст в уста. Горожане воспряли духом и были готовы любой ценой избежать страшной участи, ожидавшей каждого из них.

Король Фердинанд издал декрет, согласно которому они могли откупиться от рабства – если найдут достаточную сумму денег.

Какую именно?

Сумма казалась умопомрачительной, таких денег ни у кого не было. И все же они не могли упустить свой последний шанс. Не было – по отдельности. А если в их общем деле примет участие каждый мужчина, каждая женщина и каждый ребенок?

В ход пошло все, что представляло хоть какую-то ценность, – все, без малейшего остатка. Дороже всего на свете сейчас был их общий денежный фонд, собираемый ради их свободы.

Сумма образовалась громадная, но Фердинанда она все еще не устраивала.

На улицах люди перешептывались:

– Посмотрите, не залежалось ли что-нибудь в тайниках. От этого зависит наша судьба, тут нельзя рисковать.

Наконец в домах не осталось ничего. Горожане слишком дорожили своей свободой, чтобы не отдать за нее все нажитое ими самими и их предками.

Фердинанд рассматривал собранные сокровища.