Испания для королей - Виктория Холт

– О великий христианский король! – взмолился стоявший на коленях Али Дордук. – Здесь немного меньше суммы, назначенной за нашу свободу. Мы просим дать нам возможность выплатить ее в течение одного года – если мы будем свободны, то сможем каждый день трудиться на благо христиан.

Фердинанд с улыбкой принял все, что ему принесли.

– Увы, – сказал он, – требуемой суммы вы не собрали, а я не принадлежу к числу людей, привыкших нарушать свое слово. Жители Малаги будут проданы в рабство.

Отпустив арабов, Фердинанд громко рассмеялся.

Теперь он мог быть уверен в том, что горожане не утаили от него ничего, ни малейшей толики своих богатств. Его победа стала полной и окончательной. Он завладел их сокровищами, а они так и не получили свободы.

Взятие Малаги было огромным успехом христианского войска.

Оставалось только одна непокоренная крепость, последний оплот мавров: сама Гранада.

Королева вошла в спальню старшей дочери. Как и следовало ожидать, та лежала на постели, уставившись в потолок неподвижным, отсутствующим взглядом.

– Дитя мое, что с тобой? – на всякий случай спросила королева.

– Я не хочу уезжать так далеко от всех вас, – глухо произнесла инфанта.

– Ну, не так уж и далеко.

– Все равно несколько дней езды.

– Послушай, тебе уже девятнадцать лет, – попробовала урезонить ее королева. – Ты уже не маленькая.

Инфанта задрожала.

– Если бы я могла остаться с вами!

Королева покачала головой. Ей подумалось, что она и сама была бы счастлива найти для старшей дочери супруга не в Португалии, а здесь, в Испании, или даже при дворе. Тогда они могли бы вместе заняться приготовлениями к свадьбе. А после свадьбы она смогла бы помочь дочери – лаской, советом, добрым словом. Молодым женам нужна материнская опека.

Она гнала от себя эти мысли. Глупости, нужно радоваться удаче, а не впадать в меланхолию. Столько лет Португалия угрожала кастильскому трону, да и всей Испании! Вечная опасность, покуда жива Бельтранея! Тем более, что король Хуан разрешил ей покинуть стены монастыря. И позволил подданным обращаться к ней со словами «Ваше Величество».

Тут ведь было недалеко до новой войны. Пожалуй даже, она и сама собрала бы армию в поход против Португалии – если бы все силы не уходили на Гранаду.

И вот Хуан согласился женить своего сына Алонсо на инфанте Изабелле. Эту партию ему предлагали уже давно, и, если бы свадьба наконец состоялась, он, уж конечно, перестал бы величать Бельтранею «Ее Величеством», да и вообще отказался бы от притязаний на кастильский трон.

– Ах, дорогая моя, – взяв влажную руку дочери, сказала королева, – твой брак принесет великую пользу нашей родине. Разве это тебя не утешает?

– Да, мама, – тяжело вздохнула инфанта. – Это меня утешает.

Изабелла поцеловала дочь и вышла из спальни.

Настал апрель, и в Севилье началась фиеста.

На улицах собирались толпы горожан, желавших посмотреть на приезд знатных гостей. Все прежние годы здесь можно было видеть только шествия инквизиторов да их жертв, облаченных в желтые санбенито и следовавших к полям Таблады, – но сейчас горожан ожидали совсем иные развлечения. Жители Севильи упивались ими, рукоплескали, встречали восторженными криками.

Предстояла свадьба их инфанты Изабеллы и наследника португальской короны. Готовились застолья и маскарады, бои быков и танцы. Впервые за несколько лет зрелища не должны были закончиться смертью.

На берегу полноводного Гвадалквивира поставили шатры, разметили арены для будущих рыцарских поединков. Здания украсили цветами и флагами. В город каждый день прибывали нарядные сопровождаемые многочисленными свитами всадники – члены обеих королевских династий.

Они видели своего короля, одержавшего столько важных побед над маврами и готовящегося к решающему штурму мавританской столицы. Впрочем, военные действия на время прекратились. Сейчас он желал принять участие в состязаниях благородных испанских и португальских рыцарей.

Рядом с ним была королева – как всегда, величавая и невозмутимо спокойная. Севильцы помнили, что это ей они обязаны законом и порядком, восторжествовавшими в их стране. Теперь путешественники могли не бояться разбойников, прежде хозяйничавших на всех дорогах Испании. Правда, она также учредила в Кастилии инквизицию. Но сейчас было время праздника, и они не хотели вспоминать о событиях, еще недавно омрачавших жизнь в Севилье.

Инфанта, выглядевшая моложе своих лет, почти не смотрела на своих соотечественников, с которыми вскоре должна была навсегда расстаться. Тем не менее, она понравилась горожанам – стройная, красивая, хотя и немного бледная. Впрочем, нездоровый цвет ее лица не встревожил севильцев. Смущается, рассудили они. Немудрено для девицы, вступающей в брак.

На улицах танцевали и пели, допоздна не смолкали крики:

– Да здравствует Фердинанд! Да здравствует Изабелла! Да здравствует наша прелестная инфанта!

Инфанта их не слышала. По вечерам, лежа в своих покоях, она горько плакала, и мать тщетно пыталась ее утешить. Девятнадцатилетнюю Изабеллу не радовали ни шумные праздники, ни рыцарские турниры. Она не хотела покидать родину.

Через несколько дней выяснилось, что принц Хуан не приедет. Вместо себя он прислал свое доверенное лицо – дона Фернандо де Сильверия, который должен был от имени жениха заключить брак с невестой.

Узнав об этом, инфанта вздохнула с облегчением: все-таки отсрочка, в ближайшее время ей ничего не грозит.

Ее нарядили в венчальное платье, украсили волосы цветами. Служанки восхищались ее красотой.

Наконец она покинула свои апартаменты. Нарядные пажи и сверкавшие драгоценностями придворные дамы проводили ее в церемониальную залу дворца.

Дон Фернандо де Сильверия взял ее под руку, и они по очереди произнесли слова брачной клятвы.

На этом церемония закончилась. Она стала женой португальского престолонаследника, которого никогда в жизни не видела.

Торжества продолжались все лето, и лишь в начале осени ее кортеж тронулся в путь, к западной границе Кастилии.

Вдоль дороги стояли толпы людей, желавших видеть и приветствовать кастильскую принцессу.

Говорили, что в Португалии ее встретят по-королевски. Она верила. Недаром же так много сил и средств ушло на сборы ее приданого – желанного для любого жениха и неведомого прежним кастильским инфантам. Одни только туалеты обошлись казне в двадцать тысяч золотых флоринов.

И вот она впервые ступила на португальскую землю.

Ее ошеломила пышность устроенного ей приема.

Рядом с троном стоял приветливо улыбавшийся мужчина. Молодой и красивый, он в течение всей церемонии не сводил с нее глаз.