Оракулы перекрестков - Эдуард Шауров

«Бред», – подумал Бенджамиль. Ему вдруг страшно захотелось увидеть бурундуков. Он представил себе малюсенький город на берегу озера. Сколько там домов? Тысяча? Пятьсот? Сотня? Как, наверное, здорово каждый день идти домой через лес и смотреть на бурундуков. Он представил себе бурундуков, здоровенных, как механический кот, с гибкими полосатыми хвостами. Они висели на деревьях, обхватив стволы пушистыми полосатыми лапами. А еще по вечерам можно будет купаться в озере…

– Я не могу, – сказал Бен. – Мне правда очень жалко, но я не Будень.

Ирга досадливо сморщил лоб и подвигал скулами.

– Ужели не было тебе никаких знаков? Да даже коли и не было, спроси у сердца своего. В какую сторону оно тебя тянет? Сердце человеку лучший советчик.

– Нет, – сказал Бенджамиль. – Я действительно не могу.

– На нет и суда нет, – сказал Ирга, и лицо его враз погасло. – Трижды нам велено спрашивать, но не более. Знать, и вправду неувязочка вышла. Извини, добрый человек. Тебе свой путь, а мы дальше ждать станем. Ступай по правой дорожке, она аккурат тебя на поле выведет, а дальше и город твой.

– Спасибо, – неуверенно сказал Бен. – А воды у вас не найдется?

Ирга отстегнул от широкого пояса фляжку-термос и протянул Бену. Внутри фляжки призывно плеснуло. Бен торопливо отвернул колпачок и прижал влажное горлышко к губам. Восхитительная, чуть горьковатая жидкость наполнила пересохший рот. Испытывая острое наслаждение, Бенджамиль сделал десяток жадных глотков и только потом перевел дыхание и вытер губы.

– Холодный чай, – сообщил Ирга. – Хорошо жажду утоляет.

Бенджамиль приложился к фляжке еще раз и протянул ее хозяину. На языке и небе остались терпкие влажные чаинки.

Ирга улыбнулся и отрицательно качнул головой:

– Оставь себе. – Он сделал знак своим спутникам, и все трое гуськом двинулись по тропинке.

Бенджамиль смотрел им вслед и чувствовал, как уходят на другой конец света огромные синевато-зеленые деревья, мохнатые от пахучих иголок, уходит теплая галька под босыми ступнями, горячее солнце, садящееся прямо в холодную воду необъятного озера, уходят полосатые звери бурундуки, уходят бесповоротно, окончательно, уходят навсегда.

– Дурак, – сказал за спиной знакомый голос.

– Эй! – заорал Бен. – Погодите одну секунду!

Они остановились на самой границе ельника, со сдержанным интересом глядя на недавнего собеседника.

– А можно мне взять с собой одного человека?! – спросил Бенджамиль, улыбаясь оттого, что уже знает ответ.

Дорога начинается именно в тот момент, когда ты окончательно решил отправиться в путь. Дорога начинается в голове. Разум становится ловким, как цирковой жонглер. Он цепко выхватывает из тысячи явлений и фактов самые нужные, выстраивает их в стройную линию, вычерчивая воображаемый маршрут. У зубодробительных загадок, над которыми ты тщетно ломал голову, вдруг находятся простые ответы, в голове рождаются правильные вопросы, а на душе весело и страшно.

В который раз обернувшись на ходу к шедшему позади провожатому, Бенджамиль спросил:

– Ирга, а что сказано в вашем пророчестве про мать предсказанного Бога?

– В нашем пророчестве… – вежливо поправил Ирга. – Там сказано только то, что она избрана Богом.

– И не сказано, где ее искать или как?

Ирга покачал головой:

– Больше ничего. Я так думаю, что раз Иссай подсказал в одном, то и в другом не оставит.

– Выходит, я избран Богородицей, а она – Богом?

– Выходит так. – Ирга пожал плечами. – Богородица избрала тебя, Бог избрал ее, Иссай указал тебе путь. Бог часто действует с помощью воплощенной троицы, что в этом странного?

– Да нет, ничего, похоже, нынче Иссай намерен устроить себе выходной, – пробормотал Бен, улыбаясь. – Далеко еще до базы?

– Версты четыре осталось.

– А на базе есть телефон?

– Телефон есть, – сказал Ирга. – Станция спутниковой связи на вертолете.

– Ого! – сказал Бенджамиль. – Тоже добиллектронные технологии?

– Что-то вроде того.

– Но это ведь ненадежно!

– Отчего? – удивился Ирга. – Работает нормально. Ненадежным в самом скором времени может оказаться все остальное. – Он вздохнул. – Хотя ты прав, связь – это пока наше слабое место. Но после рождения Ладоги этой сферы коснутся кардинальные изменения. Спутники станут просто орбитальным металлоломом.

– Вы считаете, что он модернизирует связь?

– В том числе и связь. Главное – чтобы черпак был подходящий! – Ирга расплылся в широкой улыбке. – Только почему ты говоришь про Ладогу «он»? Новый Бог родится девочкой.

Бенджамиль запнулся и едва не упал.

– Дай-ка я впереди пойду, – сказал Ирга, обгоняя Избранника Богородицы.

– А я смогу позвонить? – спросил Бен у спины, раскрашенной зелеными и коричневыми пятнами.

– Конечно, – отозвался Ирга. – Только гляди, чтобы сделать для вас визы, нужно дней пять. Может, лучше забрать твоего друга из буфера, когда все будет готово?

– Нет, – сказал Бен. – Сразу. Лучше всего завтра.

– А твой друг сможет неделю жить в палатке?

– Сможет, – сказал Бен. – Мой друг много чего может.

Он украдкой сунул руку в правый карман брюк. Листок плотной бумаги замялся на углах и посередине. Бенджамиль осторожно раскрыл свернутый в четыре раза книжный форзац. На одной стороне было напечатано выцветшими от времени буквами: Гомер, «Одиссея». На другой стороне темно-красным косметическим карандашом было выведено: 17-27-55-666. Девять цифр, как преддверие нового мира и нового дома.

Рузняк остановился на краю поляны возле кривой сосны и поводил из стороны в сторону самодельным радиосканером. Все четыре лампочки светились ровным малиновым накалом. Собака была где-то поблизости. Внимательно следя за датчиками, стоксгард осторожно повернулся влево-вправо и медленно двинулся вперед.

Грету он увидел за раздвоенным деревом возле полосы невысокого кустарника. Она лежала на боку, вытянув вперед узкую морду с оскаленной пастью. Совершенно разряженная псина. Тем более странно, что про аккумулятор он тогда сказал для красного словца. Зарядки оставалось еще процентов двадцать, вполне в пределах нормы.

Рузняк присел на корточки возле своей любимицы, вытянул из пачки сигарету и прижал к ее кончику зажигалку. Несколько раз он неторопливо, со вкусом затянулся и только потом сковырнул с собачьей ляжки крохотную наклейку с самодельным же радиомаячком. Наклейку он сунул в нагрудный карман, а из рабочей сумки вынул тестер, снял крышку с зарядного гнезда и приложил тестер к контактам аккумулятора. Поглядел на показания, почесал в затылке, нажал сброс и снова приложил тестер к контактам. Хрень какая-то! Тестер показывал, что аккумулятор заряжен на восемнадцать процентов и вполне работоспособен. Покачав головой, Рузняк достал из сумки второй тестер рабочего комплекта. Второй тестер подтвердил показания первого, как подставной свидетель на судебном разбирательстве. Недоумевая все больше и больше, Рузняк отомкнул крышку панели настроек. Индикаторы были мертвы.