Пилот - Антон Перунов

в ценные бумаги, чтобы до конца жизни вести праздный образ жизни на лучших курортах Старого и Нового света. Или…

Впрочем, все это будет позже. А пока следовало утрясти формальности, получить причитающееся вознаграждение за добытую информацию и сбитые японские корабли, сдать после соответствующей оценки груз и… решать, что делать дальше.

На Зимина, и без того слывущего «везунчиком», разом обрушилась слава. Нет, о его успехах не писали газеты, у него не брали интервью акулы пера, за ним не бегали толпы экзальтированных поклонниц, но все заинтересованные лица хорошо знали рейдера, хапнувшего, возможно, самый большой куш за всю историю существования их профессии.

Как водится, спутником славы выступила зависть. В штабе ВВФ ершистого капитана второго ранга и без того не жаловали. А уж теперь и вовсе терпеть не могли. Особенно, если принять во внимание, что за наградой денежной вполне могут воспоследовать и иные. Ходили слухи, что восхищенный действиями «Бурана» государь намерен предложить его капитану вернуться на службу и даже включить в выслугу годы, проведенные в отставке. И тогда что же, вчерашний полупират-полуконтрабандист по кличке «Зима» скаканет сразу же в «превосходительства»? Да еще и кавалерию со звездой на мундир повесит! И хорошо если красную, а ежели голубую? [1] Нет, благодарим покорно, нам такого счастья не надобно!

К сожалению, то же можно было сказать и о собратьях-приватирах. Чины с орденами, в правду сказать, трогали их суровые рейдерские сердца не так сильно, но вот денежное вознаграждение… тут, можно сказать, спины не разгибаешь, таская запрещенные грузы, а таких денег в глаза не видывал! И где, спрашивается, справедливость?

Но до сегодняшнего дня, точнее, вечера все шло более или менее пристойно.

— Как прошел день? — привычно поинтересовался Зимин, вернувшись домой.

— Отлично! — вполне искренне отозвался Март. — Лечение дядьки Игната завершено. Представляете, он уже почти не хромает, а его самочувствие просто замечательно…

— Я рад, — сухо отозвался командир, доставая из бара бутылку коньяка и два стакана.

Набулькав в оба изрядное количество ароматной жидкости янтарного цвета, он взял один в руку и машинально подвинул второй воспитаннику.

— Что-нибудь случилось, Владимир Степанович? — вопросительно посмотрел на него молодой человек.

— Почему ты так решил?

— Раньше вы мне выпивку не предлагали, — не без иронии в голосе заметил воспитанник.

— Черт! — немного смутился отставной кавторанг. — Совсем зарапортовался!

— Ничего страшного, — улыбнулся Март. — Я, пожалуй, выпью, за здоровье крестного и успех в его лечении… хотя дозы у вашего высокоблагородия довольно-таки гомерические!

— Прости, не рассчитал. И, да, я очень рад за Игната и за тебя тоже. Честно говоря, не ожидал, что все получится.

— Значит, что-то все-таки произошло?

— Мне предложили вернуться на службу.

— Предложили?

— Ты правильно понял. Поставили перед выбором.

— И перед каким же?

— Отвратительным. Если я соглашусь, меня поставят командовать каким-нибудь старым транспортом.

— Вас, транспортом? — едва не задохнулся от возмущения Март. — Но вы же отличный пилот. Возможно, лучший во всем Третьем флоте! Да вам должны были предложить как минимум фрегат…

— Места на мостиках кораблей первого ранга расписаны на сто лет вперед, — хмыкнул Зимин. — Уж больно хлебная должность. Не говоря уж о том, что с них прямая дорога в адмиралы.

— Ладно, а какая альтернатива?

— Что?

— Ну, вы сказали, что вас поставили перед выбором.

— Ах, да. Мне предложили подписать кабальный контракт. На все время войны.

— И?

— Скажи, Мартемьян, ты интересуешься обстановкой на фронте?

— Если честно, то слежу, конечно, но не сказать, чтобы знаю в подробностях, — признался Колычев.

— Все же предположу, что о взятии Хончхона и переброске значительных сил для осады Чхунчена ты слышал.

— В общих чертах. Если не ошибаюсь, то до недавнего времени все было более или менее нормально, японцы ничего не могли сделать с нашей обороной, а тут вдруг раз, и город пал, на улицах резня, тысячи пленных солдат корейской армии.

— Да, газеты и радио основательно разогнали панику. У народа появились вопросы, как такое стало возможным? И с самого верха пришел циркуляр. Срочно усилить авиацию. Подрядить свободных рейдеров, мобилизовать все транспорты и, вооружив, передать в качестве вспомогательных кораблей Третьему флоту.

— Это может создать для нас, — Март задумался, подбирая правильное определение, — затруднения? Мы ведь и сами не против с японцами воевать…

— Я так понимаю, ты мало что знаешь о взаимоотношениях приватиров с правительством и о законах, регулирующих нашу работу?

— Признаться честно, сам закон я читал, но особо не вникал… — вынужден был признать слабую компетенцию в столь важном деле Колычев.

Судя по всему, для Зимина это оказалось не самым приятным сюрпризом. До сих пор он полагал Мартемьяна необычайно собранным и ответственным юношей и, видимо, слегка переоценил своего воспитанника. С другой стороны, Колычеву едва исполнилось семнадцать лет, так что, все еще можно исправить.

— Начнем с самого начала, — принялся он за краткий ликбез. — Если опустить времена теперь уже седой древности, когда воздушные корабли только появились, то примерно лет двадцать назад одной очень важной персоне на самом верху пришла в голову весьма оригинальная, на первый взгляд, мысль. А именно, что корабли военного флота связаны тысячью условностей, да к тому же их содержание стоит слишком дорого.

— И тогда он решил прибегнуть к услугам частников?

— Совершенно верно. Мы, приватиры, сами зарабатываем на свое содержание, но при этом выполняем некоторые, скажем так, щекотливые поручения правительства. А если начинается война, нас не мобилизуют, но поручений может стать больше. А возможностей отказаться не остается вовсе.

— И фрахт, который вам предложили, не самый выгодный?

— Вообще не выгодный. И очень опасный. Оно бы и ничего, мы на последнем рейсе заработали столько, что даже самому последнему матросу хватит до конца жизни. Не роскошной, конечно, но тем не менее.

— И, тем не менее, вы предпочли бы отказаться?

— Я не отправлю свой «Буран» на верную гибель! А стоит ему оказаться на регулярных рейсах, очень скоро окажется так, что охранение выделить забыли, зато японцы каким-то непостижимым образом об этом знают…

— Такое уже бывало?

— Увы.

— И что же делать?

— Ума не приложу. Хуже всего, что срок моего патента подходит к концу. Обычно его пролонгация проходит без особых проблем. Так, расходы на ресторан,