Слепой секундант - Дарья Плещеева

Правильной стрельбой и криками опытные загонщики оттеснили осаждавших от дома в ту сторону, где ранее стояли их сани. А потом, вызвав необходимую панику, погнали по снежной равнине. Слишком далеко не преследовали. Хотя Венецкий и желал видеть настоящее сражение, но вовремя понял, что побоище, да с трупами, может выйти ему боком.

Тут подоспели сани Еремея с Тимошкой. Дядька ворвался в дом, споткнулся о трупы, следом вбежал Тимошка с факелом, и они обнаружили отсутствие барина. Поиски были бурными и бестолковыми, с множеством взаимных упреков: всем вдруг показалось, что Андрей похищен.

Венецкий приказал дать охотничьим рожком сигнал, чтобы преследователи возвращались. Они и вернулись — с добычей. Убегавшие злодеи потеряли сообщника — он провалился в колдобину и повредил ногу. Тут его и взяли.

— Ну так где этот трофей? И на что похож? — спросил Андрей с любопытством. Парня, оставленного стеречь сани, он решил допросить потом: тот, кого определили к такой должности, может статься, ничего толком не знает, а пленник, взятый на поле боя, казался более полезным.

Пленник был сердит, криклив и начал с угроз:

— Вы еще поплатитесь за этот разбой, господа! Вы не представляете, на кого руку подняли! — заявил он.

— Граф, что такое стоит передо мной? — спросил Андрей.

— Перед тобой господин в хорошей шубе, но без шапки, — ответил Венецкий. — Причесан по-модному, я сам так велю тупей себе взбивать. Под шубой, сдается, щегольской кафтан. Кабы не был пойман при попытке убить тебя, я бы принял его за человека светского…

— Вы на верном пути, — презрительно сказал пленник. — Подумайте еще — и, может быть, поймете, отчего вам следует незамедлительно отпустить меня!

— Осветите-ка этого господина получше, — попросил Андрей. — Еремей Павлович, что скажешь?

— Вид барский, а кто он на самом деле — шут его знает.

— Ежели бы вы знали, чье поручение я выполнял, то отпустили бы меня без лишних вопросов.

— И ты, сударь, вдругорядь бы на меня покусился? — уточнил Андрей.

— Кому ты интересен, сударь! Ты впутался в дело государственное, и лучше тебе держаться подальше.

— А для государственного дела нужны те семь фунтов золота, что хранились в федосеевской богадельне?

— Догадлив ты.

— Стало быть, верну золото — и мы в расчете?

— И никогда вперед не дознавайся, что это за золото и кто ему хозяин. Не то лишишься головы, — пригрозил пленник.

— Эк испугал. Я офицер, сударь, и голова мне выдана во временное пользование.

— Говорю тебе — не в свое дело не лезь. Это золото большого человека, отдай добром.

— А не свезти ли наш трофей к господину Шешковскому? — спросил Венецкий. — Там пусть бы и сказывал про государственные дела.

Пленник рассмеялся:

— Пробуду я у Шешковского ровно полчаса, и он меня с поклонами проводит. Подумайте сами, на всех ли господин Шешковский плетку поднимает? Нет ли господина, с которым он ссориться не станет?

— Есть такой… — неуверенно произнес Венецкий. — Послушай, Соломин, во что ты впутался?

— Иду по следу гнусного вымогателя, так что немудрено и в какую-нибудь дрянь ступить, — отвечал Андрей. — Нас хотят сейчас убедить, что вымогательством занимались ради некой высокопоставленной особы. А я не верю, что это делалось с одобрения той особы! Не верю!

— Твое дело, сударь. Однако там — сам ведаешь, где, — знают, куда и для чего я отправлен, меня станут искать, и тебе не поздоровится.

Пленник говорил столь уверенно, что Андрей вдруг усомнился в своей правоте. Не вышло ли какой путаницы? Однако он знал — и Венецкий, и Маша, и Еремей с Тимошкой, и охотники глядят на него сейчас с надеждой. Они уверены, что Соломин решит верно.

— Уведите этого господина, — сказал Андрей. — А парня, что был при санях, приведите.

Но допроса не вышло — парень разревелся и стал божиться, что он — ни сном ни духом, что сироту всяк обидеть норовит, и понес такую ахинею, что уже и слов стало не разобрать.

— И этого уведите, — распорядился Андрей. — Послушай, Венецкий, нет ли у тебя таких двух чуланов, куда бы эту парочку запереть? Хотя бы на пару дней?

— Чуланы сыщутся. Да только что-то мне тревожно… Ну, как не врет?

— Врет! — хотя поклясться в этом Андрей бы не смог. У него было странное ощущение — как будто он ухватил правду за хвост, но не знал, можно ли такому ощущению доверять, не понимая его происхождения.

— Ну… ну, коли ты так считаешь… и коли не хочешь ночевать в доме без дверей, то едем ко мне.

— К тебе — куда?

— В Екатерингоф. И получаса не пройдет, как доедем.

* * *

Место для медового месяца Венецким было выбрано удачно. Если бы еще и время года удалось назначать по своему желанию!

Екатерингоф был прелестен. Еще во времена покойного государя Петра Великого там завели сады, для которых нарочно выписывались липы из Голландии и кедры из Сибири. Позднее, при Анне Иоанновне, там затеяли устроить охотничий парк с Охотничьим дворцом. При Елизавете Петровне об охоте забыли, перестраивали дворец, благоустраивали парк, вычистили и углубили два пруда и Петровский канал пред дворцом. Но все понемногу переменилось — Екатерингоф пришел в упадок.

Однако само место было весьма удобно, и столичные вельможи, а также богатые горожане стали там строиться. До Зимнего дворца — чуть более пяти верст, опять же, в Екатерингоф перевезли из Красного Села оранжереи и теплицы, так что даже незачем свои заводить, — сколько нужно для угощения, садовники потихоньку продадут.

Графиня Венецкая не сама вздумала ставить дачу в Екатерингофе, а десять лет назад получила ее в наследство. Она любила свой петербуржский особняк, а от дачи собиралась избавиться — и все не доводила дело до конца. Однажды даже проиграла было дом со службами в карты и, правду сказать, обрадовалась, но неожиданно для себя отыгралась. Кончилось тем, что в Екатерингофе стал наездами жить единственный сынок, тем более что дача стояла не так уж далеко от слободы Измайловского полка, и туда можно было закатиться с друзьями и вином, не боясь попасться на глаза начальству.

Андрей, прибыв туда, был помещен в теплую комнату, которую Маша и Дуняшка прямо при нем убирали, поминутно спрашивая, сколько перин да сколько подушек класть, да требуется ли скамеечка под ноги, да какое одеяло приятнее — меховое или ватное стеганое, да не лучше ли оба сразу. Маша очень хотела показаться Андрею в роли замужней дамы и отменной хозяйки, убедить, что она действительно стала за короткий срок прекрасной женой.

— Машенька, ты видела лицо того нахала, что ты о нем скажешь? — спросил Андрей.

— Он был бы хорош собой, — ответила, подумав, Маша, — но рот у него как-то гадко кривится, словно он все человечество презирает.