Вестники времен: Знамя над Тауэром - Андрей Мартьянов

Второй раз увидев это чудо, сэр Мишель не удержался от расспросов и из неохотных объяснений германца, понял, что это странное маленькое огниво работает на той же удивительной жидкости, которую должен пить дракон, чтобы летать. Сэр Мишель возгорелся было желанием разобрать зажигалку, чтобы понять, как же в таком маленьком, плоском металлическом футлярчике уместились и кремень, и кресало, и трут, но Гунтер не позволил, сказав, что делал это огниво один искусный мастер и только он сможет собрать обратно. Сэр Мишель справедливо рассудил, что этот мастер находится сейчас слишком далеко, и оставил зажигалку в покое. Потом, подумав немного, заявил:

— Знаешь, Джонни, отдай-ка это огниво мне, а я тебе взамен свое дам.

— Да ты сумеешь пользоваться им правильно? — Гунтер с сомнением глядел на сэра Мишеля, бережно вертевшего в руках зажигалку.

— А что тут уметь-то? Я же видел, как ты это проделываешь! — рыцарь большим пальцем откинул крышку и невольно отпрянул, когда пропитанный бензином фитилек вспыхнул голубоватым язычком пламени. — Вот и все! — сэр Мишель с усмешкой захлопнул крышку.

Гунтер, склонив голову на бок, слегка залюбовался необыкновенным зрелищем — сидит себе средневековый типчик в кольчуге и поигрывает зажигалкой. Еще бы сигару в зубы для полноты картины… Рука германца сама потянулась к пачке, где оставалось всего три сигареты — как он не экономил, курево катастрофически кончалось, и достать его было абсолютно негде — прикинув в уме, сколько столетий оставалось до путешествия Христофора Колумба, он понял, что столько ему не прожить… Вытянув сигарету из помятой пачки, Гунтер отобрал у сэра Мишеля зажигалку и закурил.

— И охота тебе дышать этой дрянью! — рыцарь помахал рукой перед носом, разгоняя дым. — У вас там все этим занимаются?

— Не все, но многие, — Гунтер, щурясь от дыма, с усмешкой посмотрел на сэра Мишеля: — Не хочешь попробовать?

Вместо ответа сэр Мишель встал и отошел к реке, усевшись на травяной кочке и свесив босые ноги в воду. Опыт «воскурения в себя» он уже имел еще по дороге в Аржантан, когда, с удивлением наблюдая за Джонни, который достал откуда-то маленькую белую палочку, запалил один ее конец, а другой вставил в рот, выпустив из ноздрей две струйки дыма (дракон, да и только!), спросил:

— Это ты что делаешь? От дракона своего научился?

— Курю, — лаконично ответил Гунтер и выпустил щегольское колечко дыма, которое тут же было унесено налетевшим ветерком. Некоторое время сэр Мишель, хмурясь и принюхиваясь, наблюдал за оруженосцем, а потом заявил:

— Я тоже так хочу. Дай попробовать!

— Не советую, — сказал Гунтер, припомнив свою первую затяжку в летном училище…

— Делай, что твой рыцарь говорит! — сэр Мишель надменно задрал подбородок и потребовал: — Дай сюда!

— Как хочешь, мое дело предупредить, — Гунтер протянул сэру Мишелю сигарету, и тот, старательно подражая его движениям, вдохнул дым.

— Я же говорил — не надо… — горестно пробормотал Гунтер, глядя, как сэр Мишель корчится в седле от жуткого приступа кашля, едва не падая с лошади.

— Ну и…. ну и…. га-адость… — выдавил сэр Мишель, отплевываясь и с трудом подавляя рвущийся наружу кашель. Ему казалось, что все внутри пропиталось едким горьким дымом, и избавиться от этого противного ощущения он смог только приложившись к фляге с вином. После чего мрачно произнес:

— Нет, Джонни, буду я жить по своему, эти ваши штучки кого угодно в могилу сведут. Ничего хорошего у вас там, в будущем нет, это теперь я точно знаю. Так что, считай, тебе крупно повезло…

— А сгущенка? — лукаво улыбнувшись, Гунтер вытащил из седельной сумки круглую баночку.

— Ну, разве что, — сэр Мишель протянул руку и бесцеремонно выхватил лакомство из рук оруженосца, который в ответ покатился со смеху…

По мере того, как приближающиеся холмы понемногу расступались, замок, во многом похожий на Фармер, становился виден все лучше и отчетливее. Та же круглая башня-донжон, скучившиеся возле стен деревенские домишки в окружении небольших огородов. По другую сторону тянулись наполовину убранные поля, с которых возвращались усталые жнецы, закинув за спину серпы и немногословно переговариваясь. Завидев сэра Мишеля и Гунтера, они останавливались у дороги, пропуская их, кланялись; крутившиеся возле них детишки и собаки некоторое время сопровождали путников, потом, повинуясь сердитым окрикам взрослых, возвращались наперегонки назад.

Низко нависшее над горизонтом солнце окрасило невысокие стены замка в ярко-охристый цвет, позолотило холмы. Над дорогой вились прозрачными облачками рои каких-то мелких мушек; высоко в небе пролетела стая галок, оглашая тихий вечерний воздух звонкими криками. Сэр Мишель, повернувшись к Гунтеру, сказал:

— Видишь замок?

— Уже давно, — устало выговорил Гунтер.

— Это Ле-Небур, там живет сэр Уилфрид, барон де Небур, старый папин знакомец — приезжал много раз к нам в Фармер. Мы с ним большие друзья, еще в детстве он учил меня соколиной охоте — Эрик-то, сам понимаешь, не стал со мной возиться. Мы вполне можем остановиться там на ночлег, а заодно разузнать кое-что о Понтии, не исключено, что он и там останавливался.

— Идет, — согласился Гунтер.

Они свернули с тракта и поехали по дороге, ведущей к воротам замка. Целиком положившись на дипломатические способности рыцаря, Гунтер не проронил ни слова за все то время, пока сэр Мишель разговаривал со стражей, а потом отвечал на бурные приветствия хозяина — радушного здоровяка с густой светло-соломенной шевелюрой и рыжими щетинистыми усами, который был несказанно рад видеть подросшего и возмужавшего отпрыска своего доброго друга.

За трапезой, после рассказов о своих похождениях, сэр Мишель незаметно перевел тему на интересующего его человека и спросил:

— Сэр Уилфрид, не останавливался ли у вас день-два тому назад некий сэр Понтий Ломбардский… — он не договорил, потому что хозяин замка сдвинул кустистые светло-рыжие брови и проговорил:

— Бывал, бывал… Черный такой, лицо у него странное, ровно у лошади.

— Да, да! — сэр Мишель подался вперед, внимательно глядя на сэра Уилфрида, который неохотно продолжал:

— Я его не стал пускать в замок, хотя он и был ранен… Уж больно непочтительно обошелся с моими людьми. А вам-то он зачем?

— Нужен, — сэр Мишель опустил глаза, показывая, что не хочет говорить большего. — Сэр, не могли бы вы сказать мне, куда он направился потом, если это, конечно, известно вам.

— А как же, известно! — криво усмехнулся барон и, усмехнувшись в жесткие усы, добавил: — Ладно, раз не хочешь говорить дяде Уилфри, почто тебе понадобился эдакий мерзавец, расскажу я тебе все, что знаю.

Выяснилось, что в ту ночь, когда сэр Мишель и Гунтер расположились возле самолета, сэр Понтий Ломбардский в компании жутковатых сарацинов подъехал к замку Ле-Небур, ухватил какого-то крестьянина, имевшего неосторожность возвращаться домой в столь позднее время и стал выспрашивать у него, кто живет в замке. Видимо, не удовлетворившись почтительностью простолюдина, рыцарь отблагодарил его зуботычиной и направился к воротам. Не долго думая, крестьянин бросился к потайной калитке в стене, вроде той в Фармере, куда сэр Мишель спроваживал своих любовниц, и успел предупредить хозяина замка о грубом и злобном господине, который со своими нечестивыми слугами хочет проникнуть в замок. У ворот Понтия встретил вооруженный увесистым мечом сам сэр Уилфрид с четырьмя здоровыми молодцами и посоветовал ему поискать другой ночлег, а заметив, что рыцарь, совершенно неучтиво сыпавший проклятиями, ранен, указал ему путь к лекарю, жившему в ближней деревне.