Танец паука - Кэрол Нелсон Дуглас

– Да, – коротко ответила я.

– Это не потому, что тебя недооценивают как журналиста; напротив, все прекрасно понимают, насколько хороша ты в этом качестве.

– Я должна быть счастливым евнухом?

Он прикрыл глаза, но не из-за яркого солнца.

– Я сделаю то, что ты просишь, но тебе придется рассказать мне, из-за чего весь сыр-бор. Возможно, я смогу предложить какие-то свежие идеи.

– Ах, скромный англичанин. Мы собираемся навестить одну няню в Бельвью.

– Няня в больнице?

– Именно в больнице. Ее ударили ножом.

– Кому понадобилось нападать на няню?

– А что если это дело рук ее хозяйки?

Квентин обдумывал мою последнюю реплику. Он не проронил ни слова, пока мы не добрались до места, что не похоже на мужчин. Обычно они настойчиво интересуются, куда их ведут, ну или, по крайней мере, притворяются, что интересуются.

– Миссис Мэри Доннелли, – сказала медсестра, кивнув на женщину, лежавшую на одной из железных коек.

Воздух был пропитан неприятным запахом карболовой кислоты.

Больная была бледной, с типично ирландскими губами – тонкая яркая линия над слишком длинным подбородком, который говорил об упрямстве.

– Вам лучше? – спросила я, присаживаясь на единственный стул подле кровати.

Квентин Стенхоуп стоял у моего плеча, держа в руках соломенную шляпу.

– Мне сказали, что я выживу. Во всем виновата лживая миссис Гамильтон. Обычная шлюха. Одному Богу известно, что случилось с теми младенчиками, которых ей продали…

– Меня зовут Нелли Блай, я…

– Мисс Блай? Да что вы! Вы, должно быть, ирландка, раз с любовью относитесь к бедным и обездоленным. Прошу прощения за резкие слова. Мне несладко пришлось. Я ни за что не могла допустить, чтобы бедного мистера Гамильтона вводили в заблуждение касательно якобы его ребенка. А что случилось с предыдущим, спрашиваю я. Господи, до чего ж дошли эти люди! Я лишь пыталась предупредить хозяина, а она ткнула в меня ножом, как в свинью на рынке. Что она сделала с ребенком, то есть с детьми? Ей плевать, этой развратнице, лишь бы облапошить богача и выудить из него денежки.

Я делала заметки с такой скоростью, на какую только была способна.

– Вы проявили невероятную смелость.

– Да ничего особенного. Просто вывела ее на чистую воду перед мужем. А кто еще мог заступиться за несчастного малютку, попавшего к ней в лапы? Я не думала, что у нее окажется нож и что она попытается перерезать мне горло. Она сумасшедшая. А хозяин и не понял, он был словно громом поражен. Бедняга. Это не его ребенок? Его жена покупала детей, да и вообще шлюха? С чего бы он мне поверил? Но я должна была сказать! Я не могла позволить убить еще одного младенца, а потом найти нового на его месте. Может, для мужчины они все и на одно лицо, но для меня каждый – ангелок, меня так легко не одурачишь!

Няня на минуту умолкла, а потом впервые подал голос Квентин, которому я вкратце обрисовала случившееся по дороге до больницы:

– А миссис Гамильтон всегда носит с собой кинжал?

– Нет, сэр! Я понятия не имела, что эта лживая шлюха набросится на меня, словно волк! Просто знала, что ребенок, которого они привезли из Калифорнии, и тот, которого туда увозили, – это разные дети. Мужчины – такие дураки. Для них все младенцы похожи. Но нельзя одурачить няню, которая прижимает ребенка к груди. Да, у младенчиков нет волос, носик кнопкой и большие уши, но они отличаются друг от друга, как один бутон от другого. Если вы не смотрели на куст в цвету, то и не поймете. Но я-то знаю. Это моя работа и, как оказалось, мое проклятье. Ни один из малышей не похож в точности на другого, даже в самом раннем возрасте. Любая женщина с материнским инстинктом вам подтвердит. Но она сущий дьявол, торговала и собой, и всеми этими чужими детками! Я бы снова вывела Еву на чистую воду – саму эту мерзавку и ее бессердечных родственников. Бедный мистер Гамильтон. Вы не знаете, как он? А что стало с малышом? Где он?

Несчастная женщина задавала правильные вопросы, те, которые интересовали и меня. Я покраснела, понимая, что не могу ответить на них.

Квентин Стенхоуп взял меня под локоть и помог подняться. Он заверил няню:

– Мы во всем разберемся. Выясним, что стало с младенцами, которых эта шайка по очереди предъявляла мистеру Гамильтону. А когда найдем их, то устроим в хорошие семьи.

Я уставилась на него во все глаза. Я бы не стала давать таких трудновыполнимых обещаний. Он слегка ущипнул меня за локоть, и я поняла, что придется тоже давать гарантии.

– Да, миссис Доннелли. Мы здесь, чтобы решить все вопросы.

Няня поймала меня за рукав:

– Я бы взяла к себе предпоследнего малютку, если мне позволят. Очень уж я его полюбила, у меня сердце заболело, когда я увидела, что он не вернулся из Калифорнии.

____

После того как мы вышли из палаты, Квентин продолжал сжимать мой локоть.

– А что стало с мальчиком, которого Ева Гамильтон отвезла в Калифорнию? – уточнил он.

– Она его отдала, потому что младенец не походил в достаточной мере на первого ребенка, который умер.

– Мы можем найти его?

– Если это вообще возможно.

– Предлагаю отправить в Калифорнию телеграмму, что ты нашла прекрасную мать для младенца.

– С какой стати ты диктуешь мне, что делать? Да кто ты такой?

– Твой невольный союзник. Если тебе нужны деньги, то Ротшильд все оплатит.

– Ты уверен?

– В этот раз – да. Евреи веками страдали из-за ложных обвинений в убийстве христианских младенцев. Этот будет спасен.

– Двое уже умерли. Первый – всего через пару дней. Ева раздобыла еще одного, но и тот умер. Третий был настолько непохож на двух предыдущих, что заметил бы даже мистер Гамильтон. Этот был последний.

Он пожал мне локоть:

– Нужно найти всех выживших детей в жестокой цепочке подлогов и обмана, особенно третьего, которому повезло оказаться непохожим. Его нужно отыскать и доставить Мэри Доннелли, которая привязалась к нему и готова на самопожертвование. Эта женщина в три раза лучше всех, кто задействован в этой трагедии.

– Согласна. Но, Квентин, отпусти мою руку. Я не торговка детьми, лишь хочу вывести на чистую воду тех, кто причастен к этому чудовищному делу. Желаешь присоединиться ко мне?

– Весьма охотно, как тебя это ни удивит, – ответил он.

Такое часто случается, когда используешь людей вопреки их желанию. Вскоре они с жаром бросаются действовать.