Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

– Да, вы правы, товарищ капитан. Я действительно был в окружении, в котором, как и я, были десятки тысяч наших солдат и офицеров. Но я пробился к своим и вывел с собой около пяти десятков бойцов для того, чтобы они могли сражаться и умереть за Родину. И эти ранения, товарищ капитан, я получил не в пьяной драке в тылу, а в бою за высоту, на склоне которой остались более сотни моих бойцов. И я не виноват, что меня не убили в том бою, что я выжил и сейчас должен стоять перед вами и оправдываться в том, что ни один мой боец не поднял рук и не перешел на сторону врага.

Александр закончил говорить и сразу же испугался, что все это выпалил в горячке этому чисто выбритому и холеному офицеру. Он замялся, так как не знал, как вести себя дальше.

– Я все понял, Тарасов. Можете быть свободны, – произнес капитан и отвернулся от него. – Я доложу начальнику особого отдела свое мнение о вас. Думаю, что мы с вами еще встретимся.

– Я не думаю, что новая встреча что-то изменит, товарищ капитан.

Он развернулся и вышел из автобуса.

***

Романов ковылял на костылях, торопясь на встречу с резидентом немецкой разведки. Утром он проснулся с головной болью. Во рту было сухо и противно. Накануне вечером к нему зашел его бывший приятель и принес с собой две бутылки противного и вонючего самогона. Они долго говорили о жизни, о своих знакомых, которых разбросала по фронтам и городам эта проклятая война. Наговорившись вдоволь, приятель попрощался. Через минут пять Павел услышал, что кто-то вошел в прихожую. Он встал на костыли и направился туда.

– Это ты, Игнат? – поинтересовался он, решив, что вернулся его приятель. – Ты что-то забыл?

Дверь в комнату открылась, и вошел мужчина средних лет в зеленом военном плаще и фуражке.

– Мне нужен Романов Павел, это случайно не вы? – спросил он его.

– Да, это я. А вы кто будете, товарищ? Я вас не знаю.

– Я зашел, чтобы передать вам привет от вашего родственника. Вот только фамилию его припомнить не могу, у меня такое бывает. Это последствия полученной контузии.

– У меня нет родственников, которые могли бы мне передавать приветы через неизвестных людей, – отрезал Романов. – Вы, наверное, спутали меня с кем-то, товарищ?

– Что ж, бывает, может, я действительно что-то перепутал. По-моему вашего родственника зовут капитан Нойман. Может, я опять что-то напутал.

Лицо Павла стало белым. Неожиданно для военного нога Романова подкосилась, и если бы не успел его подхватить под руку мужчина, то он точно упал бы на пол.

– Нехорошо, Романов, забывать своих близких родственников. Вы почему не оставили маяк о своем прибытии в условном месте? Наверное, рассчитывали, что мы о вас забудем? Напрасно, мы все помним. Может, стоит напомнить вам, как вы сдавали немцам командиров Красной Армии, евреев. Мало? Я еще могу что-то вам напомнить, о чем вы решили забыть.

Мужчина подошел к столу и, взяв в руки бутылку с самогоном, поднес ее к своему крючковатому носу.

– Самогон, – скривив губы, с отвращением произнес он. – Пьете какой-то суррогат, впрочем, это ваше дело.

Он поставил бутылку на стол и, подойдя к окну, отодвинул в сторону занавеску.

– А где мать? – спросил он Романова. – Она по-прежнему болеет?

– Нет, она поправилась. А сейчас ушла на фабрику. У нее вторая смена.

– Давно прибыли в Казань?

– Около месяца назад, – коротко ответил Павел, боясь соврать. – Я хотел оставить маяк, но в этот момент у меня сильно заболела нога.

Мужчина усмехнулся и внимательно посмотрел ему в лицо.

– Запомните, Романов. Мы вас уговаривать не собираемся. Не хотите сотрудничать с нами, дело ваше. Думаю, что НКВД будет интересно познакомиться с инвалидом войны Павлом Романовым, с его ранением и так далее.

– Нет, я правду вам говорю. Заболел я тогда.

– А деньги забрать из тайника вы почему-то не забыли. Ну, ладно. Будем считать, что вы действительно тогда заболели. А сейчас слушайте меня внимательно. Завтра вы должны прибыть в четыре часа дня к Никольскому храму. Надеюсь, вы не забыли, где он находится. Встанете слева от входа.

– Зачем? Зачем мне туда тащиться? Что, ближе место встречи назначить нельзя? Для меня это очень далеко.

– Поменьше задавайте вопросов, Романов. Это не моя прихоть, это приказ. И не вздумайте хитрить, Романов… – он не договорил, но Павлу и так было понятно, что хотел сказать дальше этот мужчина.

Он еще раз подошел к окну и посмотрел на улицу. Надев фуражку, направился к двери.

– Меня провожать не надо, дорогу я знаю.

Когда мужчина вышел из комнаты, Романов налил в кружку остатки самогона и залпом выпил.

«Действительно самогон вонючий и противный, – подумал он. – Да ладно, я не из господ».

Сев на койку, он достал кисет и скрутил себе цигарку. Еще вчера он был уверен, что немцы забыли о нем, а сегодня ему напомнили, что никто не забыт и ничто не забыто. Хмель ударил ему в голову, и он, отложив в сторону свои костыли, не раздеваясь, лег на койку. Через минуту он уже храпел, забывшись в тревожном сне.

***

Проценко подошел к Романову со спины так неожиданно, что тот вздрогнул.

– Что, испугался? – спросил его незнакомец. – Не бойся, Романов, я не из НКВД. Будет лучше, если ты не будешь оглядываться по сторонам. Понял? Стой и молча, слушай мой приказ. Ты должен устроиться на водозаборную станцию, что находится на станции Пороховой. Задача ясна?

– Но кто меня туда примет одноногого. Кому я нужен без ноги?

–Ты обратись в военкомат, пусть они помогут инвалиду войны с трудоустройством. Просись в охрану, это лучший вариант. Если откажут, то соглашайся там на любую работу.

– А если меня все-таки не возьмут на работу? Что тогда?

– Это твое дело, Романов. Ты знаешь, что приказы не обсуждаются, а выполняются. Нужно сделать все, чтобы они тебя приняли. Дави на жалость. Понял?

Романов промолчал. Ему так хотелось обернуться и посмотреть на этого человека, который с металлом в голосе отдавал ему приказ.

– Хорошо, я попытаюсь выполнить этот приказ, – сделав паузу, произнес Павел. – Как я с вами могу связаться?

– Зачем со мной связываться? Встречаемся здесь каждый понедельник в четыре часа дня. Запомни, Романов, никаких опозданий, и еще – заруби у себя на носу, если я в течение пяти минут от назначенного времени не подойду, можешь уходить. Лишний раз здесь светиться не стоит. Кстати, ты верующий или атеист?

– А если я устроюсь на работу? – снова произнес Павел, словно не слыша вопроса этого человека.

– Оставишь маяк в условном месте. Думаю, что ты еще не забыл, где это место. А сейчас я ухожу. Не оглядывайся назад. Я не один и, если ты не выполнишь мое указание…