Пион не выходит на связь - Александр Аввакумов

Комиссар свел брови. Это был явный признак его недовольства и раздражительности.

– Почему я не в курсе этого задержания? – строго спросил он Виноградова. – Что вы молчите? Я вам уже неоднократно приказывал, что по всем задержаниям вражеских лазутчиков докладывать мне незамедлительно в любое время суток.

– Извините меня, товарищ комиссар, я просто не успел этого сделать.

Лицо комиссара стало каменным.

– Все свободны, кроме майора Виноградова.

Сотрудники комиссариата поднялись и направились к двери, оставляя в кабинете хозяина майора Виноградова. Многие из них шли и гадали, чем закончится это совещание для майора – выговором или отправкой на Западный фронт. Через полчаса нарком подписал шифровку об отзыве Александра Тарасова с фронта.

***

Полковник Шенгард стоял у окна и внимательно рассматривал березовую рощицу, что раскинулась в пятидесяти метрах от его особняка. Березы гнулись от сильного ветра, раскачивая оголенными ветками. Полковник не любил это время года. Сырость и холод вызывали нестерпимую боль в его воспаленных суставах, и он, чтобы как-то спастись от этих болей, приказал затопить в кабинете камин. Он медленно обернулся, почувствовав чей-то взгляд на своей спине. В дверях стоял капитан Нойман.

– В чем дело, капитан? – спросил он глухим голосом.

Он не любил, когда в его кабинет входили без стука и разрешения.

– Господин полковник! Только что получена новая шифровка от Пиона, – произнес капитан. – Разрешите зачитать?

– Читайте, Ганс, – приказал он ему.

Капитан громко зачитал текст полученного сообщения. В кабинете повисла тишина. Было хорошо слышно, как в углу громко тикают большие напольные часы, а в камине тихо потрескивают березовые поленья.

– Передайте Пиону, что германское командование довольно его работой. Значит, он хочет произвести взрыв седьмого ноября, в день их революции? – переспросил он капитана. – Нойман! Я думаю, что это будет настоящей пощечиной Сталину в главный его праздник. Сейчас, когда наши войска стоят на подступах к Москве, это будет не только подрыв оборонной способности Советской России, но и сильный политический удар по советскому правительству.

– Господин полковник! Что ответить Пиону на его просьбу вернуться после этой акции?

– Если все пройдет гладко, я не против его возвращения. Это главный критерий возврата. Ганс, а почему бы нам с вами не выпить за этого Пиона? В случае удачного исхода этой операции, вы получите майора. Вы же давно мечтали об этих погонах?

Полковник, прихрамывая, подошел к серванту и достал из него две хрустальные рюмки и небольшую тарелочку с нарезанным лимоном. Все это он поставил на стол и, взяв в руки бутылку коньяка, разлил ароматную жидкость по рюмкам.

– За нашу победу, Нойман, – произнес полковник и пригубил рюмку.

Капитан опрокинул в себя рюмку, поставил ее на стол и с удивлением посмотрел на Шенгарда, рюмка которого оказалась нетронутой.

– Скажите, капитан, почему вы служите в Абвере, а не в СД или гестапо? Мне всегда казалось, что вас больше прельщает черный цвет мундира? Да и круг ваших связей сплошь состоит из людей этих структур?

Вопрос был задан, и полковник ждал ответа. В душе Ноймана что-то беззвучно екнуло. Он сразу понял, что полковнику хорошо известно, что он регулярно доносит в СД о морально-нравственном состоянии личного состава разведшколы, о планах полковника. Этот разговор не обещал ничего хорошего для него, и поэтому он вдруг отчетливо понял, что ему нужно что-то предпринимать, чтобы не оказаться на восточном фронте.

– Господин полковник! С бароном Генрихом фон Вернером я учился в одной группе на факультете восточных языков Берлинского университета. Меня связывает с ним старая студенческая дружба и не более. По стечению обстоятельств получилось так, что он сейчас возглавляет службу безопасности в этом небольшом городке. Мы иногда встречаемся с ним в ресторане, вспоминаем наши студенческие годы, друзей…

Полковник пристально посмотрел на капитана. Другого ответа он и не ждал.

– Ганс! Я не против вашей дружбы. Я просто хотел предупредить вас, что не нужно путать дружбу со службой. Я не люблю, когда мне кто-то дышит в спину, пытается читать мои мысли и прогнозировать мои действия. Надеюсь, капитан Нойман, вы сделаете соответствующие выводы из нашего с вами разговора. Предателей не уважают ни в Абвере, ни в СД.

Капитан стоял, вытянувшись в струнку. В какой-то миг он понял, что опасность, грозившая ему буквально минуту назад, отошла на второй план, но никуда не исчезла. Просто ему дали возможность еще немного подышать, прежде чем оторвут голову.

«Старый козел, – подумал он о полковнике, – хочет присвоить себе лавры победителя. Ведь выигрывают сражения генералы, а проигрывают – солдаты».

– Я вас больше не задерживаю, капитан, – тихо произнес Шенгард. – Держите меня в курсе всех событий. Мне нужно доложить адмиралу Канарису о начале операции «Эшелон».

Капитан щелкнул каблуками до блеска начищенных сапог и вышел из кабинета.

***

Тарасов шел в колонне отходящих на восток войск. Он не спал уже трое суток, ноги заплетались от усталости, и сейчас у него было лишь одно желание: упасть и заснуть. И ему уже было без разницы, что это будет – топчан в блиндаже, или просто снег, который выпал сегодня утром на скованную морозом землю.

– Тарасов! К командиру батальона, – крикнул пробегавший мимо него красноармеец.

Александр вышел из колонны и побежал вдоль строя. Нагнав комбата, он пошел с ним рядом.

– Как дела, Тарасов? – поинтересовался у него Гупало. – Судя по твоей внешности, дела у тебя не очень. Как лицо?

– Ничего, товарищ майор, рана затягивается. Врачи говорят, что все будет хорошо.

– Я рад за тебя. Раз так, слушай мой приказ, вон видишь эту высотку? – произнес он и показал на небольшую заснеженную высотку, которая виднелась по ходу движения колонны. – Ты со своей ротой должен хорошо оседлать ее и не дать противнику на наших плечах ворваться в город. Слева тебя будет прикрывать батарея «сорокапяток». Твоя задача – не пропустить немецкие танки и продержаться до темноты. Ночью снимешься и догонишь нас. Задача ясна? Я понимаю, что люди измотаны переходом, но у меня нет больше никого, на кого бы я мог положиться, кроме тебя.

– Я все понял, Михаил Семенович, – устало произнес Тарасов. – Распорядитесь, чтобы мне выдали больше противотанковых гранат, бутылок с «коктейлем Молотова» и патронов. Будем стоять, пока хватит сил.

– Все сделаю, а сейчас иди, бери своих бойцов и начинай окапываться. Думаю, что зарыться у тебя хватит времени.

Они по-братски обнялись и разошлись. Майор повел остатки батальона вперед, а рота Тарасова двинулась к высоте.

– Давайте, ребятки, поторапливайтесь. Надо успеть окопаться, пока не появились немцы.