Знак расставания - Лиз Райан

— Все переживаешь? — спросил Кевин.

— Кевин, сегодня мой день рождения, а Бен — самый настоящий ублюдок, — выпалила Эран.

Кевин облокотился о поручень рядом с Эран, вид у него был озабоченный и болезненный — из него бы вышел совсем никудышний моряк.

— Послушай, Эран. Это будет долгий тур. И меньше всего мне нужны проблемы в первый же день. У нас нет другого выхода, кроме как собраться с духом и иметь со всеми хорошие отношения. Ты — менеджер Бена и должна понимать, что ему нужна твоя поддержка. Нравится тебе это или нет, но я хочу, чтобы вы ладили между собой, — сказал он.

— Что я могу поделать, если он не разговаривает со мной? — спросила Эран.

— Эран, на нем сейчас многое висит. Завтра вечером ему предстоит выступать перед двухтысячным залом, перед абсолютно незнакомыми людьми, нужно понравиться им, удержать их симпатии. Бен даже не говорит на их языке, он не сможет переброситься с ними репликами, как он делает дома во время выступления, и он не знает, чего ему ожидать. Тебе не придет такое в голову, но он дрейфит! Выступать вживую — это как входить в клетку ко львам: тебя просто размажут по стенке, если почувствуют твой страх, если ты только как-то выдашь себя. Бену завтра надо быть позитивно настроенным, иначе негативная вибрация распространится… по всей Европе, где ему предстоит выступать, когда появятся первые рецензии. Гастроли тогда будут провалены, и, откровенно говоря, причиной этого будешь ты.

— Но, Кевин, он же внизу со всей группой! Ты же не думаешь, что я пойду мириться и целоваться с Беном на виду у тридцати человек! — воскликнула Эран.

— Если я пришлю его сюда, ты постараешься помириться с ним? — спросил Кевин.

— Постараюсь, если он тоже постарается, — буркнула Эран.

Довольный Кевин направился вниз, хватаясь за поручни, хотя море было спокойное. Годы гастрольных поездок не закалили его, а еще больше обострили его чувствительность. Так что через десять минут плавания от Дувра все подшучивали над ним, когда он начал сосать леденцы. Но Кевин был порядочный парень, очень терпеливый и очень популярный среди певцов.

Через несколько минут появился Бен, его руки были засунуты глубоко в карманы шелковой ветровки, кожа его матово отсвечивала в свете луны.

— Эран. Кевин сказал, что тебя тошнит. Ты как? — спросил Бен.

У нее не было никакой морской болезни, но она догадалась об уловке Кевина. Она позволит себе помириться с Беном, не потеряв «лица», как говорят в Китае.

— Да вроде бы я в порядке. Но мне надо побыть на свежем воздухе. Мы почти уже на месте — смотри, это Остенд, — сказала Эран.

Бен равнодушно посмотрел на приближающийся город.

— Остенд, потом Гент, Брюссель, Лилль Дуэ… сорок городов за шестьдесят дней, — сказал он.

Эран засунула руку ему в карман и придвинулась ближе.

— Не волнуйся, Бен, ты их покоришь, — сказала она.

Бен наконец улыбнулся.

— Я думаю, да, если ты мне поможешь. Прости меня, я был таким капризным, — сказал он.

Эран прижалась к его плечу.

— Я тоже. Я хочу, чтобы это было грандиозное лето, Бен, и чтобы мы здорово провели время. Давай больше не будем ссориться, — сказала она.

Хэмстед казался таким далеким отсюда, и ее дом тоже. Остенд был гораздо ближе. А потом Гент, как сказал Бен, Лилль, Дуэ и другие города, о которых Эран даже не слышала… нет, в самом деле, это все было так романтично, как медовый месяц! Правда, в сопровождении тридцати человек, но в начале июля они останутся в каком-нибудь солнечном месте, вдвоем, без посторонних — после окончания тура. Все, кто хотел, могли потом вернуться на автобусе в Англию, но Эран слышала, что несколько человек говорили об отпуске в Испании, Греции или Италии. Тхан уже выбрал Рим, и Бет должна была присоединиться к нему. Но Эран хотелось поехать куда-нибудь подальше, где они были бы только вдвоем с Беном.

— Эран… — сказал Бен.

— Да? — отозвалась она.

— С днем рождения! — шепнул Бен.

Он обнял ее, поцеловал, и словно все его обиды ушли с этим поцелуем — Бен прижался всем телом к ней. В молчании оба застыли на несколько мгновений, наслаждаясь покоем, наблюдая, как их мечты словно материализуются на горизонте.

В Брюсселе на пресс-конференции журналисты говорили на отличном английском языке.

— Что вы хотите сказать вашей музыкой? — спросил один журналист.

— Вы во многом опираетесь на музыкальные идеи прошлого — значит ли это, что вы отвергаете настоящее? — подхватил другой.

— Что ваши современники думают о вас? — Это уже третий.

— А эти костюмы действительно необходимы? Зачем вы надеваете маску, исполняя один из номеров? — настаивал на ответе четвертый.

— У вас есть специальная гимнастическая или танцевальная подготовка? — любопытствовал пятый.

— Вы женаты, у вас есть семья? — Это опять первый журналист…

Джессика Хантер приготовила пресс-релиз на нескольких языках, но журналисты восприняли это равнодушно. Им хотелось пообщаться с живым Беном, оценить, насколько его экстравагантный сценический образ соответствует его реальному характеру. Бельгия не привыкла к исполнителям, которые сочетают в себе виртуозное мастерство пианиста, брутальность Мика Джеггера, невинность Джуди Гарланд и при этом раскрашивают лицо, как египетский фараон, и осыпают публику лепестками роз, и все это в сочетании с выразительной ритмикой тела. У каждого журналиста была своя теория насчет Бена, его считали новым Брелем, Пиаф, даже Бахом, но на самом деле никто не знал, что же он из себя представляет.

В черной футболке, в черных брюках и красных подтяжках, Бен давал свою первую пресс-конференцию и ясно ощущал, что идет она с трудом.

— У меня нет специальной подготовки. Я просто не могу стоять спокойно на месте, когда пою, — отвечал он.

— У вас есть хореограф? — спросил кто-то.

— Нет, — ответил Бен.

— Как вы думаете, Моцарт одобрил бы, что вы используете его мелодии?

— К сожалению, я не могу спросить его об этом, — пошутил Бен.

— Такое впечатление, что вы большой поклонник Марии Каллас? — Еще один «знаток»!

— Да. Я хотел бы с ней познакомиться, — сказал Бен.

— Кто разрабатывает ваш грим?

— Мой менеджер, — ответил Бен.

Он ответил, не задумываясь, и все повернулись к Эран. Раскрасить его лицо, как положено египетскому фараону, было ее идеей. Она пришла Эран в голову накануне вечером под впечатлением богато украшенной витрины в косметическом магазине. Маска в Бруже была идеей Тхана, на которую они наткнулись в поисках интересных открыток. Но Бену понравились обе идеи, и публике тоже…

— Вы очень молодой менеджер, мисс… э-э… Кэмпион, — заметил кто-то.