Спасенная горцем - Сабрина Йорк

– Вот и вы! – оживленно воскликнула Лана, наконец заметив их. – Я уже начинала думать, что придется обедать в одиночестве.

Ханна очаровательно покраснела:

– Вздор! Мы пришли сразу же.

Лана кивнула, но ее лукавая улыбка доказывала, что ей известна правда.

– Я польщена, что вы вообще вспомнили, – начала она, но тут же осеклась. Улыбка словно примерзла к губам. Она открыла рот, но слова, очевидно, не шли с языка.

Александр проследил за ее ошеломленным взглядом. В комнату вошел герцог, одетый в сшитый в Даннете килт, который Александр нашел для него.

Даннет вполне понимал, о чем думает Лана. Кейтнессу очень шел темно-красный цвет – родовой цвет Синклеров, он оттенял его темные волосы и подчеркивал поразительно красивые черты. Кейтнесс вдруг каким-то чудом стал похож на шотландца и истинного герцога.

Когда Ханна заметила его, Александра охватило раздражение. Она мгновенно напряглась и, широко раскрыв глаза, прошептала: «О боже!» В ее голосе звучали нотки благоговения.

Александр едва сдерживался. Черт! Может, не стоило давать Кейтнессу шотландский костюм?! Недаром Ханна смотрит на него во все глаза! Он не устоял от искушения подтолкнуть ее локтем.

Она повернулась к нему и снова выдохнула:

– О боже!

Он рассерженно хмыкнул. Она улыбнулась, но, поймав восторженный взгляд Ланы, брошенный в сторону Кейтнесса, недобро прищурилась, пробормотала что-то себе под нос и сухо произнесла:

– Добрый вечер, ваша светлость.

Кейтнесс наконец оторвал взгляд от лица Ланы, хотя это далось ему не без усилий. Ханна поспешно протянула ему руку, и он долго смотрел на эту руку, прежде чем ее взять.

– Я… э… добрый вечер, Даннет. Леди Даннет. – Герцог склонился над рукой жены Александра, и тот невольно заметил, что он уставился в ложбинку между ее грудями.

Да, Ханна выглядела ослепительно. И платье было чудесное! Оно облегало фигуру и подчеркивало цвет ее глаз. Но самой привлекательной деталью была эта соблазнительная ложбинка. И тот факт, что другой мужчина беззастенчиво заглядывал в вырез ее платья, невероятно бесил Александра.

Пришлось усилием воли разогнуть сжатые в кулак пальцы и напомнить себе, что это его сюзерен. Будет полным отрицанием всех правил и законов сломать сюзерену челюсть.

А вот Дугала он может превратить в кусок мяса, чего очень хотелось, потому что кузен герцога стоял за спиной родственника, не сводя глаз с груди Ханны.

Александра трясло от бешенства, волоски на затылке встали дыбом. Он едва сдерживался, чтобы не зарычать. Не хватало еще испортить обед, который так тщательно подготовила Ханна!

Но если это необходимо, он его испортит!

Хотя он всегда славился своей верностью и преданностью, впервые в жизни он испытывал нечто подобное. Ощущение принадлежности кому-то. Ощущение партнерства. И сжигающее его чувство собственности, которое при этом возникло.

Ханна принадлежит ему. Его жена, его любовь, его друг. Ни одному мужчине не позволено глазеть на ее грудь. Придется позже напомнить ей об этом. Возможно, ей нужно новое нарядное платье. Без огромного выреза.

Все эти мысли теснились в его голове, но он ничего не сказал, и уж точно никого не ударил. И терпел, пока они шли в столовую.

Ханна и Лана о чем-то болтали с герцогом, весело щебеча, но Александр никак не мог сосредоточиться на предмете беседы. И хотя Кейтнесс вроде бы учтиво делил знаки внимания между двумя женщинами, его взгляд чаще возвращался к тому, что Александр считал своей собственностью.

Теперь главной задачей стало не зарычать.

Герцог занял почетное место во главе стола. И поскольку обедающих было немного, официальный протокол соблюдать не стоило. Ханна села слева от него, а Лана – справа. Хотя Дугал вроде бы попытался устроиться рядом с Ханной, Александр оттолкнул его локтем. Тот с ворчаньем направился к тому месту, где сидела Лана.

Александр мгновенно понял свою ошибку. С этого наблюдательного пункта оба гостя могли без помех рассматривать декольте Ханны, а Александру приходилось наклоняться вперед, чтобы наслаждаться видом. Или яростно смотреть на соседей.

К несчастью, никто не заметил его недовольства. Слишком уж все были заняты. И по правде говоря, вырез вовсе не был таким уж нескромным. Пока за столом шел разговор, Александр мысленно сравнивал двух сестер и заметил, что декольте Ланы было куда ниже. Хотя груди Ханны полнее. Возможно, это и манило мужчин.

Кулон, который был на ней, только привлекал дополнительное внимание к этим молочно-белым, так соблазнительно вздымающимся холмикам. Он прятался между ними, как золотое копье, отчего Александра посещали самые непристойные мысли. И кого бы не посетили, когда у его женщины такие великолепные груди! Сплошной соблазн.

Растущее вожделение было явно не к месту, тем более что сплеталось с сознанием того, что Кейтнесс, возможно, думает о том же.

Ханна, разумеется, ничего не подозревала. Впрочем, неудивительно: она была занята описанием Шотландии, истинной Шотландии, которую так необходимо узнать их гостю. Она и Лана наперебой рассказывали о веселых праздниках и кровавых схватках, древних традициях и забавных случаях из фамильной истории, перемежая все это примерами судеб мужчин, женщин и детей, пострадавших от огораживания, но Александр практически их не слышал.

Когда он заставил себя игнорировать постоянные взгляды гостей на грудь жены, он с удивлением обнаружил, что очень многого не знает о Ханне, и хотя они стали очень близки, все же не вели долгих неспешных бесед о жизни, верованиях, мечтах и надеждах. Он решил это исправить, потому что хотел знать все. Каждую мелочь.

Его поразило то обстоятельство, что мать Ханны умерла, рожая ее. Ханна сказала, что была крупным младенцем, и хотя ничего больше не добавила, он почувствовал давнюю, не зажившую рану. Она винила себя.

Ее сестра Сюзанна тоже потеряла мать, которая вышла замуж за Магнуса вскоре после рождения Ханны и смерти его первой жены. Бедняжка умерла, когда пыталась привести в этот мир Сюзанну. И хотя мать Ланы благополучно родила свою первую дочь, она умерла, рожая вторую. Ребенок быстро последовал за матерью на тот свет. Потеряв третью жену, Магнус больше не испытывал судьбу.

Александр бросил взгляд на Ханну. Хотя она продолжала болтать, не забывая при этом есть, он задался вопросом, боится ли она, что однажды забеременеет и роды ее убьют? При этой мысли он ощутил невероятную нежность к своей женщине. Роды – вещь опасная, но Ханна сильна и крепка. И вне всякого сомнения, примет любой вызов и справится с задачей.

Вторая мысль наполнила его ужасом. А вдруг он ее потеряет? Он мигом лишился аппетита. Еда во рту превратилась в безвкусную массу. В животе горело.

Как можно жить без нее, не важно останется он лэрдом или нет?! Не важно, куда приведет его это путешествие, она должна быть рядом. Он в ней нуждается. Он ее хочет!