Останься со мной - Маргарита Дюжева

это значит, что у меня автоматически запускается механизм по ее достижению. Я на ходу прикидываю район, проходимость, размещение, начинаю просчитывать первоначальные вложения и составлять бизнес-план нового турагентства.

У нас все получится. Я дам базу, идеальную обертку, а Лера наполнит ее содержимым. Я уверен, она справится.

Когда подъезжаю к дому, мне звонит Артем — кинолог, которого я озадачил щенком.

— Как успехи?

— Нашел отличных корги.

— Это такие маленькие и трясущиеся? — спрашиваю без особого восторга.

— Нет, — он скидывает мне фотографию взрослой собаки. Невысокая, длинная, ушастая и с пухлым забавным жопцом.

— Понял.

— Я съездил, пообщался с хозяевами, посмотрел родителей и щенков. Отличный помет. Можно брать, хоть сейчас.

Я смотрю на часы. Почти восемь. Сегодня Леру с Максом я точно не увижу, зато будет повод затащить их к себе завтра.

— Скидывай адрес, — разворачиваюсь возле самых ворот и еду обратно.

Возвращаюсь я часа через четыре. Усталый, но довольный как придурок. В руках — куча пакетов с собачьми приблудами, кормом, мисками, поилками, и переноска. В переноске — что-то маленькое и трясущееся.

Я заношу его в дом, открываю дверцу:

— Ну, что парень, выходи.

Щенок выглядывает из своего убежища, принюхивается и тут же ныряет обратно. Страшно ему. Оторвали от мамки и братьев-сестер, привезли в новое место. Бедолага.

Я достаю его, бережно поднимая на руки и прижимая к груди. Маленький, ушастый, перепуганный ребенок.

— Ну все, тише, тише, — чешу его за ухом, когда он начинает тоненько поскуливать и мелко дрожать, — сейчас осмотришься, поешь и спать, а завтра Макс придет. Будете дружить и вместе привыкать.

Хороший план…

Только со «спать» я погорячился.

Как-то не ожидал, что меня ждет щенячий концерт, с писком, визгом и тоскливым завыванием, а еще с теплыми лужами по полу. В переноске он отказывался сидеть и закатывал истерику, стоило только поднести его к клетке, ходил за мной по пятам или пытался забиться под лестницу. В результате я полночи провел, успокаивая его, и с тряпкой в руках. И заснул в гостиной на диване, с этим меховым помпоном на груди.

Глава 27.2

Глава 27.2

— Как его зовут?

— По документам у него что-то такое заковыристое и длинное, и обязательно на букву «г», но я зову его Рой. А вы, если хотите, можете выбрать любое другое имя.

— Рой? — Лерка удивленно вскидывает бровь, — при чем тут буква «г»?

Я только жму плечами. Не говорит же, что временно окрестил его Геморроем за то, что он устроил мне веселую ночку, а Рой — это просто удачное сокращение.

На ковре перед нами Макс знакомится со щенком. Аккуратно и даже как-то смущенно гладит его между ушей и сдавленно, едва слышно охает. Его аж потряхивает от волнения.

— Милый песик.

— Угу, — мрачно зеваю в кулак, — я из-за этого милого песика не выспался.

— Бедняга, — глумливо и без малейшей тени сочувствия, — тебе еще и сегодня с ним не спать, и завтра, и вообще.

От этой мысли как-то совсем уныло становится.

— А может…

— Нет.

Жестокий, суровый, бесчеловечный Еж!

Одно радует, сегодня она уже не так напряжена, как прежде, и становится чуть больше похожа на привычную Леру, а не на холодную, отстранённую чужачку. Максим тоже привыкает. Уже не маленький перепуганный котенок, а вполне уверенный в себе мужичок.

Я не могу заставить себя отвести от него взгляд. Он как будто прилип и с каким-то потаенным трепетом ловит каждое детское движение. Рой уже во всю облизывает его руки и накручивает куцым хвостом, а вместе с ним и всем задом.

— Я не думал, что столько хлопот с одним крошечным щенком.

— А дети все такие. Куча проблем и бессонные ночи.

— Максим тоже не давал спать? — мне хочется узнать подробности, прикоснуться к их жизни, которая прошла мимо меня.

— О, да, — Вознесенская улыбается, — он перепутал день и ночь. И мог до четырех утра дебоширить, а потом полдня спал. Это было прекрасное время. Я была похожа на ощипанного больного енота. У меня дергался глаз и все остальное.

— Уверен, ты была прекрасна.

— А то!

Сын со щенком уже носятся друг за другом по гостиной, сшибая все на своем пути, а мы с Лерой сидим друг напротив друга, о чем-то отстраненно разговариваем, иногда замолкаем. В эти паузы мне безумно хочется к ней прикоснуться. Без пошлости, просто ощутить физический контакт.

Спустя некоторое время замечаю, что Лера смотрит то на меня, то на сына.

— Что?

— Я все пытаюсь понять, — задумчиво трет бровь, — как у такого брюнетистого самца как ты, мог получился блондинчик. Может, не от тебя все-таки…

Зараза издевается.

— Хочешь проверить?

— Не знаю, — тянет она.

— Сейчас я тебе кое-что покажу, — я подхожу к шкафу и достаю оттуда старый фотоальбом, — двигайся.

Да, я использую это, как повод подобраться поближе. Сажусь так, чтобы наши колени соприкасались, тут же чувствую, как Лерка напрягается, но игнорирую. Делаю вид, будто ничего не заметил и все в полном порядке.

— Вот, смотри.

— Кто это?

— Мой дед.

Фотография старая, с каким-то зеленоватым отливом, но на ней ясно видно, что он светлый-светлый. Стоит, гордо выпятив грудь, обнимает одной рукой бабушку, а между ними отец. Еще пацан совсем.

У меня привычно колет под лопатку. Тоскую несмотря на то, что столько лет прошло.

— Ну да, блондин.

Пролистываю альбом дальше. Там собраны фотографии родителей. Их свадьба, какие-то кадры на природе, снимки с двумя карапузами.

— Который из них ты?

Ежику любопытно. Настолько, что она забывает про дистанцию и подается вперед, пытаясь рассмотреть изображение.

— Никто не знает. Родители всегда путались в показаниях.

— Наверняка вот этот, — тыкает пальцем в левого пацана.

— Почему?

— Ты посмотри на его лицо. Сразу видно, что железный дровосек подрастает.

— Ну, спасибо тебе, — смеюсь, чувствую странное умиротворение. Будто все элементы пазла встали на свои места. А еще меня не покидает ощущение, что дом, наконец, стал настоящим домом. Смех Макса, бодрое тявканье Роя, заинтересованная Лерка рядом. Все как-то правильно.

Главное руки не распускать и не начать ее лапать, хотя очень хочется. Вот просто до