Двадцатое июля - Станислав Рем

Борман окинул взглядом обоих.

— Что ж, господа. В таком случае прошу вас прибыть на аэродром к шести утра, чтобы принять «фюрера». А потому вас, Йозеф, я попрошу позаботиться о журналистах. Пусть все утренние известия сообщат о том, что Адольф Гитлер жив!

Как только гости покинули особняк, Борман принялся срочно набирать номер телефона Мюллера. Теперь, после того как все позиции были расписаны и высшие бонзы рейха приняли условия игры, следовало как можно быстрее найти двойника Гитлера. Главного двойника. Людей, похожих на Гитлера, которые изредка подменяли главу рейха на массовых мероприятиях, не требующих личного выступления фюрера, было пять человек. Они могли скопировать его походку, жест приветствия, но не более. Полной копией, могущей полностью заменить Адольфа, был только один человек. И именно этот человек скрылся. Да так, что гестапо с ног сбилось в его поиске.

* * *

Гизевиус покинул здание гестапо в шесть утра. Он медленно перешел на противоположную сторону улицы и побрел вперед, не разбирая дороги.

«Все кончено, — неожиданно понял «Валет», — Гитлер жив. Жив. Столько труда было вложено, а он выжил! А мною просто воспользовались. И кто? Мюллер! Скотина Мюллер, о котором до тридцать шестого года, когда я уже прослыл в Германии талантливым дипломатом, никто и понятия не имел. А теперь это ничтожество использует меня, словно уличную девку, контролируя каждое движение. И ничего уже нельзя изменить. Ничего».

Гизевиус тяжко вздохнул: а может, и не стоит менять? Все равно партия уже проиграна. И крупных фигур, на которые можно было бы поставить, на игровой доске больше не осталось.

Захотелось присесть, но поблизости не оказалось ни одной скамьи.

Куда идти? Да, адрес журналиста у него есть, но пока нет желания его навещать. Чувствовал: одним своим видом выдаст себя с головой.

Может, пойти к Штрюнкам? Да, пожалуй, это вариант. А потом уехать. Сбежать? Именно. Сбежать. Теперь из этой страны остается только бежать. И чем дальше, тем лучше.

* * *

Самолет генерала Баура с Гиммлером на борту приземлился на аэродроме в Рангсдорфе, близ Берлина, час спустя после прилета «фюрера». О чем ни Баур, ни рейхсфюрер понятия, естественно, не имели.

Гиммлер упруго спрыгнул с трапа, сделал отмашку правой рукой в знак приветствия офицерскому эскорту, прибывшему встречать его по распоряжению Шелленберга, ни с кем не разговаривая, быстро сел в подъехавшую машину и приказал водителю немедленно доставить его к бригаденфюреру.

Рейхсфюрер понимал: полную и достоверную информацию он сможет получить только из уст Вальтера. Кальтенбруннер и Мюллер наверняка заняты арестами заговорщиков. Это их работа. Они обязаны ее выполнять. А вот Шелленберг должен был к его возвращению найти корректора.

В Аугсбурге Гиммлер сделал «контрольную» попытку связаться со Ставкой фюрера. Бесполезно. Телефоны не отвечали. Его люди плотно блокировали связь. А значит, в Берлине еще никто не знает, что Гитлер мертв. Теперь самое время ввести в игру двойника.

Гиммлеру нужны были сутки. Всего одни сутки, чтобы воспользоваться результатами покушения. Блокировать Геббельса и его министерство. А главное, не позволить Герингу воспользоваться правом преемника фюрера. Занять его место — вот основная задача. И в этом ему поможет Борман. А через два дня, когда Бургдорф, исполнив роль куклы, попадет в автокатастрофу или в другое подобное месиво — никто не должен опознать в нем двойника Гитлера! — рейхсфюрер, официально получив от него права правопреемственности, станет новым фюрером.

Борман. Гиммлер перенесся в мыслях к «тени фюрера». С рейхслейтером у него сложились особенные отношения. Впервые они начали сотрудничать, если это можно так назвать, в «ночь длинных ножей», когда Гитлеру понадобились преданные люди, чтобы расправиться с соперниками в партии. В первую очередь с Ремом. Именно Борман, перепрыгнув через голову своего прямого начальника Гесса, порекомендовал в те дни фюреру пригласить для исполнения поставленной задачи начинающего функционера Гиммлера. Будущий рейхсфюрер справился с порученным делом блестяще. Гитлер остался доволен.

А после, когда Борман начал стремительное восхождение к завоеванию доверия фюрера, уже ему пришлось несколько раз обращаться за помощью к Гиммлеру. На сложном пути к власти постоянно находились люди, не желавшие повиноваться рейхслейтеру. А кто, кроме Гиммлера, мог лучше инсценировать «дело», а то и просто устранить ненужного человека? Это их еще более сблизило. Но только внешне. Внутренне они ненавидели друг друга. И оба прекрасно понимали: рано или поздно им придется столкнуться на узкой тропе власти.

Самым главным козырем Гиммлера в игре против Бормана являлись банковские операции последнего, которые тот, будучи секретарем фюрера, начал прокручивать с конца 1943 года. Сотрудники отдела финансовых преступлений из крипо раскопали для шефа факты злоупотребления Борманом служебным положением. Естественно, в сочетании с тратой крупной суммы денег из казны партии. Данными фактами рейхсфюрер и хотел прижать партайгеноссе.

«А если будет упираться? — часто задавал сам себе вопрос Гиммлер. И сам же отвечал: — Что ж, тогда придется поднять дело Гесса. А пришить предательство нашему Марти мы всегда сможем».

Машины на предельной скорости неслись по улицам. Гиммлер вышел из задумчивости, стал всматриваться в новый Берлин. Через несколько минут приказал притормозить, и водитель тут же выполнил распоряжение.

Рейхсфюрер вышел из машины, осмотрелся. Странно. Он ожидал увидеть совсем другое. Бои противоборствующих сторон, огонь, взрывы, плач матерей и детей, воззвания к народу… И тут он, как мессия, принес бы в разрушенную столицу мир на руках СС. Однако вокруг простирались безлюдные кварталы и стояла пронзительная тишина.

— Герман, — министр безопасности подозвал адъютанта, — вы ничего не слышите?

Тот огляделся по сторонам и прислушался:

— Никак нет, мой рейхсфюрер.

— И давно стоит такая тишина?

— С момента нашего приезда.

— Странно.

Гиммлер вернулся в машину и повторил приказ как можно быстрее доставить его к руководителю внешней разведай.

Когда дверь без предупреждения распахнулась, Шелленберг вскочил с кресла и бросился навстречу шефу.

— Мой рейхсфюрер! — Дождавшись, когда дверное полотно наглухо закроется за спиной начальства, он продолжил: — В наш план неожиданно вмешались непредвиденные обстоятельства.

— Не мельтешите, Вальтер. Сядьте и расскажите обо всем обстоятельно.

Шелленберг театрально обессиленно упал в кресло напротив Гиммлера. Этот жест он специально продумал загодя, дабы убедить патрона в том, что его подчиненный сделал все возможное, однако обстоятельства сложились против него.

— Итак…

— Фюрер жив.

— Что за бред? Вы пьяны, Вальтер?

— Никак нет, мой рейхсфюрер. — Шелленберг говорил с придыханием, будто ему не хватало воздуха. — Адольф Гитлер выступил по радио. Три часа назад.