Сен-Жюст. Живой меч, или Этюд о счастье - Валерий Шумилов

«Да, – думал Сен-Жюст, – вопрос в духе Робеспьера, чисто риторический. Но так ли уж правомерно его желание не трогать нечистое золото грязных душ? Оставить негодяям богатства – значит дать им возможность подкупать и обманывать нищий и темный народ, он же сам об этом столько раз говорил. И как же мы тогда придем к общему счастью?»

Чувствуя незавершенность вывода Максимилиана о собственности, Антуан решил положиться на время, справедливо полагая, что сама жизнь приведет их к правильному решению, подобно тому, как только самое развитие революции во Франции всего лишь за год (с 1791 по 1792) превратило редактора умеренной монархической газеты

«Защитник конституции» Робеспьера и автора трактата такой же весьма «бледно-розовой» окраски «Дух Революции и Конституции во Франции» Сен-Жюста в двух крайних республиканцев.

* * *

КОНСТИТУЦИЯ

О конституционном проекте Сен-Жюст стал задумываться еще в сентябре, с первых заседаний Конвента; конкретно к работе приступил в Конституционной комиссии общества якобинцев в январе; но сам проект был готов из многочисленных набросков лишь в апреле сразу же после его возвращения из первой депутатской миссии в департаменты Эна и Арденны. Тогда же была написана и большая «конституционная» речь, предварявшая собственно проект Конституции.

В этой речи-вступлении Сен-Жюст местами почти дословно повторил некоторые общие места из недописанного трактата «О Природе…»: раз общественный порядок (отношения между людьми) предшествовал порядку политическому (отношениям между народами), последний возник из-за необходимости сопротивляться завоеваниям, и эта необходимость многих подчиняться немногим привела к искажению «естественных нравов и добродетелей»; и поэтому, чтобы привести общество в прежнее состояние гармонии, следовало «всего лишь» упорядочить существующий хаос добродетельными законами, «соответствующими природе», и отменить тиранические законы, подавляющие человека.

– Вообще порядок не может быть результатом действий, навязываемых силой, – вещал с трибуны Сен-Жюст прописные истины, хорошо знакомые всем депутатам, молившимся на Руссо и Монтескье. – Поддается упорядочению лишь то, что происходит само собой, подчиняясь внутренней гармонии. Силой следует устранять лишь то, что чуждо этой гармонии. Этот принцип применим, прежде всего, к естественной конституции держав. Законы отвергают только зло; добродетель и невинность на земле независимы, – и далее в речи давался вполне четкий «рецепт» достижения всеобщего порядка: – Я думаю, что общественный порядок заключен в самой природе вещей, а человеческий ум призван лишь определить место его различных элементов… – а за «рецептом» следовал все тот же стандартный вывод – «просвещение и воспитание»! – Полагают, что осуществление на практике этого порядка зависит от просвещенности и от нравов. Просвещенность дает знание нравов, но сами они проистекают из природы правления…

Предвосхищая будущее утверждение классика «все люди – добрые», Сен-Жюст говорил:

– Испорченность человеческой души породила иные взгляды: человека считают жестоким от природы и преступным существом, что дает право порабощать его. Так, представление о рабстве и несчастье человека утвердилось даже в его сердце; он поверил тиранам, назвавшим его дикарем; он с кротостью позволил укрощать свою предполагаемую свирепость. Люди являются дикарями только по мнению угнетателей; в отношениях между собой они вовсе не жестоки…

Принцип «естественной политики», по мысли Сен-Жюста, заключался в правильном понимании Общей воли, которая в новой интерпретации автора трактовалась им как «материальная воля народа, его воля в данный момент, отвечающая активным интересам большинства». И эта воля должна была найти точное выражение в новых законах и их квинтэссенции – республиканской конституции.

– Конституция французов должна разоблачить перед всей Европой нелепость королевской власти, показав, что она лишена цели, представительства, нравственности. Нравственность сильнее тиранов, – торжественно заявил Сен-Жюст. – Тираны борются с вами: пусть же они испытают на себе силу ваших законов… Скоро просвещенные нации подвергнут суду тех, кто царствовал над ними; королям придется спасаться в пустынях среди подобных им хищных зверей; природа вновь обретет свои права1.

Конституционная «формула счастья», выведенная Сен-Жюстом, в сущности, повторяла старую религиозную истину о желании добра ближнему и о воздаянии за добро: «Если вы хотите республики, свяжите себя с народом и делайте все только для него; формула его счастья проста, счастье не дальше отстоит от народов, чем от отдельного человека».

Исходя из собственного понимания «народного счастья», Сен-Жюст выступил с критикой проекта конституции Кондорсе: с его двухступенчатой системой выборов (он предложил прямые), с его федеративным представительством в Собрании, с его выборностью Исполнительного совета и министров, которые, будучи независимыми от законодательного корпуса Республики, обретали почти неконтролируемую власть.

Позднее все эти рекомендации Сен-Жюста были учтены в конституции 1793 года, кроме одной – депутаты должны были избираться территориально по количеству населения, а не по количеству поданных за выдвигаемых кандидатов голосов одновременно по всей стране [81].

– Недостаточно провозгласить права человека; может случиться, что появится тиран, который вооружится этими правами против народа; и самым угнетенным окажется тот народ, которого, опираясь на его же право, будет угнетать тирания, полная лицемерной мягкости, – сделал еще одно удивительное предсказание в своей речи молодой оратор. – Под гнетом освященной таким образом тирании народ не осмелится ничего предпринять, боясь совершить преступление против свободы. Тогда преступление ловко возведет себя в своего рода религию и мошенники окажутся в священном ковчеге [82].