Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650-1945 - Карл Деметр

В то же время дворянство в Западной и даже Восточной Германии охотно продавало свои родовые поместья, и таким образом они переходили во владение не только патрициев, но и в руки простых буржуа. Тем не менее в восточной части Пруссии Гогенцоллерны энергично противодействовали этому процессу. Вплоть до начала XVIII века королевское согласие на приобретение феодального поместья человеком недворянского сословия давалось лишь в исключительных случаях: например, при Фридрихе Великом это допускалось лишь в Западной Пруссии. Однако к концу XIX века лишь треть всех поместий в шести восточных провинциях Пруссии по-прежнему находились в руках дворян. В процентном отношении ровно на столько же снизилось количество дворян, поступивших на службу в прусский офицерский корпус. В данном случае трудно не увидеть соответствия между двумя кривыми на графике развития. Это объясняется тем, что с социальной и экономической точки зрения старый прусский офицерский корпус опирался на феодальные землевладения к востоку от Эльбы, где поместное дворянство воздерживалось от браков с буржуазией, даже пожалованной титулом дворянства, гораздо дольше, чем в Западной и Южной Германии.

Ганзейский союз и другие прибрежные торговые города образуют отдельную группу, поскольку их статус портовых городов придавал им интеллектуальную, политическую и социальную структуру, не похожую на ту, что формировалась внутри страны, где коммуникации развивались гораздо медленнее. Но если исключить их из рассмотрения, то нигде, кроме как в больших и малых имперских городах Западной и Южной Германии, нельзя было найти такого многочисленного и такого высокоразвитого в коммерческом и культурном смысле патрициата. В то время, когда в таких местах великие семьи достигли зенита своей политической власти и заложили основы своего политического положения на последующие столетия, германская цивилизация на западе только начала свое настоящее проникновение по всей стране, не исключая городов. Поэтому на востоке, где не было ничего похожего на городскую знать старых германских городов, знать постепенно сформировалась из городских жителей в целом, и этот процесс не закончился даже в XX веке. При таком положении дел у феодальных землевладельцев Восточной Германии даже в более позднее время не было никакой реальной возможности слиться с патрициатом и таким образом занять свое место в городском буржуазном мире, подобном тому, что существовал в Западной и Южной Германии.

Сельскохозяйственные предприятия, это правда, имели тенденцию к укрупнению, к появлению крупных земельных собственников, занимающихся крупномасштабным производством, но сельское хозяйство по природе своей развивает привязанность к земле, порождает сельский, чтобы не сказать деревенский, образ мыслей – нечто совершенно не похожее на мировоззрение дворян-землевладельцев на юге и на западе. Не то чтобы последние не были склонны к консерватизму, земельная собственность, будь то в городе или в деревне, естественным образом заставляет думать о поддержании status quo. Однако теперь главным источником существования землевладельцев стала рента, и вне зависимости от того, были они связаны семейными узами и общностью взглядов с городским патрициатом или нет, денежные соображения подталкивали их мыслить в терминах денежной экономики. Это вынуждало их вступать в непосредственный личный или интеллектуальный контакт с теми, кто контролировал систему производства и кредита. Некоторые из них сами становились капиталистическими предпринимателями, а другие были скорее склонны пассивно принять общий капиталистический климат, так же как они принимали слияние с патрициатом. Но в любом случае они либо принимали это как часть своего интеллектуального мира или приспосабливались к ним в типично «буржуазной» манере.

Обычно центрами этого современного «капиталистического духа» были города, и причиной тому были как внутренние, так и внешние факторы, рассмотрение которых завело бы нас далеко в сторону. Дворянин-землевладелец подвергался значительно большему влиянию городского духа с его преимущественно интеллектуальной цивилизацией, чем если бы он только занимался земледелием.

Таким образом, проблема дворянства и буржуазии – это часть проблемы взаимоотношений между городом и деревней. Вторая часть рассматривает различные формы этой двойственности, принятой в германском офицерском корпусе, и постепенные изменения общественного мнения и личных взглядов в этой весьма важной области «борьбы за культуру».

(Без даты)

Его Превосходительству, господину фон Мантейфелю…До того как будет принят закон, согласно которому наличие аттестата о среднем образовании станет обязательным требованием для допуска к унтер-офицерским экзаменам, необходимо задать себе следующие вопросы:

1. Как смогут родители определить сыновей на службу, если они давали им домашнее образование? И больше всех от этого пострадают старые аристократические семьи.

2. Как смогут родители сделать сыновей офицерами, если они получили лишь начальное образование, но смогли, благодаря частным урокам, сдать унтер-офицерские экзамены?

3. Не приведет ли принятие такого закона к радикальному изменению характера офицерского корпуса? Теперь вместо представителей аристократических фамилий офицерские должности в гвардейских полках будут получать сыновья разбогатевших банкиров.

4. Как поведет себя этот новый офицерский корпус в обстоятельствах подобных тем, что сложились в 1848 году?

5. Почему недостаточно унтер-офицерского экзамена в том виде, в каком он существует сегодня?

6. Не опасно ли так резко отталкивать дворянство?

Без подписи

(Секретный государственный архив Пруссии)

(Черновик рукописи)

Берлин, 25 ноября 1861

Я все больше убеждаюсь, как важно при нынешних обстоятельствах способствовать притоку в армию офицеров старого типа, вместо того чтобы затруднять поступление для молодых людей из семей малообеспеченных офицеров и беднейшего дворянства. Более того, как важно заранее выдать разрешение для молодых людей, которые хотят поступить на службу в армию в расчете на то, что они будут в ближайшее время произведены в офицеры, чтобы они смогли привести свое подготовительное образование в соответствие с новыми требованиями.

Я, разумеется, не ставлю своей целью приуменьшить значение усилий, которые предпринимаются в настоящее время для изменения технической подготовки офицеров, но еще в 1808 году в соответствующем приказе от 6 августа говорилось: «Образование и технические знания – это еще не все качества, необходимые для хорошего офицера. Ему также нужны сила духа, умение быстро принимать решения, пунктуальность, умеренность и безупречное поведение. Это главные добродетели, которыми должен обладать офицер». Даже в 1824—1840 годах, я помню, молодые люди получали сертификат об окончании школы по личному распоряжению короля, поскольку они обладали всеми этими качествами, хотя и не слишком хорошо показали себя на экзамене, и многие из тех, кому было оказано такое доверие, в последующем стали прекрасными офицерами. С того времени все большая и большая роль отводилась чисто технической подготовке.