Опасная тайна Зала фресок - Питер Мэй

— Вот как? Ну что ж, еще один пункт к списку. Парни в дерьме по самые уши. Роже считает, они хотели сохранить ваше задержание в тайне, попросту убрать с дороги на сорок восемь часов и успеть подготовить заявление для прессы.

Энцо кивнул, начиная понимать причину столь странного обхождения.

— Они хотели приписать себе находку останков Гейяра и установление личности его убийц?

— Они пытались опередить «Либерасьон»! — саркастически хмыкнул Раффин, появляясь рядом с Саймоном. Осунувшийся, с красными глазами и лихорадочным румянцем, он пожал каждому руку. — Ордер о вашем задержании снова подписан судьей Лелоном. — Раффин кивнул куда-то в коридор. — Он, между прочим, здесь, с пеной у рта доказывает, будто вы повредили общественную собственность и вмешивались в полицейское расследование. Но на сей раз ему это с рук не сойдет.

Саймон ухмыльнулся:

— Да, судья облажался по полной программе. А вы все свободны.

Энцо тронул его за локоть:

— О Кирсти есть какие-нибудь новости?

Улыбка Саймона увяла. Он покачал головой.

— Снаружи ждет машина, — сказал Раффин. — Поехали, в Париже будем через два часа.

У стойки охраны им вернули все отобранное имущество. Бертрану сказали, что его фургон во дворе позади участка.

— Отвези Софи и Николь в Кагор, — попросил Энцо. — И не позволяй им никуда отлучаться.

— Нет! — возмутилась Софи. — Мы тоже поедем в Париж!

— Все вместе! — поддержала ее Николь.

Пожалуй, в первый раз Софи с Николь не спорили друг с другом.

— Мы будем с тобой, — упрямо выставила подбородок Софи, приготовившись к возражениям. Но в глубине души Маклеоду не очень-то и хотелось расставаться с любимой дочкой. Да и под его присмотром ей будет безопаснее. Мысль о том, что в его отсутствие с Софи тоже может что-нибудь случиться, казалась непереносимой. Вздохнув, Маклеод позволил себя уговорить. С улицы сочился тусклый дневной свет, но вчерашний дождь не перестал; оконные стекла фасада Hotel de Police казались мутными от частых косых брызг. На другой стороне улицы Энцо с трудом различил неясные очертания церковной колокольни в темных пятнах сырости. Плотный поток машин двигался медленно; бесчисленные «дворники» сновали вправо-влево, размазывая по стеклам обильные струи летнего ливня.

В accueil толпились полицейские в форме и мужчины в темных костюмах. Шел какой-то ожесточенный спор. Идя за Раффином к дверям, Энцо заметил среди типов в штатском бледное лицо судьи Лелона. На долю секунды их глаза встретились. Куда девалось былое высокомерие juge d’instruction, запомнившееся Энцо в первую встречу? Сейчас на него смотрел испуганный, подавленный человек. Да, каша заварилась крутая, мадам министр юстиции будет в ярости — их с судьей ожидает колоссальный скандал. Но у Маклеода было о чем подумать и без этой парочки.

— Который час? — спросил он у Саймона.

— Только что пробило десять.

Значит, их продержали в камере почти двенадцать часов и в Париж они доберутся не раньше полудня. Бог знает, что может случиться с Кирсти за это время.

Они поднимались по скрипучей деревянной лестнице семнадцатого века, которая, по словам консьержки, находится под охраной Академии изящных искусств.

Потребовалось битых десять минут и тщательное изучение carte de sejour[67]Маклеода, чтобы убедить охранницу — он отец Кирсти. С большой неохотой консьержка дала ключ, заявив, что с ними не пойдет — слишком стара она стала для альпинистских восхождений.

Чудо архитектуры семнадцатого века резко обрывалось на третьем этаже. Оттуда узкий коридор вел к винтовой лестнице, по которой они поднялись еще на три пролета. На верхнюю площадку Энцо вышел, окончательно выдохшись. Тяжело дыша, Софи с уважением заметила:

— Моя сводная сестрица, должно быть, спортсменка. Надо же так поселиться! Тут запросто на кофе не зайдешь.

Энцо с Софи и Бертраном подождали, пока поднимется Раффин, а за ним Саймон и Николь. Пунцовый Саймон, задыхаясь, проговорил:

— Да, эта девушка умеет отвадить нежелательных кавалеров.

Дождь стучал в стекло узкого высокого окна лестничной площадки, за которым начиналась пожарная лестница. Шесть шатких железных маршей. Долгий спуск. Энцо вставил ключ в замок и открыл дверь, сразу ощутив запах духов Кирсти, которыми она благоухала в тот день, когда он оставил внизу ее пакеты с покупками. Почти ощутимое присутствие хозяйки квартиры только обострило тревогу от ее исчезновения, вызвав у Маклеода судорогу под ложечкой. Он опасался худшего.

Однокомнатная квартирка-студия оказалась совсем крошечной. Косой потолок — скат крыши, два окна с восточной стороны, одно с западной. Маклеод невольно засмотрелся на сплошной ландшафт мокрых парижских крыш, однообразие которого нарушали высокие дымовые трубы и телевизионные антенны, напоминавший сбитый в складки черепичный ковер, расстелившийся до самых башенок-близнецов собора Нотр-Дам. Вид из западного окна открывался потрясающий, почти неправдоподобный, напоминавший декорации к голливудским фильмам пятидесятых годов. Солнце, как понял Энцо, должно садиться прямо за собор. Да, его старшая дочь владеет одним из самых привилегированных видов на парижский закат.

Присутствие Кирсти чувствовалось здесь в каждой мелочи, хотя хозяйка и числилась пропавшей четвертый день. На стуле висела ее одежда. Диван-кровать, втиснутый под одно из восточных окон, был сложен, но постель осталась разобранной. Подушка хранила отпечаток головы Кирсти. При виде игрушек, усаженных в ряд на спинке дивана, у Маклеода сжалось сердце. Облезлая одноглазая панда, большая мультяшная кошка с кокетливо склоненной набок головой и старомодная кукла в выцветшем голубом платьице с оборками и одной красной туфельке. Он купил ее Кирсти, когда она только научилась ходить. Она не расставалась с обожаемыми игрушками, таская их в гости к дедушке с бабушкой, на уик-энды в дом лучшей подруги и даже в походы в кишащие мошкарой горы северной Шотландии.

Панда, кошка и кукла сопровождали Кирсти повсюду, даже здесь, в Париже, после стольких лет.

Но сейчас она куда-то ушла, не взяв их с собой.

Софи проследила за взглядом отца:

— Ну и дребедень!

В ее голосе слышалась ревность.

— Никому ничего не трогать, — сказал Маклеод и с трудом добавил: — Возможно, мы находимся на месте преступления.

Он бегло оглядел комнату. Стены выкрашены бледно-желтой краской. Несколько дешевых картин, купленных, должно быть, у уличных художников на Монмартре, стандартные виды старой площади и огромный постер «Унесенных ветром»: Кларк Гейбл, держащий в объятиях обессилевшую Вивьен Ли, и горящая Атланта на заднем фоне. На полках книги и диски. На маленьком столе под западным окном открытый ноутбук. Массивная деревянная балка, поддерживающая скат крыши, служила своеобразной границей между жилой зоной и крохотной кухонькой, залитой светом из восточного окна. Под балку был втиснут заваленный всякой всячиной небольшой обеденный стол.