Женщина на грани нервного срыва - Лорна Мартин

Одним пасмурным ноябрьским утром, когда наше расставание было не за горами, я наконец ответила на вопрос, который она задала еще в июле: чего я хочу? Чего я действительно хочу от жизни?

Сначала я призналась, что мне трудно говорить на эту тему вслух.

Она спросила почему.

— Потому что я вовсе не суеверна, но у меня есть ощущение, что нельзя говорить о том, чего больше всего хочешь, — а то этого не случится.

У нее вырвался тихий смешок. Она словно хотела сказать: «Ну и странные же вы, обитатели реального мира. Психи, да и только».

— Если вы не знаете, куда именно хотите попасть, то не разочаруетесь, если туда не попадете. Но это значит, что вы всю жизнь будете плыть по воле волн.

Она предложила мне для начала озвучить, чего я не хочу в жизни, — возможно, это будет легче.

— Это просто. Я не хочу быть с человеком, которого не люблю по-настоящему, — или с тем, кто не любит меня. Я не хочу остаться одна, как та старая дева, про которую писали в маминой местной газете, — она упала с кровати и пролежала на полу два дня, пока сосед не заметил, что у нее постоянно задернуты занавески, и не вызвал полицию. Я больше не хочу ввязываться в любовные треугольники. Я не хочу упустить возможность иметь детей. Я не хочу делать работу, которая мне не нравится. Я не хочу…

И внезапно я поняла, чего мне хочется в жизни. У меня было три желания.

— С ранней юности я втайне мечтала написать книгу. За прошедшие годы я начинала, наверное, раз сто — но дальше четырех страниц не продвигалась. Мне попросту не хватало запала. Не хватало смелости взяться за дело по-настоящему. Но теперь мне хотелось бы начать всерьез, посмотреть, смогу ли я наконец реализовать свою мечту.

Она кивнула.

— И как вы думаете, каким образом это изменит вашу жизнь?

— Я воплощу свою мечту — вот и все. Второе: я поняла, что тебе могут разбить сердце, даже если ты защищаешься изо всех сил. Я понимаю то, что раньше, наверное, было мне недоступно: когда два человека вступают в близкие отношения, им обязательно будет сложно, у них будут взлеты и падения, конфликты. Раньше я думала, что влюбляться — значит разрушать себя, потому что потери и мучительная боль от потерь неизбежны. Но теперь я понимаю, что потери — это часть жизни. Я знаю, как с ними справиться. Я понимаю, что привязанности — непременный атрибут полной, насыщенной жизни. Люди должны вступать в отношения друг с другом, даже если есть риск остаться у разбитого корыта. Потому что альтернатива — полное одиночество.

Доктор Дж. смотрела на меня с непроницаемым выражением лица.

— А третье желание?

— Третье — это твердо стоять на ногах и оставаться верной себе. — Я перевела дух. — Наверное, наше время почти истекло.

Она посмотрела на часы:

— Совершенно верно.

На следующее утро позвонил мой зять Скотт и сообщил, что накануне Дэвид спросил у него мой телефон. Я чуть не ахнула от восторга. Но была одна загвоздка: как раз вчера я потеряла мобильник, всем об этом сообщила и только сейчас его нашла.

— Так что ты ему сказал?

— Что ты посеяла телефон.

— Но я нашла его сегодня утром.

— Ну откуда же мне было знать вчера вечером, что ты сегодня утром его найдешь?

— Черт. А мой домашний ты ему дал?

— Нет.

— Почему?

— Потому что он не спрашивал.

— Ну мог бы и сам догадаться! — Я не на шутку разозлилась.

— А если бы ты просто дала ему номер, когда он об этом просил, мы бы не угодили в такую нелепую ситуацию. Он ведь просил у тебя телефон пару недель назад на конференции, а ты что-то типа: не могу, узнай у кого-нибудь другого. По мне, так это полный бред, но ты женщина, так что…

— Ну вот, теперь он будет думать, что не нравится мне. — Я со вздохом повесила трубку, бормоча под нос: — Мужики — полные идиоты. Дураки.

Пришлось созвать подруг на экстренное совещание. Вопрос на повестке дня: надо ли мне узнать у Скотта номер Дэвида и позвонить ему самой?

— Конечно, — сказала Рэчел. — Он первый послал тебе письмо и честно попытался раздобыть твой телефон. Учти, мужское «эго» гораздо более хрупко, чем женское. Сначала ты заявила, что тебе не нужен парень, потом отказалась дать ему свой номер, а когда он спросил его у Скотта, тот сказал, что ты потеряла телефон. Все ясно: от ворот поворот. Только сумасшедший этого не поймет.

Тут вступила Кэти:

— Даже не знаю… Мужчина любит чувствовать себя в роли охотника. Ему приятно сознавать, что он выследил и поймал добычу. Если ты ему действительно нужна, — конечно, он попытается снова.

В воскресенье я получила сообщение с неизвестного номера. Это был комментарий к моей статье в свежем «Обзервере». Я писала про политиков, которые мухлюют с бюджетом и недвижимостью, обирая честных налогоплательщиков. На Уотергейт это, конечно, не тянуло, но все же я в первый — и возможно, в последний — раз занялась чем-то вроде разоблачения коррупции. Если уж совсем честно, этот материал не был полностью моей заслугой. Публика считает, что журналисты — прожженные типы, которые живут по законам джунглей и скорее продадут в рабство собственную бабушку, чем посодействуют конкуренту. Но наводку я получила от доброжелательного коллеги, входившего в чисто мужскую тусовку воскресных политобозревателей. Я наткнулась на него, когда в поисках хорошего сюжета блуждала по коридорам шотландского парламента. Я призналась ему, что ненавижу писать о политике, а он заявил, что это захватывающее, головокружительно интересное занятие — не оторвешься. И подкинул мне идею насчет незаконных расходов.

Чуть раньше, утром того же дня, на моем автоответчике обнаружилось сообщение со скрытого номера. Незнакомый гортанный голос советовал держаться подальше от скользкой темы, если я не хочу, чтобы мне переломали ноги. Я и не подозревала, что политический журналист — такая опасная профессия. Меня возмутили эти угрозы в духе «Клана Сопрано», но в то же время я пришла в восторг. Я могу оказаться в центре напряженной драмы! Совсем как в каком-нибудь сериале! Я немедленно набрала номер главного редактора:

— Моя жизнь в опасности. Возможно, мне понадобится телохранитель.

У него был в самом разгаре воскресный семейный обед, но Камаль велел мне сразу же сообщить, если будут другие звонки в том же духе. Обсудим, стоит ли обращаться в полицию. «Вот это сенсация!» — подумала я. Надо не забыть рассказать Луизе. Она может рассказать Скотту, а тот в свою очередь может передать Дэвиду, который, возможно, почувствует себя обязанным прийти мне на помощь.

И вот спустя всего несколько часов я получила сообщение следующего содержания: «Скандальная статейка. Держи ухо востро!» Держать ухо востро? Они что, теперь на мои уши нацелились? Начнут с ног и будут постепенно продвигаться вверх? Такие у этих головорезов методы? Между тем ничего особо скандального в статье не было. Речь шла не о миллионах фунтов, а всего лишь о жалких тысячах. Я перечитала сообщение. «Скандальная статейка». Очень грубо.