Сердце Гудвина - Ида Мартин

в середину прохода и весело помахивала маркером.

– Прости, Алис, что помешала тебе разобраться самой, но уж больно соблазнительная была мишень! – Ксюша подмигнула Ершову так, как это делал обычно он сам. – Что, Иннокентий, приятно?

– Было бы приятнее, если бы это сделала Серова, – сдавленно проговорил он.

Лица его я видеть не могла, но отчего-то не сомневалась, что он умудрился натянуть улыбку. Степа с Тимом помогли Матвею, усадив на стул, и Ксюша тут же переключилась на них. Просто взяла и без предупреждения выпустила порцию шариков сначала в бок Степе, а затем в плечо Тиму. Оба завопили и задергались, как эпилептики. Похоже, ей понравилось стрелять.

Рощин схватил стул и кинул в Ксюшину сторону. Далеко стул не пролетел, но грохот от его падения заглушил яростные крики Тима.

– Сука! Стерва! Мы же тебя сейчас поймаем, и лично я буду бить до крови.

– Тронешь хоть пальцем – сядешь.

Это прозвучало достаточно жестко, чтобы кто-то усомнился в решительности Ксюшиных намерений.

Трясущимися руками Степа вытащил телефон, быстро набрал номер и поднес к уху.

– Служба спасения? Помогите, нас захватили террористы. Школа…

Оболенцев нашел в себе силы привстать и выхватить у него мобильник.

– Сами разберемся.

– Правильно, – одобрила Ксюша, – а то ведь нашим родителям придется писать заявление, что это вы избили Рому и бросили умирать.

– Неправда, – вспыхнул Матвей, – никто его не бросал. Я вызвал «Скорую» и дождался ее. Это был несчастный случай.

– А чего ты нам ничего не сказал? – упрекнул его Рощин.

– А зачем?

Тим не нашелся, что ответить.

– Ребята! – заговорила сидевшая все это время на краешке учительского стола Носова и встала. В одной руке она держала маркер, в другой телефон. – Мне кажется, в вашей ситуации нужно не права качать, а хотя бы попросить у девочек прощения. Вы поступили гнусно! Подобное прощать нельзя, иначе в будущем вы продолжите считать, что манипулировать людьми и морально унижать их – это норма.

– Что, Носова, тоже хочешь посмотреть, как мы целуемся? – Ершов демонстративно вернулся на место и плюхнулся рядом с не проронившим за все это время ни слова Мартовым. – Видишь, Кир, как переменчива жизнь. Еще вчера ты собирался меня убить, а сегодня должен целовать. Или, может, я тебя должен? Кстати, это важный вопрос: кто кого? Давай все-таки я тебя? А то ты все злишься и злишься, вон даже руку себе уже сломал, а успокоиться никак не можешь.

Сделав вид, что собирается обнять, Кеша потянулся к Мартову, и тот, едва сдержавшись, чтобы не ударить его, резко встал.

– Если вы сейчас же не откроете дверь, я выйду в окно, – объявил он Жанне.

– Это плохая идея. Третий этаж. Если еще и ноги переломаешь, тогда точно поступать только на следующий год сможешь.

– Это мои проблемы, – Мартов так усиленно старался не смотреть в мою сторону, что по пути к окну налетел на угол парты.

– Кирилл, – окликнула я, – не нужно!

Но остановился он, лишь когда Жанна выстрелила. Нарочно целилась в стену прямо перед ним, и взорвавшийся шарик забрызгал его желтой краской.

– У меня шарики заморожены, – сказала она, – они бьют точнее и намного больнее обычных.

– Это же класс твоего дедушки, – попытался воззвать к ее совести Степа, – вдруг краска не отмоется?

– Все норм, – подбодрила его Жанна, – летом ремонт запланирован.

– А ты, Серова, не боишься, что однажды я снова прокачусь с тобой на лифте и таким добрым, как в прошлый раз, уже не буду? – пригрозил Тим.

– Вот для этого нам и нужна запись, – ответила за меня Ксюша. – Давно бы поцеловались и домой разошлись. Делов-то.

– Зачем ты наврал про Катю? – Я смотрела в серые, казавшиеся раньше теплыми глаза. – Для чего это вранье? Ты же знал, что нравишься мне, почему не пошел по простому пути? Для чего тебе понадобился Гудвин? Для большего глума?

– Из-за условия Мартова.

Я резко развернулась к Кириллу.

– Так ты с самого начала знал про Гудвина?

– Нет, – глухо ответил тот, – я сразу предупредил их, что, если они собираются участвовать в этом проекте, то будут иметь дело со мной. Им пришлось шифроваться и создать фейк. Но потом, узнав о нем, я согласился, что ты должна побывать на моем месте, раз сравниваешь меня со щенком.

– Прикольно! – Я неожиданно развеселилась. – И вы правда думали, что я потеряю голову от ваших натужных признаний и поведусь на тупые вопросы о жизненных целях?

– Ничего не натужных, – оживился Ершов, – нормальные были признания. Довольно искренние. Ионычу понравились бы.

– Дело в тебе и твоем собственном восприятии, – Тим скрестил руки на груди. – Ты оказалась еще более холодная и равнодушная, чем мы о тебе думали.

– Не, – Ершов насмешливо покачал головой, – не холодная. Отвечаю.

– Поэтому ты нас кинул? – усмехнулся Тим.

– Само собой. А на кой вы мне сдались? Вон Мартов даже поцеловать себя не разрешает.

– Набьешь татуху с моим именем у себя на лбу, я подумаю, – огрызнулся Кирилл.

В этот момент я испытала нестерпимое желание разрядить всю обойму в каждого из них, но сдержалась.

– Так что с Катей? Вы думали, я немедленно брошусь тебя утешать?

– А я предупреждал, – Ершов назидательно помахал Тиму пальцем, – паттерн несчастного мальчика всегда проигрывает плохому парню.

– Так вот про какие роли шла речь? Теперь понятно.

В груди снова защемило.

– Если честно, это был экспромт, – охотно признался Ершов, – я уже не мог смотреть на беспомощные потуги Тима, пришлось вмешаться.

Рощин вдруг взбесился.

– Хватит гнать! – стукнул кулаком по парте. – Ты просто не знал, как к ней подступиться, и воспользовался Гудвином, чтобы прощупать почву.

– Слушайте, – влезла Ксюша, – а почему Гудвин? Потому что «великий и ужасный»?

– Потому что великий обманщик, – весело пояснил Ершов, – он представал в разных обличьях и становился таким, каким его хотели видеть.

– Ладно, все, – сказал Матвей. Он уже немного успокоился и ненавистью больше не пылал. – Давайте уже как-то договариваться. Того, что вы требуете, мы делать не будем. Но ваши претензии в целом понятны. Давайте искать альтернативу! Со своей стороны, Ксюш, я могу предложить уничтожить запись и сделать вид, что в тот день ничего не произошло.

– Не поняла! – Ксюша прищурилась. – Че-то у меня ай-кью до нуля свалился. Это ты типа предлагаешь все вернуть, как было до этого дня?

– Ну да, – Матвей улыбнулся широчайшей улыбкой, – я же знаю, ты хочешь.

Едва он успел договорить, зеленый шарик звонко взорвался перед ним на парте, второй попал в локоть, третий пролетел до двери и стек по ней.

– Ты, блин, ублюдок недоделанный, совсем совесть потерял?! – закричала Ксюша, и в голосе послышалось сдерживаемое рыдание. – Быстро делай, что сказали! И про гея не забудь, потому что к девушкам тебя подпускать нельзя.

– Матвей прав! – Степа вскочил с поднятыми руками. – Нужно договориться по-нормальному, по-деловому. Найти компромисс. Вы хотите отомстить – это понятно, но совсем не обязательно действовать деструктивно. Вместо того чтобы стрелять в нас, унижать или пытаться испортить нам жизнь, вы можете потребовать что-то для себя. Что-то, что в дальнейшем пойдет вам на пользу.

– Например? – удивилась Жанна.

– Ну… Собственно, первое, что приходит в голову, – деньги.

– Степа! – Ксюша подошла к его парте почти вплотную. – Деньги в моей жизни еще будут, а возможность увидеть, как вы с Оболенцевым сосетесь, – вряд ли. Хочу записать это видео, чтобы поднимать себе настроение, если вдруг станет грустно. Последний раз предупреждаю, либо вы сейчас делаете, что вам велели, либо я всажу этот шарик прямо тебе в глаз. И он займет его место. Во всяком случае, Жанна так говорит.

– Да, верно, – отозвалась Жанна, – в глаза стрелять нельзя.

– Россу можно. Чтобы впредь неповадно было чужие страницы взламывать. Что ж вы за люди такие? С вами дружишь, вам доверяешь, а потом оказывается, что сплошные крысы кругом.

– Тим, – вспомнила я, – ответь мне еще на один вопрос. Зачем ты отдал записи Аксенову? Если хотел разбить мне сердце, почему не показал напрямую? Я ведь к нему совершенно случайно зашла.

Рощин неопределенно пожал плечами:

– Договорились так.

– С кем договорились?

Тим вопросительно посмотрел на Матвея.

– С ним, – Оболенцев кивнул на Ершова. – Он просил тебе не показывать.

– Выбирая между экзаменом по математике и тобой, я выбрал тебя, – заявил Кеша с показной гордостью, – ты должна это оценить и освободить меня.

– Как так выбрал? – не поняла я.

– Просто сказал, что, если они не станут тебе ничего рассказывать, разрешу им себя наказать.

– Поэтому они заперли тебя в ломбарде?

– Ну типа того.

– Кстати, теперь-то ты понимаешь, как лажанулся? – Тим подался к нему. – Плевать она хотела на твои жертвы. А мы тебе говорили!

– Ну кто знал, что Иван Сергеевич решит все это