Самая сладкая ложь - Анастасия Эльберг

Неожиданно вошедший Хусни прервал ход ее мыслей. Он подошел к ней и присел на кровать.

— Скажи, дорогая, ты искала что-то в моем шкафу с медицинской литературой? — спросил он у жены.

— Словарь. Я читала статью и наткнулась на пару незнакомых терминов.

— Ты нашла только словарь? Или что-то еще?

Виктория подняла на него глаза.

— Что я могла найти там, кроме словаря?

— Полагаю, аптечку, которую по ошибке поставила замком наружу, а не так, как она стояла раньше?

Смысла лгать не было — это бы только усложнило ситуацию.

— Да, я нашла и аптечку, — ответила она. — Как ты понимаешь, меня заинтересовало, что там, и я оценила твою коллекцию.

— Я бы и не подумал, что ты роешься в моих вещах, Вики. Надеюсь, ты ничего оттуда не взяла?

— Разве ты не проверил?

— Вики, — сказал он спокойно, — давай договоримся кое о чем. Ты не будешь интересоваться моими делами, а я сделаю так, что твоя жизнь и жизнь нашей дочери будет безопасной. Тебя устраивает такая сделка?

Виктория отложила книгу.

— А что с нами может случиться? — спросила она.

— Если люди интересуются тем, чем интересоваться не надо, то что-нибудь да случается. — Он поднялся и поцеловал ее в лоб. — И давай не будем об этом. Не засыпай без меня. Я расскажу тебе о поездке.

Когда Хусни уснул, Виктория поднялась, надела халат и прошла к себе в кабинет. При свете настольной лампы она открыла один из ящиков стола и достала оттуда маленький шприц в вакуумной упаковке. В тот момент мысли ее были на удивление холодны и трезвы, и она прекрасно понимала, что ей предстоит совершить через несколько минут. После этого она погасила лампу, затворила дверь и спустилась в кабинет мужа.

Аптечка стояла на месте. Виктория достала ее, как в прошлый раз, поместила на стол и открыла крышку. Пару секунд она изучала флаконы, потом взяла один из них и открыла. Разрывая упаковку шприца, она вспоминала университетские лекции и прикидывала, какая доза препарата необходима для мужчины такой комплекции, как Хусни. Наконец, желтоватая жидкость была набрана в шприц, и Виктория, вернув аптечку на место, снова поднялась наверх.

Хусни спал на боку, и это была самая удачная поза, которую только можно было вообразить. Виктория включила ночник, выпустила воздух из шприца и сделала мужу укол между первым и вторым позвонками шейного отдела. Укол не смог бы его разбудить — тонкая игла не причиняла боли, он почувствовал бы разве что легкое прикосновение пальцев.

Заголовки газет на следующий день привели в ужас не только столичных медиков, но и пациентов врача: «Доктор Хусни Абу Талиб, известный психиатр, хозяин частной клиники, сегодня утром был найден в своей постели мертвым. Предварительная экспертиза показала, что доктор Абу Талиб был убит. Причиной смерти стала инъекция смертельной дозы психотропного средства. Были ли враги у психиатра? Кто мог желать ему смерти?». Некоторые газеты вспомнили не только о том, что покойный доктор Хусни — известный психиатр, но и о том, что у него остались жена и маленькая дочь. «Безутешная вдова» только лишь отмахнулась от назойливых репортеров. Держалась она спокойно, что, впрочем, не удивило ее близких друзей — они знали, что Виктория в любой ситуации владеет собой.

Вернувшись с похорон мужа в тот же день (его похоронили по мусульманской традиции — до захода солнца), она уничтожила содержимое злополучной аптечки и саму коробку, после чего написала письмо родителям, сообщая, что им с Лилах нужно уехать, и сделала пару звонков. Специалист занимался документами дольше, чем планировалось, и это время Виктория использовала для того, чтобы ликвидировать свою прошлую жизнь. И холодным октябрьским утром самолет унес доктора Нурит Мейер и ее дочь, Лилах Нурит Мейер, в далекий Тель-Авив.

… Заговаривать Константин не торопился. Какое-то время он сосредоточенно смотрел на Нурит, но в продолжение рассказа перевел взгляд на настольную лампу и принялся изучать ее.

— Об этом, как я понимаю, никто не знает? — спросил он.

— Нет. Об этом не знает даже Лилах. Как ты понимаешь, я не собираюсь ей рассказывать.

— А теперь об этом знает Башар. И я. — Константин повертел на пальце перстень и впервые за несколько минут посмотрел на Нурит. — Ну, доктор, как вы умудрились хладнокровно убить собственного мужа, да еще таким образом? И это после того, как вы дали клятву Гиппократа?

Нурит не ответила, но глаз не опустила. Сейчас ее больше всего интересовало, что происходит в голове у сидевшего перед ней человека. Она бы многое отдала за то, чтобы прочитать его мысли. Но лицо Константина оставалось спокойным, и, несмотря на то, что рассказ произвел на него впечатление, он не собирался показывать каких-либо эмоций.

— Виктория Бейнер. У тебя было благозвучное имя. Думаю, нам стоит выпить. Как ты на это смотришь? Только, пожалуйста, никаких психотропных средств. Я люблю пить чистый коньяк.

— Твой чудовищный цинизм заслуживает уважения, — заметила хозяйка кабинета, поднимаясь и подходя к небольшому бару. — Такое впечатление, будто я рассказала тебе о том, как я провела вчерашний вечер.

— А как же я должен реагировать, доктор? Может, заламывать руки и кричать, что вы убийца? Кроме того, я, можно сказать, понимаю ваши чувства. Убивать людей — это не такое уж высокоинтеллектуальное занятие, но в жизни бывают разные ситуации.

— А чем же занимаетесь вы, капитан, если не высокоинтеллектуальным убийством? — спросила Нурит, поставив на стол две рюмки и снова заняв свое кресло.

Константин взял рюмку и легко кивнул.

— Пусть будет так. Добро пожаловать в мир моих демонов, доктор. И я рад, что вы дали мне возможность заглянуть в мир ваших.

Нурит сделала глоток коньяка и поморщилась.

— Никогда не любила крепкие напитки, — сообщила она гостю. — Этот коньяк стоит тут уже целую вечность, и пьют его только посетители.

— У тебя, верно, были хорошие связи с полицией, — заметил Константин, возвращая свою рюмку на стол. — Будь я на месте какого-нибудь офицера, то в первую очередь подозревал тебя.

— В доме, где живут два психиатра, полно шприцов и психотропных средств. Они пытались что-то откопать, но, как ты понимаешь, ни шприца, ни аптечки не нашли, а посему через три-четыре недели развели руками. Или же им нашептали о том, чем занимался мой муж, и они решили его не трогать.

Он понимающе кивнул.

— Как доктор Абу Талиб связан с Мустафой?

— Доктор Абу Талиб — двоюродный брат Салаха Абу Шарифа. Он долго сотрудничал с «37». В основном, доставал психотропные препараты. Кроме того, у Хусни и у Салаха были связи в наших кругах. Они ограничивались парой-тройкой сотрудников аналитического отдела, которые поставляли ему информацию и одним человеком из отдела по ведению допросов.