Королева ангелов - Грег Бир

– Ты ночью не спал, – заявила Надин, опухшее лицо выдавало сварливость, ее собственный недосып, близость к срыву. Должно быть, очень тяжело заботиться о том, кто ведет себя как безумец, если это его намеренный выбор.

Она села на стул в спальне, нога на ногу, и полупрозрачная ночнушка задралась выше колен.

– Завтрак сегодня не готовлю. Ты вчера не съел мой ужин.

Ричард лежал в постели, прослеживая взглядом трещину на штукатурке потолка – память о каком-то давнем землетрясении.

– Мне приснилось, что он сбежал в Эспаньолу, – сказал он как бы невзначай.

– Кто, Голдсмит?

– Мне приснилось, что он сейчас там и на него водружают «венец».

– Зачем им это, если полковник сэр – его друг? Это было бы ужасно, – сказала Надин, ерзая. – Но как знать.

– У меня с ним какая-то связь, – сказал Ричард. – Я знаю.

– Ты не можешь знать, – мягко сказала она.

– Мистическая связь. – Он пристально посмотрел на нее, без враждебности. – Я знаю, каково ему. Чувствую.

– Глупости, – сказала она еще мягче.

Он снова уставился на потолок.

– Он не оставил бы нас просто так.

– Ричард… Он скрывается от ЗОИ.

Ричард покачал головой, убежденный в обратном.

– Он там, где всегда хотел быть, но его ожидают несколько сюрпризов. Иногда он говорил о Гвинее.

– О родине цесарок. – Надин засмеялась.

– Это была воображаемая Африка. Он считал, что Ярдли создает лучший уголок Земли. Считал эспаньольцев лучшими людьми на планете. Утверждал, что они милые и добрые и не заслуживают такой истории, как у них. Соединенные Штаты предали тамошних чернокожих точно так же, как здешних.

– Не я, – высокомерно объявила Надин. – Слушай, приготовлю-ка я завтрак.

– Мы все в ответе. Мы все должны порвать с тем, что мы есть, отринуть свои неудачи. Возможно, война – это своего рода уход в отрыв, нация становится чем-то иным. Ты так не думаешь?

– Я ничего не думаю, – сказала Надин. – Ты наверняка проголодался, Ричард. Последний раз ты ел двадцать четыре часа назад. Давай позавтракаем и поговорим о твоей рукописи.

Он резко взмахнул рукой, словно бросая что-то.

– С ней покончено. Она ничего не стоит. Я не могу выразить то, что во мне. Эмануэль бы меня не предал. Он хотел, чтобы я узнал что-то благодаря нашей связи. Понял, что нужно, чтобы справиться с нашими отчаянными обстоятельствами.

Надин закрыла глаза и прижала костяшки пальцев к вискам.

– Почему я все еще с тобой? – спросила она.

– Не знаю, – огрызнулся Ричард, рывком садясь в кровати. Надин вздрогнула от неожиданности.

– Пожалуйста, не надо так.

– Ты мне не нужна. Мне нужно время подумать.

– Ричард, – взмолилась она, – ты голоден. Ты не можешь собраться с мыслями. Я знаю, что селекционер тебя испугал. Меня он тоже испугал. Но они искали не тебя и не меня. Они искали его. Если они вернутся, мы скажем им, что он в Эспаньоле, и они нас больше не побеспокоят.

Он со вкусом потянулся, как стареющий кот. Хрустнули суставы.

– Селекционеры – говнюки, – спокойно заявил он. – Почти все, кого я знаю, – говнюки.

– Согласна, – сказала Надин. – Возможно, и мы – говнюки.

Словно не заметив этого, он встал, как если бы собирался сделать объявление. Она тоже встала.

– Сок? Что-нибудь поесть? Я приготовлю завтрак, если ты обещаешь его съесть.

Он кивнул.

– Ладно. Съем.

Надин с кухни сказала:

– Ты действительно чувствуешь связь с ним? Знаешь, я слышала о таком. У близнецов. – Она рассмеялась. – Вы же не можете быть близнецами, правда?

В гостиной Ричард внимательно смотрел ЛитВиз. Никаких новостей об исследованиях АСИДАК не передавали. Это было важно. Даже далекие звезды показывали правду: все расшаталось. Требовались какие-то радикальные меры, чтобы восстановить равновесие.

– Примерно через час мы поставим вам первую капельницу с наноустройствами, – сказала Марджери. – Им потребуется несколько часов, чтобы встроиться в вашу систему. Вы будете спать. Сначала вашу мозговую активность будет контролировать электроника, а затем нано возьмет управление на себя, погружая вас в так называемый нейтральный сон. После этого вы не будете ничего сознавать до тех пор, пока мы вас не разбудим. Есть вопросы?

Голдсмит покачал головой.

– Давайте начнем.

– Может быть, вы что-нибудь хотите нам сообщить? Что-то, что считаете важным?

– Не знаю. Теперь мне страшновато. Вы уже знаете, что будете искать, что можете найти? Вы узнаете, сошел я с ума или нет?

– Это мы уже знаем, – сказал Эрвин. – Вы не «сошли с ума» ни в каком биологическом смысле. Ваши мозг и тело функционируют в пределах нормы.

– Я сплю гораздо меньше, чем раньше, – сказал Голдсмит.

– Да. – Они уже это знали.

– Мне снова надо в чем-то признаваться? Не очень понимаю, что именно вы хотите знать.

– Если вы еще не сказали нам что-то важное, скажите сейчас, – снова предложил Эрвин.

– О господи, откуда мне знать, что важно?

– Есть ли какой-то вопрос, который мы не задали, а вы считаете, что следовало бы?

Выражение глубокой задумчивости.

– Вы не спросили, о чем думалось во время убийства друзей, – сказал он.

(– Заметила? – спросил Мартин у Кэрол в обзорной.

– Вообще никаких личных местоимений, – сказала Кэрол.

– Ничего не признавая, черт его побери, – сказал Мартин. – Где Альбигони? Ему полагалось быть здесь в девять ноль-ноль.)

– О чем вы при этом думали? – спросила Марджери.

– Они отказывались видеть мою реальную сущность. Им нужен был кто-то другой. Не понимаю этого, но все именно так. Защита. Они пытались убить.

– Поэтому вы их убили?