Ключ к волшебной горе - Антон Леонтьев

– Pauline, – раздался тихий голос. – It may be you? Pauline![61]

– Не обращайте на нее внимания, – сказал сосед мадмуазель Шнайдер. – Бедняжка явно не в себе, у нее старческий маразм. Она все время вспоминает прошлое, зовет какую-то Полин. Не может понять, что мы на корабле, который идет в Америку.

– Я здесь, – ответила Полина, гладя старушку по щеке.

Мадмуазель Шнайдер распахнула глаза и произнесла:

– It’s so dark in the bedroom, Pauline. Ordonnez Glaphira d’ allumner la lampe. Es sieht ganz nach dem Gewitter aus. Ach, Pauline, sie haben wider Schnabernack getrieben! Votre père sera mécontent[62].

Полина держала мадмуазель Шнайдер за сухую ладонь. Старушка слабела с каждой фразой, сознание у нее путалось.

Мадмуазель Шнайдер угасала. Наконец появился заспанный врач, который, даже не осмотрев толком мадмуазель, сказал:

– И чего она поехала в Америку, это путешествие убило ее. Увы, ничем помочь не могу.

Скоро мадмуазель Шнайдер не могла даже говорить, а только бормотала что-то.

– Pauline... Sun... La nouvelle robe... Obst zum Frühstück... Your Daddy... Das Meer, ich sehe das Meer![63]

Полина прижала к себе старушку. Через двадцать пять лет она снова увидела мадмуазель.

– Je vois la mer... Ce n’est pas Biarritz et pas Rivière, but it’s...[64]тож-же недю-ю-юрственно...

Это были последние слова мадмуазель Шнайдер. Полина подумала, что старушка заснула, и только мгновением позже поняла, что та умерла. Полина аккуратно опустила голову мадмуазель на подушку из ватной кофты.

Утром сообщили, что Америка отказалась принять «Королеву Вильгельмину» и лайнер возвращается обратно в Голландию. Эта новость вызвала всеобщую панику и истерию. Несколько человек даже бросилось за борт, желая доплыть до побережья США, что было безумием – температура воды достигала всего нескольких градусов.

Полина наблюдала за людьми, теряющими надежду. Она заметила, как мужчина в развевающихся одеждах со взглядом безумца бежит по палубе, таща за собой маленькую девочку. Малышка сопротивлялась, плакала. Мужчина же с всклокоченными волосами, в дорогом помятом пальто орал:

– Мы не вернемся в Европу! Ни за что! Уж лучше смерть!

Он вытащил из кармана пальто пистолет. Люди, окружавшие его, ахнули и бросились врассыпную. Подоспел один из судовых офицеров.

– Я не отдам оружие! – вопил мужчина, явно сошедший с ума. – Что ждет нас в Европе? Гитлер отправит меня и мою дочь на скотобойню!

Он выстрелил в офицера, который пытался увещевать его.

– Вы все предатели! Я не хочу...

Он поднес пистолет к голове малышки. Девочка беззвучно плакала. Мужчина произнес:

– Пусть лучше она умрет, чем вернется туда. Они убили ее мать. И только за то, что мы евреи! Они убьют и ее!

Люди замерли. Мужчина внезапно засунул дуло пистолета себе в рот и нажал на курок. Грянул выстрел, тело, перевалившись через поручни, полетело в воду.

Девочка закричала. Полина, стоявшая ближе всех к ней, взяла ее на руки. На палубе возникла паника, самоубийство отчаявшегося безумца стало последней каплей. Девочка плакала, прижимаясь к Полине.

– Сохранять спокойствие! – закричал раненый офицер и выстрелил в воздух. – Все те, кто будет сеять панику, подлежат немедленному расстрелу. Только что поступило сообщение – американские власти согласились принять нас!

Истерия сменилась ликованием. Полина заметила, что, успокоившись, девочка заснула у нее на руках. На вид ей было чуть больше года. Полина обратилась к офицеру. Тот равнодушно ответил:

– Это дочь самоубийцы? Когда прибудем в Нью-Йорк, сдадите ее властям. Ее отправят в приют.

Утром следующего дня «Королева Вильгельмина» вошла в территориальные воды США. Столпившиеся на палубе люди видели вырастающую из дымки статую Свободы – свою последнюю надежду.

Лайнер отправили на рейд, на палубу поднялись представители иммиграционной службы. Пронесся слух, что в страну впустят не всех. Началась долгая процедура проверки документов и права на въезд в США.

Настала очередь Полины. С девчушкой на руках она подошла к чиновнику. Тот повертел в руках ее паспорт и сказал:

– Вы говорите по-английски, мэм?

– Да, – ответила Полина.

Чиновник снова спросил:

– Почему в паспорте не указана ваша дочь?

Полина растерялась. Она хотела сказать, что девочка вовсе не ее дочь, однако вместо этого произнесла:

– Я не знаю, это мой старый паспорт...

– Откуда вы? – начал допрос чиновник.

Полина ответила:

– Я бежала из Германии...

По невыразительному лицу служащего иммиграционного департамента она поняла, что он явно откажет ей во въезде. К чиновнику подошел статный пожилой господин, видимо, начальник, потому что при его появлении чинуша подтянулся и стал более любезным.

– Мой муж был убит, – говорила Полина. Начальник взял ее паспорт, пролистал его. Затем он развернул свидетельство о браке между Полиной и Максом.

Начальник удивленно вскинул брови и произнес в изумлении:

– Вашим мужем был великий Макс Триссарди? Это правда?

– Его убили у меня на глазах, – сказала Полина устало.

Начальник протянул ей паспорт и распорядился:

– Госпожа Трбоевич, ваш покойный супруг был величайшим пианистом современности. У меня имеется коллекция пластинок с записями его гениальных произведений. Соединенные Штаты почтут за честь принять вас у себя.

Его взгляд остановился на девочке.

– Вас и вашу дочь. Добро пожаловать в Америку!

Дальнейшие формальности были быстро завершены. Поклонник таланта Макса устроил так, чтобы Полина получила новые документы как можно быстрее. Малышку, которую Полина взяла с собой, звали Катерина. Больше о ней ничего не было известно, и Полина записала ее как свою дочь.

Добрый начальник велел от имени американского правительства выделить им крошечную сумму, а также предметы первой необходимости. Затем каждый из эмигрантов, в том числе и Полина, был предоставлен самому себе.