Хромой из Варшавы. Книги 1-15 - Жюльетта Бенцони

И, захлопнув дверцу машины, он направился к замку, обернулся на ходу и громко, как будто заканчивая фразу, произнес:

– ...Так я непременно покажу вам почти такую же, как в Лувре! До скорого!

Не без сожаления Морозини отправился в обратный путь. События приняли странный оборот, и он никак не мог отделаться от гнетущего чувства тревоги, вспоминая странное выражение лица Фэррэлса, когда тот спустился к гостям. Что-то подсказывало ему: комедия, превратившаяся, когда Адальбер совершал свои подвиги, в фарс, теперь неотвратимо приближается к драме...

Глава 9.

В тумане

Не в силах уснуть, Альдо весь остаток ночи бродил по саду, куря сигарету за сигаретой. Рассвет застал его на обсаженной буксом аллее; взвинченный до предела, князь неотступно возвращался мыслями в замок, из которого пришлось уехать, так и не узнав, что же там произошло. Только когда заря окрасила небо в розовый цвет, он решил вернуться в дом, чтобы не встревожить хозяйку, любезную, но очень пугливую старую даму, которая, казалось, все время была настороже и вздрагивала от малейшего шума. Наверняка пройдет еще какое-то время, прежде чем появится Адальбер – лучше всего пока принять душ и плотно позавтракать.

Трубы в душе немного заржавели, зато деревенский завтрак был выше всяческих похвал: большие, хорошо поджаренные ломти пеклеванного хлеба, свежее масло, домашнее сливовое варенье и крепчайший кофе, способный разбудить и мертвого. В результате к тому времени, когда треск «Амилькара» гулким эхом прокатился по всей округе, а бедная г-жа де Сен-Медар, еще лежавшая в постели, спрятала голову под подушку, к Морозини вернулись способность здраво рассуждать и оптимизм.

– Надеюсь, вы приехали с хорошими новостями! – воскликнул Морозини, выйдя навстречу другу.

– Новости есть, но не могу назвать их хорошими... По правде сказать, происходит что-то непонятное.

– Оставьте вашу манеру говорить загадками и скажите мне прежде всего, где Анелька!

– По всей вероятности, у себя в комнате. Замок погружен в тишину, чтобы ни малейший шум не нарушал ее покой: прислуга ходит на цыпочках. Гости же, должно быть, сейчас разъезжаются. Сэр Эрик дал им понять, что желает, чтобы все убрались как можно скорее!

– Так она в самом деле больна? Но что с ней? – встревожился Морозини.

– Понятия не имею! Сэр Эрик и его новая родня как будто воды в рот набрали. Сигизмунд был еще трезв, когда я уезжал, и мне ничего не удалось из него вытянуть. А вы не хотите разделить вашу утреннюю трапезу с несчастным, который с рассвета на ногах? Я уехал из замка с первыми лучами солнца...

– Прошу вас, угощайтесь! Я сейчас попрошу принести горячего кофе... Но неужели вам потребовалось так много времени, чтобы проехать дюжину километров?

– Я уже много где успел побывать! Лучше скажу вам сразу, что меня больше всего тревожит: Ромуальд исчез.

И Адальбер рассказал, как, пока все расходились по своим спальням, он вышел в сад «выкурить последнюю сигару», а на самом деле – посмотреть, что происходит у реки. Собственно говоря, там не происходило ничего. Лодка стояла в условленном месте, но в ней никого не было – только лежали весла и одеяло, которым Ромуальд должен был запастись, чтобы закутать пассажирку. Профессия археолога научила Адальбера внимательно всматриваться и подмечать любую мелочь; вооружившись электрическим фонариком, который на всякий случай захватил с собой, он обнаружил кое-что подозрительное: две цепочки следов отпечатались на берегу, одна едва заметная, другая – побольше и поглубже, как будто человек с тяжелой ношей шел вниз по течению. Осмотрев лодку, Видаль-Пеликорн нашел в ней кусочки дерева и облупившейся краски, а также свежую грязь. Встревоженный, он пошел по следам человека с ношей, но далеко они не привели: за несколько метров от воды цепочка обрывалась. Наверное, там побывала еще одна лодка, но кто на ней приехал и зачем?

До утра ничего больше узнать не представлялось возможным, и Адальбер вернулся в замок. Прежде чем подняться к себе, он прошелся по саду и убедился, что окна комнаты леди Фэррэлс по-прежнему светятся.

– Я хотел подняться и постучать в ее дверь – но под каким, спрашивается, предлогом? Хотел взять в гараже мою машину и поехать на тот берег Луары, в домик, где жил Ромуальд... Но это было бы неосторожно, ведь сапфир все еще находился у меня. Пришлось дожидаться утра. Я не сомкнул глаз ни на минуту.

– Я тоже, если это вас утешит, – вздохнул Альдо, наливая большую чашку кофе. Гость тем временем быстро управился с огромным куском хлеба, щедро намазанным вареньем. – И вы, разумеется, с утра поехали в домик Ромуальда?

– Да, а чтобы пересечь реку, надо доехать до Блуа, потому это и заняло так много времени. Я нашел там вещи Ромуальда в полном порядке, но больше – ничего. Можно подумать, что он испарился.

– Несчастный случай? – предположил Альдо.

– Какой, где? Его мотоцикл так и стоит под навесом в саду. Одно из двух: или Ромуальда похитили – но кто, зачем и куда его увезли? Или... Не стану скрывать, Морозини, мне страшно!

– Вы думаете, его убили? – Альдо содрогнулся.

– Как знать? Может быть, никакой другой лодки и не было? У реки так просто избавиться от человека...

Он нервно кашлянул, и вдруг за ангельской маской беззаботного чудака Альдо увидел человека серьезного, не чуждого тревог, с горячим и любящим сердцем, какое трудно было в нем предположить. Страх за Ромуальда терзал Видаль-Пеликорна. Рука Морозини потянулась через стол и мягко легла на ладонь недавно обретенного, но уже очень дорогого друга.

– Что вы намерены делать? – тихо спросил он.

Видаль-Пеликорн пожал плечами.

– Перерыть всю округу и найти хоть какой-нибудь след. Для начала отправлюсь в Блуа, узнаю – вдруг в Луаре нашли тело...

– Я с вами. Поедем на моей машине: ваша слишком приметная. И шуму от нее слишком много.

– Спасибо, но я поеду один. Не стоит, чтобы нас видели вместе. Не забывайте: мы ведь только вчера познакомились. И потом, вам нужно спрятать вот это.

Археолог достал из кармана белый носовой платок и, развернув его, положил на ладонь Альдо кулон с сапфиром. Тот взял драгоценность не без волнения, но радости, которую испытал бы, если бы нашел ее раньше, теперь, когда узнал подлинную историю «Голубой звезды», он не мог почувствовать. Слишком много жизней унес этот великолепный камень, слишком много было на нем крови! К первому убийству, совершенному после разграбления Иерусалимского храма, к страданиям человека, прикованного к галере и умершего под