Марионетка для вампира - Ольга Горышина

Он поднялся и шагнул к двери. Я приподнялась на дрожащем локте.

— Пан барон, — голос мой дрожал. Я применяла последнее оружие. Если он запрет меня, все пропало. — Не оставляйте меня одну. Вдруг придет Элишка…

Барон уже ступил в тень двери, но я все же увидела, как скривились его губы.

— Ты больше не нужна Элишке. Кольцо у ее брата. И когда она попытается забрать его у него, то придушит, а потом с чувством выполненного долга спрячется в созданную нами куклу. Остальные девочки тоже с радостью вернутся в кукольные тела — срок их преступлений еще не истек, и души их в противном случае ждет страшное возмездие… Там. Они скажут мне спасибо. По второму кругу.

Как хорошо, что его лицо полностью утонуло в темноте. Мне хватило интонаций его голоса, чтобы похолодеть до кончиков пальцев.

— А до твоего спасибо еще очень далеко.

Тишина. На мгновение. В которое мое сердце ухнуло, кажется, раза три.

— Сядь на стул.

Я еле сползла с кровати. Барон вынырнул из тьмы с веревкой в руках.

— На тот случай, если ты захочешь опередить меня со своей смертью.

Он притянул мою спину к спинке стула несколькими обхватами веревки.

— Увидимся через два часа, моя радость.

Он прижался губами к моей макушке. Я промолчала. Сейчас нельзя говорить ничего лишнего. Он должен уйти. И чем быстрее, тем лучше. Но барон стоял и дышал мне в затылок. Я зажмурилась до боли в глазах и беззвучно шептала в окутавшую меня темноту: пусть уходит, пусть уходит, пусть уходит. Сейчас он на взводе и несет бред. А я уже заметила, что ему достаточно секунды, чтобы из лютого гнева впасть в детскую игривость. Пусть уходит…

У меня будет время подумать. Мне нужно время, чтобы понять, как его успокоить. Или себя… Мы с ним одни и не одни в один и тот же момент, сколько бы он ни запирал двери. Сейчас он выйдет из спальни и встретит кого-то на своем пути. Возможно, даже сам пан Ондржей как-то сумеет остудить его пыл, не допустив насилия ни с одной стороны. Или Карличек, или пан Драксний. Они не вмешивались, потому что знали, что пока я остаюсь в относительной безопасности. Иначе бы они не выпустили нас из гостиной…

— Вера, — барон обошел стул и присел передо мной на корточки. — Ты можешь шевелить руками?

Я распахнула глаза и сжала губы, чтобы с них не сорвалось необдуманного ответа. На "да", как и на "нет", он может затянуть веревки еще туже. Может, лучше молчать? Пусть думает, что я напугана до смерти.

Взгляд мой точно был бешеным, потому что барон поправил веревки у меня на груди и, уверившись, что я никуда не сбегу даже со стулом, поднялся, но не отошел. Уходи, уходи, уходи… Я зажмурилась, чтобы он не прочел эту просьбу в моих глазах и не сделал обратного — остался.

Барон все никак не уходил. Он снова обошел стул кругом и присел подле моих ног.

— Вера…

Пришлось снова открыть глаза.

— Погасить лампу или оставить?

Плевать, что он сделает со светом, и я кивнула. Барон выпрямился и отошел к столу. Стало темно. Но я все равно видела его фигуру, а он — мои глаза. В темноте барон сделался таинственным и менее пугающим — возможно, вспомнились первые дни нашего с ним знакомства, когда его безумство еще не приняло таких устрашающих размеров.

Два часа просидеть на стуле будет невыносимо. Но ведь за мной придут раньше, ведь так?

Барон будто услышал вопрос и вернулся к стулу, но на этот раз не согнул ноги в коленях, а положил руки мне на плечи и наклонился к моему лицу.

— Прости, Вера, я не подарю тебе двух часов, — барон обхватил пальцами мою шею, и я заранее перестала дышать. — Я не в состоянии уйти без поцелуя.

Меня отпустило, и вздохнув полной грудью, я почувствовала жесткие веревки. Потом сама, за секунду до того, как пальцы барона толкнули вверх мой подбородок, вскинула голову — поцелуи дарят спокойствие. Может, сладкая пилюля подействует на Милана сильнее химических успокоительных?

Он схватил мои губы с той же яростью, что и в наш первый поцелуй в центре кукольной комнаты, и почти сразу завладел моим языком. Я ринулась вверх, проверяя веревки на прочность, и они выдержали, а я нет… Только крик ушел вниз и разлетелся в груди тысячью осколками. Я уже оцепенела от боли, а он продолжал сжимать зубы, точно собирался вырвать ненужный мне больше орган. Молчать… Молчать легче, потому что от крика заболят еще и уши, которые и так гудели, точно морские раковины. Я схватила губами воздух и заглотила слюну, горькую от крови.

Барон отступил от стула, и я повисла на веревках, пряча от него лицо, не надеясь на покров темноты и волосы, свесившиеся на лицо. Откинуть их никак — только если взглянуть на барона, а я не желала поднимать головы. Язык пульсировал от боли, но в моем горле не рождалось никаких звуков. Только мысли бились о лоб — пусть он уйдет, пусть только уйдет…

И он ушел.

Прошел ли целый час или всего пять минут — я не знала. Мной овладела неимоверная слабость, и я пару раз прикладывала голову на плечо в надежде вздремнуть, но поза выходила еще более невыносимой, чем та, в которой стараниями барона Сметаны мне надлежало провести два часа.

Я проверила и правое, и левое плечо, свешивалась вперед, откидывалась назад. Безрезультатно. От таких телодвижений только начинала еще больше кружиться голова, и даже немного подташнивало. Хотя причиной последнего могла служить кровь, которая вместе со слюной все еще подтекала в горло. Хотелось сплюнуть, но без рук потом не утереться! Оставалось только терпеть.

Язык, точно обожженный, нещадно щипало. Он распух и мешал говорить даже с собой и про себя. Кричать во всеуслышание я не собиралась. Бесполезно звать на помощь тех, кто за столько времени не соблаговолил предложить помощь сам. Перспективы вырисовывались совсем не радужные.

Трое взрослых мужчин оставили единственную женщину в руках сумасшедшего маньяка! У них наведены справки — никто не сунется сюда на мои поиски. Идиотка! Садясь в чужую машину, сообщай знакомым регистрационный номер — стыдно перед водителем, зато не больно за себя. А теперь больно и языку, и голове, и скрученным за спиной рукам. Да всему телу больно! И это поди еще цветочки!

Я попыталась приподнять стул. Ноги барон забыл связать. Не подумал, что я черепахой могу добраться до окна. Нет, он все продумал! Доползу до подоконника, и что дальше? Разбить стекло головой не получится. Ткнуться носом в простыни — страшно. Меня зовут не Надя, но с надеждой так быстро расставаться и мне не хотелось, потому что вера в просветление рассудка барона не желала покидать мою связанную душу.

Но я все равно сдвинула стул. Просто для того, чтобы размять затекшие ноги. Сначала на один шаг, потом на другой. Так и добрела до шкафа. Покрутила перетянутыми запястьями. Увы, ослабить веревку не получилось.

Минута, две, три… Новое место надоело, и я решила продолжить путешествие по спальне барона. Из положения сидя комната казалась довольно большой — можно будет допрыгать до окна, обойти кровать с одной стороны, затем с другой… Сколько мне еще ждать барона? Целый час? За это время можно совершить "кругоспальное" путешествие!