Договор на крови - Гоблин MeXXanik

нужно только то, что мне положено. На лишнее я не претендую.

Филиппова кивнула:

— Хорошо. Представитель ответчика?

Она взглянула на меня, и я произнес:

— Мой доверитель признает долг, но возражает против размера указанной суммы, уважаемый суд.

— И у вас есть доказательства, которые могут оспорить требования господина Волкова? — уточнила Филиппова.

— Свидетель, — ответил я.

— Первый раз в суде в качестве свидетеля, — прошелестел стоявший рядом Чума, но никто кроме меня его не услышал.

— Хорошо. Тогда давайте вызовем этого свидетеля, — произнесла судья и зачитала с листа. — Тимур Востров.

Услышав это имя, Волков вздрогнул. Он распрямил плечи и поднял подбородок. На меня он даже не посмотрел, но я понял, что ему известно, что Тимура нет в живых.

Секретарь Лебедева встала было из-за стола, но я остановил ее, подняв руку:

— Уважаемый суд, в процедуре вызова свидетеля есть один нюанс. Его нет в коридоре. Мне нужно воспользоваться силой, чтобы его призвать сюда.

— Как это? — не поняла судья и беспокойно осмотрелась, словно ожидая подвоха.

— Видите ли, уважаемый суд, — начал я. — Свидетель умер несколько лет назад. Но существует в нашем мире в виде призрака.

В зале воцарилась тишина. А затем Филиппова произнесла дрогнувшим голосом:

— Это первый случай в моей практике за все пятнадцать лет работы. О таких вещах надо сообщать заранее, мастер Чехов.

— Моя вина, — смиренно согласился я. — Я практикант, и не имею большого опыта судебных заседаний. И раз уж в гражданском уложении не указано, что призрак не может быть свидетелем…

Филиппова заерзала в кресле, сняла очки, чтобы протереть их салфеткой и вновь нацепила их на переносицу. Когда я уже решил, что она не захочет продолжить, женщина, наконец, заговорила:

— Ходатайство приобщено и закона не нарушает. Вы должны пообещать, что ваш свидетель не будет представлять угрозу для участников.

— Конечно. Никакого вреда он не причинит.

— Под вашу ответственность, Павел Филиппович. Вызывайте… То есть, призывайте. Но предупреждаю вас, мастер некромант, если свидетель не будет соответствовать…

— Буду, — с готовностью пообещал мне Чума, блестя глазами в сторону Волкова.

— Что вы, уважаемый суд, — поспешно ответил я. — Он слишком слаб, чтобы как-то взаимодействовать. К тому же призраки — отличные свидетели. Они не могут лгать. Софья Яковлевна Чехова может это подтвердить.

— Призывайте уже, мастер Чехов, — велела судья. — Будет о чем рассказать студентам на кафедре.

Я щелкнул пальцами, и за трибуной появился кряжистый пень. А от него по моей команде потянулась тонкая ниточка силы, которая питала Чуму. Тот замерцал и проявился в мире во всей своей красе. Казалось, что парень на мгновенье смутился и попытался запахнуть куртку, но потом одернул себя и поправил воротник, который и без того стоял стойкой.

Боковым зрением я заметил, как побледнела секретарь. Да и судье Филипповой стало немного не по себе. Наверно бандитский вид Чумы впечатлил женщин.

— О таких свидетелях нужно предупреждать, Павел Филиппович, — дрогнувшим голосом повторила судья.

— Учту, уважаемый суд, — склонил голову я.

— Итак, вы Тимур Востров? — уточнила судья у Чумы.

Тот молчал, с интересом осматривая кабинет и избегая поворачиваться к Волкову. Филиппова недовольно взглянула на меня, и я поспешно произнес:

— Тимур, отвечай на вопросы судьи.

— Хорошо, мастер, — смиренно ответил призрак.

Филиппова посмотрела на меня:

— Вы должны дать ему разрешение?

— Приказ, уважаемый суд, — поправил я судью. — Призванные духи и поднятые мертвецы слушаются только некроманта.

— Тогда вы должны дать ему приказ отвечать и на мои вопросы, — резонно возразил Волков, тяжело поднимаясь на ноги. — Потому что вопросы свидетелю имеют право задавать все участники процесса.

Я промолчал, сделав вид, что не услышал этой реплики.

— Прикажите ему отвечать на вопросы мастера Волкова, — с нажимом повторила судья слова октябриста. И я произнес:

— Тимур, отвечай на вопросы судьи и мастера Волкова.

— Слушаюсь, — был мне ответ и парень скривился в улыбке, больше напоминающей оскал.

Секретарь принялась обмахиваться листом бумаги.

Филиппова снова уточнила у призрака имя и фамилию и услышав положительный ответ, зачитала Вострову права. И начался допрос свидетеля:

— Мастер Востров, вы знали о передаче денег от мастера Волкова мастеру Самохвалову? — начал я.

— Да, мастер, — прошелестел призрак.

— Можете рассказать об этом поподробнее, мастер Востров?

— Самохвалов был нашим приятелем, — начал тот. — В те времена мы занимались вымогательством денег у застройщиков, и по итогу у каждого из нас скопилась большая сумма. Застройщики не жаловались в жандармерию, так как в процессе следствия могло открыться множество нарушений, за которые им пришлось бы заплатить большие штрафы. До тех пор, пока один из застройщиков, мастер Пономарев не попал в поле зрения жандармов. Его использовали для того, чтобы он написал заявление о вымогательстве…

— Мастер Востров, давайте сократим эту историю о делах давно минувших дней, — поморщившись, попросила Филиппова. Было заметно, что ей было не по себе от близкого присутствия призрака. Казалось, что если тот двинется с места, женщина рванет прочь, подхватив мантию.

— В те времена меж нами был товарищеский договор. Старший должен был взять всю вину на себя, чтобы группа могла работать дальше. И Самохвалов решил откупиться от каторги, передав свою долю денег Волкову. Сам же предложил оставить деньги при себе, чтобы грамотно ими распорядиться, пока Волков будет отбывать наказание. А уж когда тот выйдет, обещал вернуть. Дал слово. Но Волков попросил составить расписку на передачу денег. Якобы на покупку мануфактуры. А затем явился в жандармерию и взял на себя все эпизоды группы. Взял на себя роль лидера.

Боковым зрением я видел, как Волков довольно усмехнулся. Я же продолжил:

— То есть, расписка была составлена на деньги, которые были получены преступным путем?

— Так и есть, мастер, — подтвердил призрак и покосился на Волкова, который все еще показывал нам свой гордый профиль.

— Спасибо, мастер Востров, — поблагодарил я свидетеля и обратился к Филипповой:

— Самого долга никогда не существовало. А значит, сделка может быть признана ничтожной. К тому же это была сделка, составленная для сокрытия преступления, а значит, нарушающая закон.

Филиппова молчала. А Волков произнес:

— Уважаемый суд, могу ли я задать свидетелю несколько вопросов?

— Задавайте, — ответила Филиппова.

Чума напряженно ждал, когда старый приятель к нему обратится.

— Куда делись остальные участники преступной группы? — сухо уточнил октябрист и, наконец, повернулся.

— Это не относится к сути дела, — запротестовал я, но призрак ответил:

— Самохвалов убил всех, чтобы присвоить себе деньги.

— И он же покушался на меня на каторге? — быстро уточнил Волков.

— Уважаемый суд, у вас есть вопросы к свидетелю? — поспешно обратился я к судье. — Держать его в мире достаточно тяжело.

— Да, — ответил тем временем Востров. — Самохвалов сказал, что ты стал стукачом, брат. И я поверил мерзавцу. Прости… Он ведь потом и меня убил…

Волков коротко кивнул и гулко сглотнул, словно сдерживая бушующие внутри эмоции.

— Прости, — повторил Чума, и я не посмел отозвать тотем, пока Волков не взглянул на старого друга и не ответил.

— Давно простил, дружище. Давно.

Я только покачал головой и щелкнул пальцами, отзывая тотем. И Востров истаял в воздухе. В зале воцарилась тишина.

— В этой истории открылось много интересных подробностей, — протянула наконец Филиппова. — Вы же говорили, что призрак не может лгать. Так, мастер Чехов?

Она с интересом посмотрела на меня. Я же молчал, обдумывая произошедшее.

Ситуация принимала скверный оборот. Если по делу о вымогательстве и организации преступной группы уже вышли сроки давности, то по умышленному убийству, срок давности был двадцать лет по каждому эпизоду. И мое признание сейчас было бы приговором.

Можно соврать, но тогда я попаду под лжесвидетельство в суде. И могу получить хороший срок. Только теперь я понял, что хитрый призрак в рассказе утаил кое-что важное, когда поведал, что всю банду убили и не уточнил, кто именно. А я не стал открывать все нюансы. Выходит, он мне не солгал.

— Мастер Чехов? — повторила Филиппова, вырывая меня из раздумий.

— Призраки не могут лгать, уважаемый суд, — подтвердил я. — Но Тимур Востров мог назвать убийством причинение смерти по неосторожности, к примеру. Парень несведущ в тонкостях разграничения уголовных статей. И я не могу в данном деле рассуждать о его показаниях, которые не касаются разбирательства.

Филиппова кивнула и уточнила:

— Участники процесса могут еще что-то добавить по существу процесса?

— Нет, уважаемый суд, — произнес Волков.

— Нет, уважаемый суд, — повторил я.

— В таком случае суд