Второй обряд - Женева Ли

Они построили большую часть Старого города. Но история самого Корфу уходит корнями к богам. Древние греки называли его Керкирой. Некоторые говорят, что Посейдон назвал его в честь водной нимфы, в которую он влюбился и похитил.

― Так вот почему вампиры всегда пытаются похитить людей? ― поддразнила я. ― Потому что боги так делали?

― Я не похищал. Я спасал тебя, ― поправил он меня, поцеловав в макушку. ― И разве ты не рада, что я это сделал?

Да, но я ни за что не признаюсь ему. Не тогда, когда я могу дразнить его этим всю жизнь.

― И как давно у вашей семьи здесь дом? ― спросила я.

― Сколько я себя помню. Вампиры были здесь еще до венецианцев. ― Он подмигнул мне, и я расслабилась, прижавшись к его плечу. ― Большинство древних родов владеют недвижимостью поблизости.

― Потому что здесь резиденция Совета? ― предположила я.

― Да, потому что им всем нужно совать свой нос в дела Совета как можно чаще, ― мрачно сказал он. ― Моей семье в том числе.

― Джулиан. ― Я подбирала слова, чтобы задать вопрос, который занимал мой ум. ― Если твоя семья отвергнет меня, это повлияет на мнение Совета?

― Возможно, но если моя семья отвергнет тебя, они отвергнут нас обоих. ― Он говорил с убежденностью, которая одновременно волновала и пугала меня.

Я выбрала Джулиана, а не свою семью. Даже находясь здесь сейчас, когда мы узнали о состоянии моей матери, я была вынуждена сделать выбор. Часть меня жаждала вернуться в Сан-Франциско и разыскать ее. Мне нужны были ответы. Мне нужна была правда. Но больше всего я хотела найти способ спасти ее и исправить наши отношения. Но Совет не оставил нам другого выбора, кроме как вернуться для участия в светским сезоне. Скоро нам предстояло пройти Второй Обряд, и если есть хоть какой-то шанс убедить его семью встать на нашу сторону в противостоянии с Советом, мы должны им воспользоваться.

Но меня все еще занимал вопрос о Камилле. Я не решалась спросить его, собирается ли он рассказать о ней своей семье, особенно после того, как он позволил мне проникнуть в его разум, чтобы узнать правду. Теперь, когда я знала, что на самом деле произошло той ночью и какую клятву ему пришлось принести, я понимала, насколько сложным для него будет рассказать правду о сестре. ― А что, если Камилла права и…

Джулиан стремительно поцеловал меня, прервав мой вопрос. Я была так удивлена, что обмякла в его руках, полностью растворившись в поцелуе.

Лучше не говорить ни о ней, ни о Уильяме, пока мы не останемся наедине. Его голос заполнил мою голову, прервав захватывающий дух поцелуй.

Когда он отстранился, я пробормотала: ― Наверное, именно это имеют в виду, говоря ― заткнись и поцелуй меня.

Джулиан рассмеялся, обняв меня за плечи. Я не подумала о том, что водитель мог нас услышать, но если он вампир, то вполне мог. Мы договорились оставить то, что Камилла рассказала ему, между нами, пока не узнаем больше. Джулиан сказал, что хочет кое-что разузнать, но, если честно, я не была уверена, что верю его сестре. Ведь она угрожала содрать с меня кожу, в конце концов.

Несколько минут мы ехали молча, мои пальцы переплелись с его пальцами, притягивая его руку ближе к себе. Побережье представляло собой неровную мозаику из песчаных пляжей, утесов с кипарисами и скалистых ущелий. Дорога была тихой и едва ли достаточно широкой, чтобы по ней мог проехать большой лимузин, пока мы поднимались по постоянно меняющейся местности. Когда мы обогнули крутой поворот, Джулиан прошептал: ― Вот он. Парадейсос.

Ему не пришлось переводить мне это слово, потому что даже если бы смысл не был очевиден, я бы с первого взгляда назвала это место раем. Большая вилла, состоящая из нескольких зданий из белого камня, была встроена прямо в скалу. Она выпирала, казалось, опасно свисая над морем. Когда мы подъехали ближе, я заметила вымощенные камнем дорожки, соединяющие сеть построек друг с другом, причем каждое здание располагалось на разной высоте.

Лимузин остановился у ворот, окруженных оливковыми деревьями. Подняв взгляд, я заметила множество камер наблюдения, расположенных вдоль каменной стены, отгораживающей территорию виллы от улицы. Я отпрянула назад, пытаясь закрыть окно. Это было глупо, учитывая, что наше прибытие никак не могло сохранить эффект неожиданности.

За воротами простирался ухоженный естественный ландшафт. Вдоль мощеной дороги росли оливковые деревья, окруженные высокой травой и кустарником. В конце концов, естественная зелень уступила место густой лужайке с идеально подстриженной травой, которую по кругу огибала подъездная дорожка, ведущая к главному дому. Лимузин остановился перед портиком, поддерживаемым двумя каменными колоннами. Массивные дубовые двери были распахнуты, открывая вид на просторное, залитое солнцем жилое пространство. Но никого не было видно.

― Похоже, наш комитет по приему опоздал, ― пробормотал Джулиан.

― Я не жалуюсь, ― сказала я, когда дверь машины открылась. Я надела перчатки, прежде чем принять руку водителя, который помог мне выйти из машины. Когда я обернулась к Джулиану, на его лице была каменная маска сдержанности.

― На мне были перчатки, ― напомнила я ему успокаивающим голосом. Он кивнул головой, но в его глазах застыло напряжение. Мне было интересно, ослабнет ли с годами защитный инстинкт или ему всегда придется бороться с желанием напасть на любого мужчину, который ко мне прикоснется.

― Я позабочусь о вашем багаже, ― сказал водитель.

― Пойдем? ― спросил Джулиан, взяв мою руку в свою. Почувствовав ее тепло, я опустила взгляд и обнаружила, что она голая.

― Ты забыл… ― начала я.

― Нет, ― многозначительно оборвал он меня, и я поняла, что он имел в виду, прежде чем услышала его в своей голове.

Я подготовился. Вот и все.

К битве. Он был готов сражаться, поняла я, и сердце мое заныло. Перчатки могут замедлить его, если ситуация обострится. Я знала, что он будет защищать меня, но какой ценой для его семьи? Какой ценой для него самого?

― Может, нам просто войти? ― спросила я, глядя на открытые двери. ― Может, они уехали куда-то.

Он бросил на меня недоверчивый взгляд. ― Я забыл, насколько ты оптимистична.

― Ну, здесь никого нет, ― сказал я категорично.

― Они здесь, ― пробормотал он. Сжав мою руку, он провел меня внутрь.

Холл был таким же величественным, как и вход, и открывал вид